Так что же удивительного в том, что принц, как только набрался смелости попросту сбежал «путешествовать» и набираться стороннего опыта врачевания?

Поэтому начхать с самой высокой башни на осуждение напыщенных советников и дворцовых сплетниц – ничего они не знали о настоящем Моргане Арейнесе, чтобы с лёгкой руки судить о его поступках. Захотелось снова сбежать, ещё сильнее, чем в тот самый первый раз. Только теперь Морган понимал, что сделать этого уже не сможет.

Не хотелось идти к отцу, но он единственный, кто скажет всё в лицо, и, хотя бы только за это, Морган его уважал, в отличии от матери, избравшей для себя стратегию общения намёками и метафорами.

Принц понимал, что просто оттягивал неизбежное, но не смог отказать себе в маленькой слабости. Он направился в отведённые для Аэллы комнаты, надеясь застать её на месте. Шансы были велики, потому что подруге откровенно не нравились местные обитатели, тем более, встречи с придворными девушками для занятий музыкой и сплетнями.

«Ты и твой брат, кажется, единственные адекватные драконы, способные поддержать разговор и при этом не вызывающие изжогу, – призналась Аэлла одним вечером. – Но как назло – вы при этом ещё и самые занятые во дворце!».

Так что Аэлла больше всего времени проводила с Фабьеном, гуляя по саду, либо терроризируя слуг проказами пладорха от совсем уж сильной скуки. В остальное время подруга находилась у себя, и Морган чувствовал свою вину за то, что пришлось оставить её одну, тем более, в этом месте.

Аэлла открыла ему, не скрывая радости от появления Моргана.

– Фабьен, а вот и твой хозяин!

Обрадованный чуть ли не до визга пладорх едва не снёс Моргана, сразу же занимая свою коронную позицию на чужих плечах.

– Ну всё, теперь он не слезет с тебя, пока мы совместными усилиями не отдерём его от тебя, – хихикнула Аэлла, почти сразу же становясь серьёзной. – Что-то случилось?

– Нет, ничего нового. Почему ты спрашиваешь?

– Лицо у тебя такое кислое, как будто ты думаешь сразу о всех драконьих горестях Континента.

– Да нет, пока что только о своих личных, – хмыкнул Морган.

Аэлла пригласила друга на балкон. На миниатюрном круглом столике стоял поднос с чайником и блюдо с горячим, только из духовки, печеньем.

– Как знала, что ты придёшь, и попросила две чашки, – Аэлла ловко разлила пахнущий жасмином и ромашкой чай, усаживаясь в мягкое кресло.

– А я подумал, ты от скуки решила обучить Фабьена дворцовому этикету.

Аэлла прыснула в поднесенную ко рту чашку:

– Меня бы кто обучил для начала.

– И то верно, – улыбнулся Морган, откидываясь в кресле и наслаждаясь открывшимся видом горных вершин, укрытых белым снегом.

Погода стояла прекрасная, словно в насмешку над состоянием самого Моргана. Но он постарался расслабиться и откинуть свои невесёлые мысли в сторону хотя бы на несколько мгновений для того, чтобы вдохнуть полную грудь свежего воздуха и оттаять под ласковым летним солнцем.

Аэлла тоже устремила свой взгляд на горы и густой лес у подножия, простирающийся вплоть до самого дворца.

– Куда отправишься дальше? – печальнее, чем хотел показать, спросил Морган, нарушив умиротворяющую тишину. Фабьен недовольно дёрнул хвостом, заурчав, и почти до боли вцепился в плечи. Морган шикнул на него, и питомец ослабил хватку.

Но мгновение красоты уже разрушилось.

– Пока ещё не решила, – Аэлла задумалась. – Просто думала, что мы вместе над этим вопросом поразмыслим.

– Я тоже так думал… только вот всё сложилось так, что теперь я точно никуда не полечу.

Аэлла закусила губу и опёрлась руками о столик.

– Это уже окончательно решённый вопрос? Вдруг…

– Нет, Аэлла. Я самый младший теперь, и точнее уже некуда… Вопрос ближайших нескольких дней, и меня назначат официальным наследником. Как бы мы все этого не избегали в последние годы, – Морган горько ухмыльнулся и покачал головой. – Так что только тебе решать, куда двигаться дальше. Единственное, о чём тебя хочу попросить… останешься до церемонии?

