— Я тоже буду молчать и хлопать глазами, когда со мной будут говорить про устройство вертолета! Ты ничего про нее не знаешь! Она — живая! Необыкновенная!

Ева покрутила новый носовой платок в пальцах и пока решила мне его не давать.

— Ты с нею был сегодня ночью!

— Да!

— Это — твой первый опыт такого плана?

— Если ты интересуешься — перестал ли я быть девственником, то я не не знаю! Раз ты говоришь, что Сиви даже не непись, а механический бот, то получается, что никакого опыта у меня не было! Но это — совершенно неважно, я-то знаю, что я чувствую! А откуда ты поняла, что мы с ней были? Она что-то сказала?

— Я встала, когда еще было темно — тебя в гостиной не было, в комнате лис тоже была только пани Куротаск-старшая. Я сложила два и два, точнее, один и один. Но если хочешь, я могу наврать тебе, что при прощании младшая лиса велела передать тебе тысячу благодарностей за лучшую в ее жизни ночь и пообещала когда-нибудь непременно вернуться, чтобы это дело повторить.

— А она не обещала? — глупо спросил я.

— Нет. — Ева вздохнула. — Нимис, я понимаю, что ты чуткий нервный юноша, фактически, еще мальчик, и все это для тебя очень значимо. Моб она или не моб, это не суть важно, у многих первой любовью бывает такое, что лучше бы это был паршивый моб… И ты непременно еще наревешься всласть, но желательно это сделать потом, а пока нам лучше умыться, высморкаться, причесаться и отправиться сдавать квест, от которого у всех у нас зависит очень многое. Сколько дней медобслуживания у тебя еще оплачено?

— На счету там тысяча двести двадцать долларов, это на десять дней и еще двадцатка остается. Есть еще немного игрового золота на почте, но там несколько сотен всего, курс я сейчас не знаю, но это меньше ста баксов.

— И у нас с Акимычем в реальности — вполне ощутимые денежные неприятности. Так что сперва мы обезопасим свои задницы, а уж потом начнем биться в истерике и прочими способами выражать нашу тонкую душевную организацию. Договорились? Мы еще не знаем, что будет наградой, возможно, это будет какая-то ценность, которую еще нужно будет продать, и неизвестно сколько времени это займет. Так что хватить ныть, начинай действовать!

На хозяйстве был оставлен Гус, а все прочие выдвинулись в победный марш. Я старался никому не портить настроения и тоже делать вид, что мы молодцы и мне очень весело. Мантис жил своей шумной жизнью, по улицам то и дело проносились всадники, над головами высоко в небе кружили крылатые маунты, но все равно после Ноблиса было понятно, что мы живем, в общем, в не самом большом и вполне провинциальном городке — улочки были по большей части узкими, лавки —маленькими, шум города заглушался шумом моря.

Таосаньское представительство переживало период цветения глициний, о чем нас уведомлял большой бумажный транспарант при входе.

'Войди под сень цветущей глицинии,

Вдохни ее аромат.

Аромат исчезнет, но сейчас он здесь.

Разве не повод для ликования?'

— Обалдеть, — сказал Акимыч. — я теперь всюду это буду вставлять. Запеканка готова, разве это не повод для ликования? Сегодня посуду моет Лукась, разве это не повод для ликования?

— Повод для линчевания, — пробурчала Ева.

— Интересно, что нам дадут, — сказал Лукась. — Я так понимаю, есть основания рассчитывать на приличное денежное вознаграждение. Оно было бы очень кстати.

— А на что ты бы потратил «приличное денежное?» — спросил я, поднимаясь на очередной мостик.

— Купил бы здесь гостиницу. Но, наверное, столько денег мне не дадут. Мне уже случалось выполнять вызовы судьбы, но совсем простые и давно, когда еще ребенком был. На Зимние праздники, скажем, все дети у нас получали вызов на строительство снежных замков. В награду обычно давали кульки с конфетами.

— Если настоятель за выполненный эпический квест наградит нас кульком с конфетами, я серьезно этого не оценю, — сказал Акимыч.

