Рахимова завела мотор машины и решительно надавила на педаль газа. Автомобиль рванул с места.
Мухлиса Юсуфовна наведет порядок в этой клоаке. Андрей Викторович Ворошилов знал, кого решить проблему.
* * *
Москва, Кремль. Князь Романов Дмитрий Алексеевич.
Я шагал по коридорам сердца страны, не глядя по сторонам. Но глаза все равно цеплялись за следы поспешного ремонта. Отличить следы от пуль было несложно — их отмечала свежая краска на стенах и потолке. Только что выстеленные полы едва не хрустели от новизны. Да и в дальнем от входа крыле Кремля, где раньше жили родственники царя, все еще трудились рабочие.
Вместо предавшей Михаила II гвардии службу несли наши «Стражи». Разумеется, теперь без лишнего компонента — людей внутри доспехов.
Меня, кстати, тоже сопровождали двое роботов. Угрозы они, разумеется, для меня не представляли, однако следовали установленным правилам. Несмотря на то, что мы перенастроили этих «Стражей» под управление царской семьи, я все еще мог перехватить контроль над любым из них.
Придворных почти не попадалось. Зато в коридорах мне часто встречались военные, и не все из них обладали старшими офицерскими званиями.
Смена контингента внутри Кремля повлекла за собой еще одно изменение: на меня не обращали внимания. Никто не кланялся, и не заговаривал со мной. У людей имелись приказы вышестоящего начальства, и они их исполняли.
Несмотря на то, что это обстоятельство меня несказанно радовало, однако и не отметить одно упущение я не мог. Царский приказ сидеть в Красноярском княжестве формально никто не отменял, но меня даже не спросили о цели визита в Кремль, как будто так и должно быть. Беспечность или признание моего привилегированного положения?
Дверь рабочего кабинета государя раскрылась, и я прошел внутрь. Здесь почти ничего не изменилось, все предметы остались на своих местах. Никто не притронулся ни к книгам на полках, ни к недопитым напиткам Михаила II в мини-баре.
Даже Емельян Сергеевич Невский, такой же уставший и мрачный, сидел все в том же кресле, где и всегда. А вот Игорь Михайлович теперь восседал на месте государя. И это было гораздо важнее всего остального.
— Дмитрий Алексеевич, — кивнул мне цесаревич, жестом указывая на свободное кресло, — признаться, я ожидал, что ты покинешь Красноярское княжество, чтобы лично поквитаться с родом, который устроил на тебя покушение на твоей же земле.
Великий князь Невский приподнял бровь, глядя на меня.
— С меня не было снято наложенное государем ограничение, — признал я, наклонив голову. — Но на Красной площади цесаревич разрешил мне мстить. Так что я лишь воспользовался шансом.
— Да, Дмитрий, — усмехнулся будущий монарх Русского царства. — Чтобы сохранить в действии приказ государя, мне бы пришлось озвучивать ограничение для тебя лично.
Я развел руками.
— Было сказано, что за Можайскими может охотиться любой подданный. Никаких ограничений обозначено не было, а стало быть, я имел полное право действовать самостоятельно, — ответил я, заняв предложенное кресло.
Емельян Сергеевич степенно кивнул, бросив взгляд на цесаревича.
— Предлагаю так и объявить — князь Романов воспользовался лазейкой в двоякой ситуации. Думаю, не ошибусь, если скажу, что весь высший свет ожидал нечто подобное, — произнес он. — И Дмитрию Алексеевичу, кстати, была обещана царская награда за голову Можайских.
Игорь Михайлович кивнул.
— И князь Демидов тоже неплохо постарался, — заметил он с улыбкой. — Люди Руслана Александровича приложили немало усилий, чтобы сократить поголовье Можайских. И хотя я уверен, что князь Уральский действовал не из-за награды, а из-за вмешательства Виктора Игоревича в дела княжества Красноярского, его тоже следует наградить по заслугам.
— Как наследник Уральского княжества, — с поклоном произнес я, — выражаю благодарность от лица рода Демидовых. Это правильно, когда за честь и достоинство награждают, а за подлость и предательство — наказывают. Не затягивая с решением.
Емельян Сергеевич хмыкнул, а Игорь Михайлович спокойно кивнул.