Аэлла отвернулась, будто сад под балконом был самым интересным зрелищем в данный момент.

– Не могу же я пропустить представление народу моего будущего короля? – она пожала плечами.

– Ты чудо.

Морган расслабился, потому что для него это действительно важно.

С разговором с отцом Морган затянул до той степени, что попросту дождался от него официального приглашения, которое весьма любезно звучало из уст посыльного. Но принц чувствовал, что острые углы притуплены и даже кое-где приукрашены.

Отец ждал его в своем кабинете, и Моргана это порадовало. Он знал, что в тронном зале чувствовал бы себя снова маленьким и слабым, а давление Бранда возросло бы до объёмов необъятного помещения.

Кабинет же, в сравнении, казался маленьким и почти уютным, напоминающий то ли слегка неряшливо организованную библиотеку, то ли архив. Будучи младше, Морган всегда засматривался на карту Континента за спиной отца – стена, столь искусно написанная лучшими художниками, вдохновляла юного принца и вселяла надежду на скорые и увлекательные странствия. Эти грёзы наяву по-настоящему спасали во время любых неприятных бесед, открывая взору всю красоту мира.

Бранд сидел за столом в окружении свитков – и эта картина, до боли знакомая, на мгновение испугала своей неизменностью, словно говорила: «Всё, как раньше. Ничего не изменилось. И ты тоже совсем не изменился». Но наваждение быстро прошло, опало трухой, когда Бранд поднял на сына тяжёлый взгляд.

Раньше в нём не сквозила затаённая печаль.

Раньше он был пронзительней, острее. Не такой усталый и даже постаревший.

Раньше тёмные глаза зажигались при виде сына огнём – недовольства, гнева или редкой заинтересованности.

– Присаживайся, – Бранд кивнул на кресло напротив своего рабочего стола. Он просто наблюдал, почти что со смирением, ему несвойственным.

– Здравствуй, отец, – Морган сел, расправив плечи, и постарался расслабиться.

Они оба знали, о чём будет разговор, и Моргану почти удалось заставить себя не нервничать так явно.

– Я доволен тем, что ты принял приглашение и прибыл домой, сын, – король откинулся на спинку кресла и задумался, подбирая слова. Словно спокойно-деловой разговор с Морганом был для него в новинку, и он откровенно терялся.

Это странным образом приободрило, и принц прервал паузу первым:

– И я рад прилететь домой. Жаль, что повод стал трагичным.

– И мне невероятно жаль, – в искренности Бранда сомневаться не приходилось. – И в связи с этим, я надеюсь, ты понимаешь, что твоему разгульному образу жизни настал конец?

Морган вскинул бровь, выражая недоумение.

– Ты имеешь в виду образовательный туризм?

Лицо Бранда скривилось в презрительной гримасе лишь на долю секунды, а затем приняло испытующее выражение. Очевидно, отец решил не выяснять отношения в очередной ссоре, прибегнув к дипломатичной тактике общения.

– Не имеет значения, какой термин мы предпочитаем использовать в отношении твоего… путешествия. Сейчас имеет значение только то, что по традиции и нашим законам теперь ты являешься наследником престола.

Бранд устало потёр переносицу.

– Мы оба знаем, что между нами существуют… разногласия. И в сложившейся ситуации их придётся урегулировать.

– И как же? – Морган не удержал при себе неуместный вопрос и даже не пожалел о нём. Ему действительно интересно, каким отец видит выход. Перечеркнуть годы детства и юности, проведённые в борьбе с собой и родителями? Найти компромиссы? Или предложит Моргану задавить в себе все чувства и собственное «я» в угоду Континенту?

– Я не знаю, Морган, – Бранд уставился на набитые книгами и фолиантами шкафы вдоль стен. И это было похоже на отчаяние. – Хочу провести церемонию послезавтра к вечеру. Надеюсь, ты ничего не спланировал на это время.

Морган с удивлением осознал, что последняя фраза была своеобразной формой вежливости и попыткой учесть его интересы. Это слишком странно и ново, поэтому от шока он быстро согласился.