— Вероника! — ору и сразу же впечатываюсь спиной в стену. Чуть ли не вырубаюсь, получив удар в челюсть. — Отпусти, твою мать! Я должен быть рядом!
— Ты не можешь туда заходить! — это голос Дамира. Когда он успел? Когда пришел? — Ей операция нужна! Если ты не успокоишься, я тебя по стене размажу. А потом и ты в реанимационной окажешься. Но без нее! Угомонись! Я тоже в этих больницах карабкался!
Воздуха не хватает. Дышать нечем. Мои руки в крови, как и белая рубашка. В ее крови. В крови любимой женщины, которая из-за меня лежит в реанимационной, как безвольная кукла. Ничего не видит, не слышит. И не чувствует. Из-за меня!
Через какое-то время врач двигается в нашу сторону. Рывком поднимаюсь с места и подхожу к нему вплотную. По выражению его лица понимаю, что ничего хорошего ждать не следует.
— Как она? — с надеждой заглядываю в глаза мужика.
— С девушкой все хорошо, — говорит он, а я облегченно выдыхаю. — Мы сделал все, что могли. Но...
Что «но»? Что? Он же сказал: с Вероникой все хорошо! Что опять?
— Малыша мы спасти не смогли. К сожалению, девушка получила очень сильную травму. Радует одно: при таком ударе она осталась жива. Перелома нет, но, возможно, некоторое время не сможет нормально ходить.
Он что-то еще бубнит, но я ни хрена не соображаю. Увидел Веронику в крови и совсем забыл о малыше. Забыл о нашей дочери! Дочь... Мы потеряли нашу Веру.
Черт подери! Ника меня никогда не простит!
Я сам себя никогда не прощу!
Глава 26
Я пытаюсь открыть глаза, но никак не получается. Где-то кричит Андрей, просит, чтобы я посмотрела на него, но я даже вздохнуть не могу. Не чувствую своего тела. Ничего не чувствую. Внутри меня пустота. Будто я провалилась в какую-то темноту и сплю. Так крепко, что даже вставать не хочу и проклинаю каждого, кто меня зовет.
Откуда-то до меня доносится плач мамы. А она почему ревет? Разве ей не все равно, что со мной происходит? Разве ей не все равно, с кем я и как живу? Почему она умоляет, чтобы я пришла в себя?
Я в себе вообще-то! Почему со мной обращаются как с ненормальной? Как с больной? Эй! Со мной все отлично! Я просто сплю! Сплю!
— Скажите, доктор, что с моей дочкой? Когда она очнется?.. — снова голос мамы. И где-то совсем рядом. Она тут? А я где? Дома?
— Скоро придет в себя. Обезболивающее вкололи ей. Успокойтесь, — еще один женский голос, но чужой.
— Господи... — шепот матери. — Господи, все ее мечты рухнут же, если она узнает о потере малыша.
Что? Что она говорит? Как всегда чушь несет! Мама никогда не хотела моего счастья! Не хотела, чтобы у меня была семья! И зачем она ерундой занимается? Зачем врет? Ведь мой малыш... Нет! Я уверена, с ним все хорошо. Нет, у меня живот не болит, значит, все отлично. Или же нет?!
Воды... Хочу пить. Снова пытаюсь открыть глаза, но и в этот раз не получается.
До меня доносятся пищащие звуки каких-то приборов. А потом сигналы автомобилей. Да, сигналы!
Сигналы!!! Черная машина!!! Тупая боль!!! Темнота!!!
Господи!
Прокручиваю в голове последние воспоминания. Да, меня сбил автомобиль! Да! Я упала. Малыш... А малыш?! Как мой ребенок?
Боже, почему я ни слова вымолвить не могу. Почему все вокруг снова кричат? Почему так действуют на нервы эти долбанные сигналы каких-то приборов?
Пить хочу я! И глаза открыть! А потом руку на живот положить и малыша своего почувствовать!
— Доктор! Доктор, что с ней? — мамин голос приглушает сознание.
Доктор... Я, значит, в больнице? Значит, все, что я вспомнила, — это реальность? Малыш... Мама сказала, что мои мечты... Что?! Я потеряла Веру? У меня нет больше дочки под сердцем? Что за чушь? Нет, она опять ерундой занимается! Какого черта пришла вообще?! Пусть возвращается к своему мужу! А я... Я как-нибудь без нее справлюсь! Не нужна она мне! Нет, она не хочет, чтобы я родила, вот и несет чушь полную!