Все было как и прошлый раз — портал под воротами, кружение ставшего серым мира и покои настоятеля, лишь узкая черная ваза с одинокой веткой глицинии была новым явлением. Настоятель все так же сидел на циновке и глядел на нас узкими равнодушными глазами.

— Мы выполнили ваше поручение, почтенный Чжао Юй!

Ева кивнула мне, я вытащил из инвентаря проклятый амулет и положил на половицу перед настоятелем. Подумал, что вообще со всеми эти циновками, наверное, разумнее опускаться на пол, прежде, чем вступать в разговоры с сидящим, а не стоять столбом над ним, разглядывая швы на шапочке, и такие вот нюансы культурных различий приводят к неловким моментам и глубинному взаимонепониманию. Запад есть Запад, Восток есть Восток, у нас-то садиться без приглашения хозяина считается неприличным, положено стоять.

Настоятель нам сесть не предложил, а разглядывал какое-то время амулет, наклонив голову и шепча себе что-то под нос. А потом с силой хлопнул в ладоши и выкрикнул что-то типа «Кийя!».

Вопросы с церемониями отпали сами собой — нас отметнуло к стене и впечатало в пол. Пока я там барахтался, устраиваясь поудобнее, амулет с усилием оторвался от лакированных досок, натужно вполз в воздух и завис в метре от пола, тяжело вращаясь. Со звяканьем от него отлетела цепь и, сгорев синим пламенем, осыпалась горкой сажи.

Настоятель молча любовался делом рук своих, а амулет, покружившись, застыл и начал расползаться. Из него вниз выстрелили тонкие железные стрелы, слились в одну полосу темного металла, вверху металлическая паутина скручивалась узлами, выплетая гарду, искры, мечущиеся по лезвию, затачивали кромки огромного меча, железные перчатки обхватили рукоять, железный туман собирался воедино, обретая форму. Полный рыцарский доспех, шлем с опущенным забралом, тусклый блеск нагрудника. Перед нами стояли огромные рыцарские латы, опирающиеся на вонзившийся в лакированный пол меч. Еще одна россыпь синих искр, и доспех насытился мраком, обретя цвет воронова крыла.

Настоятель легко поднялся — макушкой он едва доставал до груди железного гиганта — приложил ладонь к прорезям на забрале, и усы его возмущенно дернулись.

— Чудовищно! Недопустимо! Преступно!

После чего обернулся к нам.

— Все хуже, чем я ожидал. Никогда не верил, что дух человека может быть так изъеден, а душа — так умалена.

Так как настоятель явно ждал от нас какого-то ответа, то я поднялся.

— Он, кажется, был очень плохим человеком, наверное, это вредно для души.

Настоятель досадливо сморщился.

— Для черных душ, злых душ, голодных душ — всем есть свое место в одном из миров. Но пустой огрызок души — это нарушение законов неба! Это сотрясает основы бытия!

— Типа как нарушение законов физики? Отмени в одном месте гравитацию — и все летит кувырком?

Настоятель посмотрел на меня, как на говорящий куст, и даже, кажется, сплюнул.

— Что законы материи перед законами духа? Ничто!

— А мы, смотрю, идеалисты, — пробормотала Ева.

Чжао Юй еще раз кругом обошел доспехи, постучал по ним кулаком, расстроился еще больше.

— Так не должно быть! И так не будет! Этому несчастному нужно восстановить душу!

«Вы выполнили квест 'Спасение Белогрудки» Вы получаете квест «Восстановление души владыки Хохена.»

Восстановите душу владыки Хохена и получите от него награду. Срок исполнения — 1 год. Квест будет считаться проваленным, если любой из участников квеста покинет общий клан'

— Зашибись, — громко сказал Акимыч. — То есть, сейчас пока награды не будет?

— Так я и знала, — сказала Ева. — Для эпического квеста это было бы слишком просто. Они все — длиннющими цепочками.

— А как восстанавливают души? — спросил я у настоятеля.

Настоятель пожал плечами.

— Металл закаляется в огне, меч — в битвах, душа — в испытаниях. Но что делать, когда от души осталась лишь тень? Сие мне неведомо.