– О боже! – воскликнул Скорцени. – И это знаменитый на весь мир профессор! Что с тобой произошло?! Мне сказали, ты попал в аварию, но ничего серьезного, если не считать твою руку. Но теперь я вижу: все ужасно! – Скорцени вошел во вкус. – Леон, тебя пытали, да?! Скажи, признайся другу!

– Ты войдешь или так и будешь нести чушь в холле?! – раздраженно выпалил Росси.

Скорцени решил не накалять обстановку и решительно вторгся в номер.

– Не плохо ты здесь расположился, – заметил журналист.

– Да, люблю отдыхать с комфортом, и если ты не заметил, то тут имеется мебель, в том числе и кресла, на которые можно присесть, – парировал профессор.

– Действительно, и кресла имеются, – улыбнулся Скорцени.

С неотвратимой уверенностью хозяина Фабио Скорцени стремительно приблизился к одному из кресел. Закинув ногу на ногу, он вальяжно расположился в номере Росси.

И в этом был весь Скорцени: уже не молодой, он всячески старался подчеркнуть, что полон сил. Ростом выше среднего, Скорцени предпочитал смотреть на мир свысока, прямым и острым взглядом зеленых глаз. И даже седина смотрелась элегантно, подчеркивая зрелость и состоятельность ее обладателя. Правильные черты лица – высокий лоб, средних размеров скулы, и только не в меру длинный нос, напоминавший сосиску, портил картину. Но в остальном все было безупречно, и любой мог заподозрить в Фабио Скорцени аристократа.

– Вот скажи мне, Леон, какого черта ты выключил телефон? – снисходительно, словно заботливый родитель, спросил Скорцени. – Мы же договорились о встрече, причем, прошу заметить, это именно ты просил меня приехать.

– Прости, я уснул, – устало ответил профессор.

– Это неслыханно! – всколыхнулся Скорцени. – Я объехал пол-Европы только ради того, чтобы угодить ему, а он уснул!

– Фабио, хватит скулить, – с наигранным раздражением отмахнулся Росси, – лучше расскажи, что тебе удалось узнать?

– Ну кое-что удалось, и клянусь тебе, на этот раз ты не отвертишься, мерзкий старикашка, и тебе придется дать интервью!

– С какой стати? – с нескрываемым раздражением, надменно выпалил Леон. При этом он раздул ноздри и демонстративно отвернулся от собеседника.

– А с такой, что вся журналистская братия Европы гоняется за тобой в тщетной попытке разузнать, что это там случилось с великим профессором, который занимается исследованием чего-то там трудно произносимого, – резолютивным тоном высказал Скорцени. – И ты будешь делать так, как я скажу, иначе разбирайся сам! И, если я правильно помню, а это именно так, ты вытащил меня именно для этого!

Оба почувствовали напряжение, и дискуссия плавно перешла в дружескую беседу о погоде. Обсудив все бесполезное из того, что представляло интерес, Скорцени тонко уловил момент, осознав, что надоедает. Он посмотрел на часы, которые не стеснялся обнажать в любом обществе, и воскликнул:

– Да ты совсем меня заболтал, уже давно пора идти!

Фабио подчеркнуто уверенным движением сорвался с кресла и направился к двери, избавляя их обоих от соблюдения дружеского этикета, выраженного в фальшивых уговорах посидеть еще немного.

Уже у двери он резко развернулся лицом к Росси и ткнул указательным пальцем в профессора. Уверенным и спокойным тоном командира, раздающего приказы, объявил:

– Завтра вечером я жду тебя в Берлине не позднее двадцати ноль-ноль! У тебя интервью на центральном канале, а потому потрудись выглядеть прилично!

Следующим вечером с обреченным видом Росси ехал в такси по центру Берлина, улицы которого заполняли протестующие, что превратило поездку в мучение. Он критически опаздывал и решительно ничего не мог с этим поделать. И вот, после казалось бесконечного скитания по закоулкам, они подъехали к зданию телеканала. У центрального входа, нервно прогуливаясь, курил Скорцени. Увидев едва показавшегося из машины Леона, он, словно коршун, накинулся на него и потащил внутрь.

