— Великопольский сейм снял королевскую корону с головы Константина Николаевича и объявил конкурс на неё.

Взбздынь! Это что за сообщение такое? Не дай бог "константиновичи" на родину захотят вернуться.

— Николай Карлович, и что нам с этим делать? Следует ли кого-нибудь поддержать для нашего удобства?

— Ваше величество, Варшава нынче не принципиальна. Неважно кто будет новым королём, они нам ничем не могут навредить.

Гирс, став новым министром иноистранных дел, прекрасно знал "ху из кто" и имел объективную информацию. Судя по имеющейся информации, явным кандидатом среди поляков был Владислав Чарторыйский.

— А если они захотят себе короля со стороны?

— У них имеется желание привлечь к нуждам страны кого-нибудь навроде князя Шеллера, но мультимиллионеров не так много. Разве что нашего Петрушевского, Василия Фомича, пригласят, — улыбнулся министр.

Русский изобретатель, заменивший Нобеля в нашей альтернативности, хотя и безумно богат, но не из высокотитулованных дворян. К тому же не имеет детей, хотя польский вариант правления не очень любит династии. Вполне возможно, что именно такой и нужен великопольской шляхте, чтобы потратил свои миллионы на них и на страну.

Возвращение "константиновичей" совсем не радовало императора и его окружение. Казённых средств не выдают, синекурами и кормлением никто их баловать не собирается, а имеющиеся у семейства средства слишком быстро тратятся.

— Александр, может в армию моих определишь?

— Нет, Константин Николаевич. Там все чины заняты осназовцами и спецназовцами, которые выросли в армии новой формации. Ваши сыновья просто не имеют ни соответствующих знаний, ни умений, ни даже навыков.

— Так они быстро ухватят, ежели что, романовская кровь и воспитание, как-никак.

— Я не буду ослаблять командный состав неумехами, это неразумно.

Бывший король, ставший снова великим князем, сердился и канючил одновременно.

— Мы родственники и следует друг другу помогать в тяжёлой ситуации.

— Это не даёт преференций в нынешней России. У вас есть свои деньги, вот и живите на них. Вложите в какие-нибудь предприятия или в коммерцию.

— Но мы же не торгаши из подлого сословия, а всё-таки Романовы.

— У нас больше нет никаких подлых сословий, все ныне достойные люди, если ведут соответствующий образ жизни, — сердито выговаривал царь своему дяде.

Растерянный внук Павла Первого и сын Николая Первого не понимал что происходит. Да Александр Третий должен на руках их носить, опору и поддержку престола. Сопляк, неизвестно что о себе возомнивший.

— Ну, ничего, попомнишь ты этот день, племянник. Мало тебе не покажется!

Тренькнул колокольчик и в кабинет быстро зашёл флигель-адъютант.

— Вызовите караул, пусть сопроводят великого князя в распоряжение Мезенцова. Мне только что угрожали расправой.

Вот такой сталинизм в современной России, уже за слова готовы наказать, просто за высказанное мнение. Информация об инцинденте достаточно быстро разлетелась по столице, а затем и по стране. Никто из романовской родни не рискнул заступиться за опального великого князя. Коли вступился, значит разделяешь его позицию и тоже будешь числиться "врагом престола". На сегодняшний день дураков в империи нет, чтобы отвечать за чужие грехи. Таковых массово повывели в предыдущие годы. Даже Александр Второй не прислал какую-нибудь ноту протеста из Болгарии, хотя его никто не тронул бы.

Выборы нового короля назначили на ноябрь, чтобы шляхта с кандидатами определилась. Так что октябрь полностью был посвящён европейской масс-медией судьбе Баварии и Тироля. Длительные дебаты, попытки заморозить обсуждения, даже закулисные переговоры Фридриха Третьего с тёщей никак не повлияли на исход. В конце октября, уплатив определённую сумму компенсации, королевство было освобождено и выведено из состава империи. Теперь, если какие-нибудь итальянцы нападут, то никто не заступится за Баварию с Тиролем.