— Выйдите! Все на выход! — очередной крик, теперь мужской.
Мое сердце стучит так быстро, будто вот-вот выпрыгнет из груди. И голова... Боже, почему так сильно начинает болеть голова? И почему я ничего не вижу?
— У нее шок! Такими темпами мы ее потеряем! Живо! За дело!
Белый потолок. И стены. Это не наша с Андреем спальня. Это не наша квартира. Далеко не наша!
— Выпей воды, милая, — через шум в голове до меня доносится тихий голос Ангелины. Она нависает, подносит к моим губам стакан. Я пью все до последней капли, мысленно благодаря ее тысячу раз. — Как ты себя чувствуешь?
Хочу хоть как-то ответить, но получается так себе. Не то чтобы слово сказать, у меня даже голову повернуть сил нет. Удушающий ком так и стоит поперек горла. До жути желаю увидеть Андрея. Жду, когда он скажет, что с нашей Верой все хорошо. Но его нет рядом...
— До... До... Дочь... — выдавливаю из себя.
Ангелина сглатывает. Затем губы поджимает и мне не отвечает. Даже взгляд отводит, и я замечаю, как ее глаза наполняются слезами.
— Ник, — говорит она, присаживаясь на стул, и сжимает мою ладонь. — Прости...
Мне удается совсем чуть-чуть повернуть голову. Заглядываю в лицо девушки и понимаю, что все кончено. Нет у меня больше малыша. Все, что я слышала, не галлюцинации. И мама... Она была тут, но сейчас в палате я с Линой. Ее же нет.
«Все, что сегодня с тобой произойдет, из-за Зверя, — раз за разом набатом стучат в висках эти слова. — Из-за Зверя... Из-за Зверя...»
Зажмуриваюсь. Я не хочу его видеть. Нет. Я не хочу его видеть, черт бы его побрал! Это все из-за него! Из-за него!
Горячие слезы текут по щекам. На белом потолке появляются черные точки, а потом он окончательно темнеет. Не вижу. Не слышу. Не чувствую. А может, это все к лучшему.
— Ника... — хриплый голос, словно острая игла, втыкается в сознание. — Ник... Родная...
Открываю глаза. Сколько времени я находилась без сознания? Сколько времени спала, забыв обо всем на свете? Вера... Моя Верочка.
— Прости меня, Ника. Прости.
Мне никогда не было противно от этого голоса, но сейчас... Сейчас я даже голову в его сторону поворачивать не хочу. Он мне никто! Из-за него я потеряла свою дочь! Свою малышку!
— У-уходи! — сама не знаю, откуда я беру силы, чтобы это выговорить. — Все... Из-за тебя!
Чувствую, как Андрей сжимает мою руку, а потом горячее дыхание обжигает кожу. Щетина царапает ладонь. Влажные губы касаются каждого пальца, оставляют поцелуй. Он не спешит уходить, а я хочу, чтобы он скорее покинул эту долбанную палату. Скорее!
— Прости, Ник, — этот тихий шепот... Он сведет меня с ума!
— Андрей, — взволнованный голос Ангелины раздается где-то вблизи. — Брат, ей нельзя нервничать. Потом поговорите. Пойдем.
Каждое слово говорит спокойно, но я чувствую ту боль, которую она испытывает. Она лучше меня понимает, какая буря творится сейчас у меня внутри. Она тоже когда-то потеряла малыша... От любимого!
— Я не могу ее тут оставить, — отвечает Андрей севшим голосом. — Не хочу.
— Я понимаю. Но это для ее же блага. Успокоится, и вы обязательно поговорите.
Если бы... Больше не хочу его видеть. Никогда! Не прощу! Пусть выметается к черту!
Андрей
Она меня выгоняет. Видеть не хочет. Сердце колотится внутри. Разрывается на части. Хочется уткнуться носом в ее макушку и вдохнуть аромат, но она даже руку выдергивает. Неприятны стали мои прикосновения. Ведь она права. Все из-за меня...
— Андрей, — сестра буквально шепчет, но я не могу оторвать глаз от Вероники, от моей девочки.
Лицо опухшее. Тем более правая сторона — сильно ударилась. На лбу огромный синяк. Губы от сухости потрескались.
— Ник, я...
— Уходи, — перебивает. Отворачивается.
Сжимаю челюсти так, что зубы начинают болеть. Сука! Убью того, кто так поступил с моей девочкой. Убью!
— Дамир, — зову брата, как только покидаю палату Вероники. — Сообщи мне хоть что-то хорошее.
