— Ты воровка и лгунья! Это доказано! У тебя есть кто сможет заплатить за тебя ущерб, тогда есть возможность избежать ареста? — в неверии перевожу взгляд с Рафуса на стража с берёзовыми глазами в немом вопросе. Хмурое выражение, которого не покидало, как мы зашли в кабинет, становится еще мрачнее. Но все же молча кивает в знак согласия. Мол все верно, за тебя могут заплатить.

Я чуть не прыгаю от счастья! У меня как минимум есть два человека кому я могу написать.

— Но учти, если к полудню завтрашнего дня, никто не заплатит, тебя отправят в столицу отбывать наказание. — в столицу, почему? До нее только добираться уйма времени. В ответ решила спросить другое

— Сколько писем я могу отправить? И как скоро их доставят адресатам? — не верю, что они заинтересованы в моем освобождении. Чувствую у этой всей истории второе дно.

— Ты можешь написать, хоть всему городу, но мало у кого есть запрашиваемая сумма. — стереть бы эту мерзкую усмешку с лица раздутого самодовольствием леди Софи.

— Где я могу присесть? — нужно как можно быстрее с этим покончить.

Страж подвел меня к маленькому столику в углу в другом конце комнаты на котором уже лежали пишущие принадлежности. Присела на предложенный стул и силы покинули меня, сдулась и опустились плечи стараясь закрыть лицо распущенными волосами, чтобы никто не увидел катившиеся слезы по щекам. До этого держалась с виду уверенно, но в внутри плакала маленькая девочка. И теперь эта девочка хочет, чтобы ее забрали и защитили от злых людей, но понимание что до завтрашнего дня мне никто не поможет еще больше заставляло течь несправедливым слезам.

Написала быстро. Короткие сообщения идентичные друг другу, только имена заменены, были преданны подошедшему парню с артефактом в виде большой шкатулки золотистого цвета. Я знала принцип действия подобных почтовых коробок. В них кладешь письмо, на котором четко пишешь имя и визуально представляешь, когда опускаешь во внутрь. При закрывании крышки письмо появляется в похожей коробке (шкатулке) уже у получателя. У Самуэля точно такая имелась, у остальных думаю тоже, их занимаемые должности обязывали быть всегда доступными.

— С этим покончили, сейчас стражи проводят тебя в камеру. — указал рукой на выход полноватый Рафус Мирон.

Вперед вел главный с каштановыми волосами, сзади замыкали конвоир два похожие друг на друга стража. Дойдя до развилки коридоров, свернули в тот который спускался вниз с редкими фонарями на стенах. Появившийся запах сырости и плесени еще больше приводил в уныние. Холодная камера с прогнившей соломой кинутая на возвышение из камней служившее наверно кроватью, встретила мраком и полной безнадегой.

Звук щёлкнувшего замка вывел из оцепенения. Меня оставили одну, что ж один день я смогу здесь пережить. Вспомнился кинжал, который прихватила в кармане, посмотрим. Тусклое освещение едва ли добиралось до камеры, но мне хватило рассмотреть интересный узор на лезвии и рукоять оплетенный тонкой кожаной косичкой в основании с камнем овальной формы. Серебренные жилки пульсировали от центра распространяя тепло в окоченелые кисти. Вскоре долгожданная теплота согрело все тело и появилось сонливость, пришлось устроится на вонючем ложе и уплыть в беспокойный сон.

К назначенному часу за мной пришли все те же лица и вывели той же дорогой сразу на улицу к телеге с арестантами, шеи которых оплетали ошейники из черного метала.

Крутя головой, пытаясь разглядеть хоть одного из мужчин, но знакомые черты не находились. Как же так, может меня ждут дома или опаздывают.

— Скажите пожалуйста, а за мной никто не приходил? — повернулась к стражу с бирюзовыми глазами.

— Нет. — вот и весь ответ. Вот и приговор. Никто из троих не смог спасти меня. Об остальных причинах я не хотела даже и думать, но и не могла. Сильно больно становилось душе. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Мысленно молила богов!

Мои мольбы прервал окрик Киа.

— Можно мне сказать пару слов моей доброй подруге Мэри. — состроила просящее жалостливое личико.