В ноябре в рейхстаг поступила просьба о выходе королевства Вюртемберг. Три льва с тремя оленьими рогами, "бесстрашные и верные", захотели стать неверными. Король Карл Первый, как и его предки противился прусскому владычеству, но был вынужден уступить в начале семидесятых. Русская жена (дочь Николая первого) наследников не родила. Поэтому на воспитании имелась ещё одна русская княжна, которую пять лет назад выдали за герцога Евгения Вюртембергского. Учитывая, что экономика королевства прекрасно развивается под руководством премьер-министра, страна вполне самостоятельна. Население, кстати, до сих пор не переваривает пруссаков и полностью поддержало инициативу короля по выходу на волю.

— Ваше величество, вы уверены, что следует поддержать Вюртемберг в их чаяниях? — спросил у государя Гирс, чтобы уточниться.

— Да, Николай Карлович, это нам очень нужно. В обмен на нашу поддержку король может забрать себе "константиновичей" всех вместе взятых. Они всё-таки ближайшие родственники Веры Константиновны, герцогини Вюртемберг.

Да, иногда разрешение болезненных вопросов приходится делать не слишком чистоплотно. Причём в миру это будет выглядеть в совершенно другой трактовке. Так что у Фридриха, уже начавшего клепать и продвигать либеральные законы, нет особого выхода в сложившейся ситуации. Тем более, что Отто фон Бисмарк, расстроенный и даже огорчённый отставкой, откликнулся наконец-то на моё приглашение и принял предложенный ему вариант сотрудничества. Отныне он советник по германским и европейским вопросам императора Трансбалкании (от которой остались лишь рожки да ножки).

В свои 64 года бывший канцлер бодр, даже несмотря на недавние ранения. Полон идей, которые я прошу более подробно излагать, и рвётся оказывать весомую пользу. И мне хорошо, наконец-то появился собеседник, которому я могу доверять как специалисту высочайшего класса.

— Владимир Михайлович, предполагаю что в Германии начались процессы разрушения. Как бы Франция этим не воспользовалась.

— Герр Отто, — мы уже почти что на "ты", — Германия устоит, даже если немного уменьшится. А французы ничего не смогут сделать, разве что вернуть Эльзас. Мы с Россией и Англией удержим их на привязи.

Глава двадцать третья

Либеральные программы Фридриха Третьего заполонили рейхстаг к концу года в виде предложений. Основными стали три. Резкое сокращение армии и, соответственно, её финансирования. Мол, раз Европа перешла (с чего взял?) на поголовный либерализм, то и войн значит не предвидится. Построение нового флота также следует отменить, так как в Европе он не нужен, а Африку и Азию можно посещать "тем, что имеется". Ясно, что крупные производители оружия стали создавать оппозицию.

Вторым и третьим пунктами шли: отмена власти канцлера, а значит и его администрации, и переход к введению должности премьер-министра с созданием кабинета министров. Обывателям не совсем ясно, чем хрен редьки слаще, но верхам же, как всегда, виднее. Все остальные проекты сводились к введению заботы о рабочих, евреях и разнообразия в политических движениях.

— Владимир Михайлович, вы не поверите, но Фриц желает ограничить свою власть, как императора, и править лишь, как консорт.

— Нечто подобное мне доводили. Вроде Фридриху слаще быть президентом союза германских земель, причём всенародно избранного. Непонятно только куда это приведёт. Неужели будут созданы Северогерманские соединённые штаты?

— Да, к чему-нибудь подобному мы и придём в итоге.

Ещё один политический трюк германского императора свёлся к объявлению оборонительной военной доктрины. В пример приводились успехи России. Если с Францией, Трансбалканией и Британией заключить многолетние пакты о ненападении, то воцарится мир во всём мире.

— Герр Отто, а может быть в этом имеется какой-то смысл? Честно признаюсь, что ни я, ни Александр Третий не рвёмся воевать с европейскими странами.