Сейчас мы плачем вместе. Лина из-за того, что брат рядом. А я потому, что Андрей мой мужчина. Живой и невредимый. Не знаю, каким он был в прошлом, но сейчас он для меня самый-самый лучший. И да, самый красивый, безумно любимый. Заботливый. Я тоже сотни раз благодарила бога, что встретила такого человека.

— Я была беременна от Дамира. Но они заставили сделать аборт, Ник. Мой муж и его сучка-сестра. Потом несколько лет я как сумасшедшая ходила. Меня в клетку... В клетку сажали и смерть всех родных показывали. Я с ума сходила. Орала, звала Дамира. Но его много лет не было. Очень много..  а потом он появился.  Пришел, чтобы отомстить. Мне.  Они с братом меня виноватой считали, но потом все разъяснили. Я тогда сбежала из той психушки, но Дам нашел меня и... Я до того момента его не узнавала. А когда поняла, что это мой когда-то безумно любимый мужчина... Тогда окончательно крыша поехала...

И снова нервно смеется. Пожимает плечами, вздыхая.

— Мне очень жаль. Очень тяжелая жизнь, — шепчу я, гладя ее руку.

— Ой, да ладно! — гладит мою руку в ответ. — Я его собственными руками убила. Мужа своего. А потом он сгорел. Точно так же, как когда-то горел брат. Короче, получил он свое по полной программе, но... Дамира простить было куда сложнее, — последнее шепчет. — И брата тоже. Но все уже прошло. Как видишь, у нас с Дамиром есть сын. Мы счастливы. Пусть я не забыла, но, по крайней мере, теперь мне ничего не мерещится. Сплю спокойно.

— Андрей тебя очень сильно любит.

— Я знаю. Дамир тоже. На самом деле, кроме отца, тут никто не виноват. Вот его я никогда в жизни не прощу, — встает со стула. — А теперь ты все знаешь. Поднимайся, пойдем мужчин своих искать. Иначе они до самого утра не вернутся!

Взяв меня за руку, Ангелина тянет за собой. Но не успеваем мы дойти до двери, как она распахивается. Наши мужчины заходят в дом.

— Что это у вас глаза красные? — замечает Андрей. 

Обнимая меня за талию, притягивает к себе. То же самое делает Дамир со своей женой.

— А есть повод? — спрашивает мужчина.

— Конечно. Я отцом стану.

Ангелина аж глаза распахивает. Смотрит так удивленно. А потом просто кричит от счастья.

— Боже! Наконец-то! — говорит она, вешаясь на шею брата, а потом обнимает меня. — Наконец-то я тетей стану!

— Убедился, что нам можно все? — тихо смеюсь, как только Андрей подхватывает меня под попу и уносит в спальню.

Мы только приехали. Прошли обследование врача, и, слава богу, с малышом все отлично.

Честно говоря, я всегда думала, что мужчины хотят только сыновей, но безупречно синие глаза заблестели, как только врач сообщила, что у нас будет дочь.

— Вера... У нас будет Вера. Дочь. Такая же умная и верная, как ты. Упрямая, упертая, но безумно красивая.

Вера... Он даже имя выбрал, но со мной обсудить забыл. Кхм... Ладно. Красивое имя, в конце концов, да и не стану же заклиниваться на этой теме. Он имеет на это полное право. Но хотелось бы, чтобы сначала спросил.

Утыкаюсь носом в шею Андрея и глубоко вдыхаю. А потом провожу языком по бешено бьющейся венке, на секунду задумываясь, что я стала слишком остро на все реагировать. Что со мной происходит?

Всю дорогу он то и дело останавливал автомобиль и целовал меня, а потом вспоминал, что нам нужно домой. Я смеялась от души.

Еще пару недель назад я бы с удовольствием поспорила, если бы кто-то сказал, что Андрей сдержанный. И сейчас понимаю: я бы проиграла. Потому что он действительно умеет контролировать свои эмоции и желания. Пусть и безумно хотел, но вчера он отказался трогать меня. Уложил, шепча ласковые, нежные слова, а потом, как понимаю, ушел работать, после того как я уснула.  Потому что утром, когда я проснулась, он сидел за компьютером на кухне. Глаза красные, а сам растрепанный и усталый.

И да, он бы не стал лапать меня, если бы врач не разрешил. Но сейчас... Я вижу, какой он голодный. Точно такой же, как и я.

— Андрей...

— М-мм...

— Ты действительно думал, что это я все сделала?