— Не долго. — рубанул бирюзовые глаза и отошел на три шага в сторону с остальными.

— Мэри, я думаю ты должна знать истинную причину всего происходящего. — шепотом сообщила мне на ухо, озираясь на сопровождающих боясь быть услышанной. — Ты с самого начала знала, что я люблю Лейнара и все равно завлекла его в свои сети. Я не могла допустить вашего сближения и поэтому сообщила твоему отцу что и куда писать, а также леди Софи, про обожаемого ею Бэлфреста который носится с тобой как с драгоценностью. Я ей подала идею как избавиться от тебя. Это все моя заслуга! Ты мне никогда не была подругой, я тебя ненавижу! Надеюсь ты сгинешь в горах! — с мерзким смешком Киа закончила исповедь и резко развернувшись устремилась прочь.

А я осталась стоять с бледным лицом пустыми глазами смотря в грязную лужу. Пытаясь разглядеть свое смутное отражение. Что во мне такого, почему все хотят причинить боль и унизить. За чьи грехи я расплачиваюсь. Сколько я еще смогу вынести и стоит ли…Ведь меня уже приговорили, и кто сказал, что жизнь за решеткой будет лучше, чем быстрая смерть. Может мне дадут шанс боги переродится в прекрасную птичку, и я смогу беззаботно летать среди цветущих лугов в городе из моего сна.

В безучастном состоянии, на мне застегнули ошейник и посадили на скамью рядом с бородатыми приговоренными, как и я. Телега тронулась к воротам из города. Начавший мелкий накрапывающий дождик смывал соленые следы на щеках, оставляя холодную пустоту.

К вечеру стихия совсем разбушевалась и нашему «отряду» пришлось остановиться в лесу. До темна так и не успели добраться до постоялого двора, дороги размыло, и телега с трудом двигалась по склизкой грязи.

— Остаемся здесь. — сквозь шум дождя, слова доносились глухим эхом. Разумеется, спорить никто не собирался, все молча спрыгнули в грязное месиво и не стройным шагом направились за нашими охранниками.

— Каждый сам устраивает себе спальное место, вам всем выделили по походному мешку со всем необходимым. — упомянутые мешки летели в руки арестованных. Я свой словила животом и вместе упали с поклажей в грязь обливаясь с ног до головы. Просто замечательно! Даже природа решила, что я должна ходить облитая грязью, ну что же не буду сопротивляться!

— Ловэрсайд, что ж ты такая не уклюжая! — прорычал разгневанный старший страж. — Будешь ходить так, пока не выйдем к водоему. — скривил губы в отвращении и отвернулся, распрягая коня.

— Простите. — прошептала сухими губами, но ясное дело никто мне не ответил.

Кряхтя поднялась и отправилась искать место посуши. Ну конечно такого не оказалось, пришлось кинуть спальный мешок куда упал глаз, подальше от основного сборища «отряда». Так я могла себя чувствовать хоть немного в безопасности, хоть и сомнительной. В рюкзаке обнаружилось: буханка хлеба, несколько ломтиков сыра и вяленного мяса, сушёные фрукты и мешочек орехов и бурдюк с водой. С голоду не помрем. Перекусив завернулась в ткань желая поскорее отключится и забыть этот ужасный день. Негромкие голоса мешали расслабиться, а завывание ветра заставляло кутаться с головой, оставляя обзор на костер.

Мерные огоньки пламени убаюкивали и успокаивали мои мысленные метания. Время потекло, наступила глубокая ночь, а я все лежала и следила за танцем огня.

Тихий шорох привлек внимание, аккуратно привстала, чтобы не разбудить своих попутчиков, смотря в сторону звука силясь разглядеть источник. Знакомые голубые всполохи, чуть не заставили взвизгнуть от счастья, но вовремя прикушенная губа меня спасла. Тихими крадущими шажками дошла до друга-зверя и прижалась к твердому боку.

— Ты меня нашел. — тихо прошептала, оглаживая угольно-черный скелет. В ответ мне было насмешливое пофыркивание, как несмышленышу говоря «я чувствую тебя». Не сформированные мысли-образы с большой скоростью проносились в голове, за которыми не могла уследить.

— Помедленнее, я не понимаю. — и опять фырканье в шею теплым воздухом.