Конечно, он не нуждался в подобных советах и намеках, однако и критику в адрес нашего биологического отца воспринял спокойно. Вероятно, и сам придерживался того же мнения.
— Я поговорил с медиками, Дмитрий Алексеевич, — произнес он, меняя тему. — Константин Владимирович очнется еще не скоро. Яд успел сделать свое черное дело, процесс восстановления текущими темпами займет никак не меньше двух недель. И выхолит так, что к тому моменту, когда Ерофеев встанет на ноги, его дар окажется для государя совершенно бесполезным.
Я кивнул в ответ. Для меня это секретом не являлось — Константин Владимирович лечился наноботами, и информацию по его состоянию я мог посмотреть в любой момент. И с прогнозами специалистов я был согласен.
— Шансов на то, что Михаил II придет в себя крайне мало, — продолжил Игорь Михайлович. — Я посовещался с некоторыми членами тайного совета, присутствующими в столице. Они предлагают начать приготовления к моему венчанию на царство. Но я хочу узнать твое мнение по этому поводу.
Я пожал плечами.
Не мое это, само собой, дело. Однако раз цесаревич спросил, молчать тоже не имеет смысла. Тем более меня, собственно, как раз ради этого разговора и вызвали. «Оракул» сейчас за нами следит только из моих глаз — а так Игорь Михайлович позаботился, чтобы кабинет превратился в белое пятно, в которое никому не заглянуть и не подслушать.
А Емельян Сергеевич здесь не в качестве куратора Царской Службы Безопасности или великого князя Невского. Он сейчас лишь грубая сила, которая сотрет меня в порошок, если я начну действовать иначе, чем следует в этой ситуации. Несмотря ни на какую дружбу и будущий брачный союз между Георгием Емельяновичем и Ольгой Кирилловной.
Страна только что подавила одну смуту, и допускать новую никто не позволит. Впрочем, понимая всю ситуацию, я ничуть не расстраивался из-за недоверия со стороны своего биологического брата.
Игорь Михайлович ведь таким образом в первую очередь прощупывает почву. Как я отреагирую на тот факт, что все влиятельные рода Русского царства уже сошлись во мнении, кто станет новым государем? Ведь у меня тоже имеются права на престол, и народ меня любит даже больше, чем Игоря Михайловича. Не считая того, как активно я участвовал практически во всех последних событиях.
Меня знают, ко мне привыкли, меня понимают и транслируемые мной ценности находят отклик в душах как благородного сословия, так и царских людей. Честно говоря, у меня были весьма неплохие шансы сесть на трон. И момент, как никогда, подходящий, чтобы заявить о своих притязаниях.
Вот только у меня-то никаких притязаний и нет. Зачем мне трон Русского царства, если мои цели лежат совсем в иной плоскости? Да, не будь у меня опыта прошлой жизни, я, возможно, еще бы и подумал, не начать ли мне царствовать самому. Однако я не мальчишка, и в полной мере осознаю, какой это тяжкий труд — управлять огромной страной.
Только последний идиот считает, что царь может себе позволить безостановочно кутить, развлекаться с любовницами и ничего не делать. Такой правитель очень быстро лишится короны — вместе с головой. Реальная жизнь всегда жестока, и терпеть над собой тряпку не пожелает никто.
И как показал наглядный пример Михаила II, уничтожить верховного правителя, каким бы он мощным даром ни обладал, не так уж и сложно. Главное — правильно подготовиться и выбрать время для удара.
— Полагаю, цесаревич, что иного и быть не может, — произнес я. — Ты умен, идешь в ногу со временем, не чураешься выслушать совета от действительно знающего вопрос человека. Умеешь принимать жесткие и жестокие, но эффективные меры. Выступление на Красной площади это доказало. И люди Русского царства пойдут за тобой.
— А пойдешь ли за мной ты, князь Красноярский? — спросил напрямую Игорь Михайлович. — Пойдут ли за мной Романовы и Демидовы?
— Как я уже сказал, — ответил я с новым поклоном, — правильно, когда за честь и достоинство награждают, а за подлость и предательство — наказывают. Ты проявил себя именно таким человеком. И я не вижу причин, почему мы должны отказаться от выполнения твоей воли. Ты был достойным бояричем, стал не менее достойным цесаревичем, и теперь, когда пришло время надеть шапку Мономаха, справишься ничуть не хуже.