Я умом понимаю, что не время этих вопросов, разговоров. Но и молчать никак не могу.

— Нет, конечно. Все было против, но я был уверен, что ты так не поступишь. Эти два месяца искал тебя везде, где только мог. Чуть ли не свихнулся.

— И эти два месяца никого...

— Нет, Ника! — обрывает. — Я ни с кем не был за эти два месяца. Не до этого было мне.

— И не смей, — срывается с губ. — Никогда!

Андрей укладывает меня на кровать, нависает сверху. Целует. С таким напором, что дышать становится нечем. Кусает губы до боли, а потом всасывает в рот.

Не спеша стягивает с меня кофточку. Проводит пальцами по спине, по позвоночнику, будто изучает каждый из позвонков. Становится щекотно.

Снимает джинсы вместе с трусиками, швыряет в сторону. Туда же летит бюстгальтер. Андрей, как сумасшедший, впивается в грудь, с диким рычанием кусает сосок. Облизывает языком и снова кусает.

Живот сводит судорогами, все тело горит от его касаний.

Только черт знает, как я вчера сдержалась. Весь вечер мечтала, чтобы наконец мы вернулись домой. Ангелина настаивала, чтобы мы остались у них, но... Нет, я безумно хотела остаться с Андреем наедине. Правда, я не думала, что он даже близко к себе не подпустит. Все, что он мне позволил, — это короткие поцелуи. Сказал, что не железный, что будет со мной только тогда, когда врач разрешит.

Андрей резко отстраняется. Смотрит на меня так, будто впервые видит. Соски становятся еще тверже от одного его взгляда. По спине пробегают мурашки.

— Андрей...

— Чшшш, — сжимает грудь ладонями.

— Сними наконец эту одежду, — со стоном вырывается у меня. 

Я пытаюсь расстегнуть пуговицы его белоснежной рубашки, которую сама же заставила надеть утром.

Все-таки получается снять. Провожу ладонями по груди, чувствуя дрожь в его теле. Андрей дышит часто, глубоко. Его руки везде. Абсолютно везде. И каждое место, где он касается, горит огнем.

— Больше никогда тебя не отпущу. Никогда, — наклоняясь, вдыхает в губы. Снова целует. Щеки, шея. Касается языком мочки уха, сжимает ее зубами, затем целует. — Кроме тебя в моей жизни никого не будет. Никогда.

Андрей избавляется от брюк. Я чувствую его возбуждение, голод между бедрами, который упирается прямо туда. Внутри все сжимается от предвкушения почувствовать его внутри себя. Обвиваю шею мужчины руками, тяну на себя. Теперь я кусаю его губы. Кусаю, целую и снова кусаю. В какой-то миг чувствую во рту привкус крови. Солоноватый. Снова целую, но в этот раз мягко, не кусая, всасываю в рот, от чего Андрей буквально рычит и одним движением входит в меня.

Вскрикиваю от неожиданности. Он двигается во мне так мучительно медленно, аккуратно... Будто боится сделать больно.

— Андрееей... — я хочу сказать, чтобы он ускорился, чтобы не мучил меня и себя тоже. Но он словно не здесь. — Андрей, пожалуйста...

— Не торопись, — хриплый шепот вибрацией проходится по всему телу. 

Обхватив мою голову руками, Андрей снова целует. Его язык проникает глубоко внутрь, изучает небо. Щетина царапает кожу, жжет.

Толчок, еще один и еще...

Андрей, намотав мои волосы на кулак, тянет назад. Впивается в шею с довольным рычанием.

— Вот так, девочка, — хрипит прямо на ухо. — Моя девочка. Только моя.

И снова толчок. Снова аккуратный, сдержанный.

Андрей гладит мои бедра, сжимает, впивается пальцами в кожу. Облизываю пересохшие губы, тянусь к нему, но он отстраняется. Просто смотрит. Просто смотрит, а мне кажется, что его руки шарят по моему телу. Касаются, обжигают.

Пальцами дотрагивается до венки на шее, плавно опускается ниже. До локтя, до руки. Сплетает наши пальцы и снова наклоняется.

— Я люблю тебя, Ник. Безумно люблю. Не отпущу. Поженимся — и все. Ты полностью моя.

— Ты... Ты сначала предложение... — говорить получается с трудом, потому что я чувствую:  осталось чуть-чуть — и я разорвусь на тысячи осколков. — Ты сначала предложение сделай, а я подумаю... Подумаю, стоил ли принимать его...