Как только они зашли в лифт, профессор не выдержал и припер Скорцени вопросом, полным укора и разочарования:

– Скажи мне, Фабио, дорогой друг, какого черта я притащился в этот балаган?

– Не беспокойся, Леон, тебе не придется глотать шпаги и прыгать сквозь горящий обруч! – отрезал Скорцени. – Нужно всего лишь ответить на пару вопросов и при этом быть джентльменом!

Профессор попал в закулисье телевидения – гримерную, где его усердно и без особенного энтузиазма с его стороны готовили к эфиру. Леону казалось, эта экзекуция длится неприлично долго. Наконец, звездный час Росси настал – эфир начался!

В свете софитов рассерженный длительной прелюдией в гримерной профессор смотрелся несколько неуклюже. Эффектная дама в роли ведущей, одетая в темно-синий бархатный костюм с вызывающим декольте, лишь усугубляла положение.

– Добрый вечер! С вами я, Тина Сафар! В моей студии – Зорро научного мира, – озарив студию искрометной улыбкой, заявила ведущая телешоу, – герой от науки, лица которого прежде никто не видел! И сегодня мы сбросим маски! Наконец, мир узнает этого невероятного человека! – завила ведущая с выражением, будто сейчас она раскроет тайны вселенной. – Итак, встречайте: профессор Леон Росси!

Камера уставилась на Росси и явила миру крайне сконфуженного мужчину преклонного возраста. В студии он почувствовал себя белой вороной. И уж тем более не ожидал, что его объявят героем от науки!

Понимая, что предприятие терпит крах и профессор вот-вот завалит все дело, Тина Сафар решительно взялась спасать эфир.

– Здравствуйте, Леон! – прощебетала она, впившись выразительным взглядом карих глаз в Росси. – Я могу вас так называть? – заискивающе спросила ведущая.

– Да-да, конечно… – промямлил Росси.

– Леон, мы много слышали о вас в последнее время, но практически ничего о вашей работе. Чем же занимается Зорро науки? – деловито завязала дискуссию Тина Сафар.

– Ну, прежде всего, я хотел бы сказать, что не считаю себя гением или, как Вы сказали, героем, – оправдывался профессор, стараясь не смотреть ведущей в глаза. – Однако полагаю, мои исследования крайне важны для будущего человечества, – совсем уж не убедительно пролепетал Леон.

Казалось, грандиозный профессор таял на глазах. Он все больше и больше стеснялся и буквально скомкал весь праздник под названием «вечернее ток-шоу».

– Ну все же, Леон, в чем суть ваших исследований? – впивалась в несчастного профессора ведущая шоу.

Осознав безвыходность положения и тот неоспоримый факт, что Тина Сафар безжалостна и не выпустит его из своих цепких когтей, профессор решил дать бой и все-таки побыть хоть немного героем науки! Напрягая остатки мужества и присущего ему до сего момента пафоса, Росси начал рассказ:

– Я занимаюсь исследованием человеческого мозга, а именно того, как возникают и передаются мысли, и все, что с этим связанно, – уже уверенно и гораздо более убедительно сказал светило науки.

– Но что конкретно вы изучаете, и какие цели преследуют ваши научные изыскания? – с легким оттенком надежды на лучшее спросила ведущая.

Росси уже набрал воздуха в легкие, намереваясь посвятить аудиторию в тайны мозга, как вдруг лицо Тины поменялось. Ужас и удивление на мгновенье исказили ее залакированный профиль.

– Прошу прощения, мы вынуждены прерваться, у нас срочное сообщение! Только что на Европу совершено нападение!

На аккуратных, вымытых улицах французской столицы царил ажиотаж. Сегодня долгожданная премьера нового фильма! Кинотеатры, словно разворошенные муравейники, наполнились разноцветной толпой посетителей. Все стремились попасть на первый показ. Впервые анонсированный три месяца назад остросюжетный фильм, снятый по мотивам компьютерной игры, был долгожданным событием.

Еще до выхода в свет фильм приобрел массу фанатов, благодаря грамотной рекламе и социальным сетям. Вооружившись футболками, кепками, попкорном и газированной водой они с нетерпением ждали начала сеанса. Казалось, в воздухе вот-вот появятся искры от напряжения людских страстей.