Мы поднялись на нужный этаж. Женщина, как и ожидалось, выглядела уставшей; короткая стрижка, седые виски, трапециевидное лицо; поверх одежды халат, запахнутый не до конца, рукава засучены, ладони мокрые, на полу ведро с грязной водой и тряпкой.

– Я все уже вашему следователю сказала, – недовольно буркнула женщина и начала демонстративно складывать какие-то вещи, чтобы показать, что нам тут не рады и незваным гостям стоит поскорее уйти.

Я не стала ее поправлять по поводу следователя (а может, ее и к следаку уже вызывали, кто знает), просто сообщила:

– Понимаете, тут поступила ориентировка на одного человека, и мы думаем, что это, возможно, он снимал у вас квартиру. Молодой человек, лет двадцать пять-тридцать, короткие темные волосы, носит толстовки, – активно принялась я фантазировать, выдавая, по сути, портрет почти любого случайного прохожего мужского пола.

– И кто же он? – заинтересовавшись моим рассказом, Зинаида даже вещи отложила в сторону и присела на краешек кровати. Мы же оставались стоять на пороге комнаты, так как войти нам пока никто не разрешал.

– Специализируется по квартирным кражам, – с уверенным видом выдала я. – Сперва снимает, осматривается, затем возвращается и ворует, что плохо лежит.

– Из квартир, которые сдаются?! – изумленным полушепотом произнесла мне Лелька прямо в ухо.

Девушкой она была умной, однако мне некогда сочинять более правдоподобные «ориентировки» (откуда я только слово-то такое выкопала). Хорошо хоть, хозяйка не потребовала с нас фоторобот.

– Ой, ну брать-то у меня нечего…

Мы осмотрелись, и с Лелиного лица выражение брезгливой досады так и не сходило за это время.

– Скорее всего, к вам он снова не явится, но все-таки уже много пострадавших, и если вы хоть что-то вспомните…

– Да что я вспомнить могу! – всплеснула дамочка руками. – Я же говорю, через интернет сдаю. Мне дочка помогает. Она выложила объявление на сайте, мне показала, как заходить туда. Там есть календарь, и отмечаешь забронированные дни. Когда клиент заселяется, он платит через сайт. Мне уже следователь этот… молоденький такой… не помню, как его, сказал, короче, что отследить нельзя, сайт зарубежный. Вот и все. Деньги мне пришли, ну как… депозит. Кажется, так это называется. Он как бы висит на сайте. То есть с него взяли, а мне пока не дали. Но мне показывается, что он заплатил. Я ключи оставляю в почтовом ящике на гвоздике.

– Подождите, – расстроилась я, кое-что поняв, – то есть вы его в лицо не видели вообще, даже по сканам документов?

– Нет, девочки, говорю же! Он на сайте авторизируется как-то, вроде они требуют паспортные данные, ну а мне какая разница, как он выглядит? Заплатил – получи ключи. И все.

– А потом как? – заинтересовалась Лелька.

– А потом он ключи так же оставляет в ящике. Сообщает мне, что съехал.

– То есть вы телефонами обменялись? – предположила Лелька, обрадовавшись.

Я опустила ее на землю, еще до того, как Зинаида сама успела ответить:

– Да через сайт они общаются!

– Да, – подтвердила мои слова хозяйка. – Девушки, что же у вас за органы такие? Я же говорила не по одному разу уже это! Разным людям!

– Простите, уточняем. У нас разные службы, мы приглядываем друг за другом, перепроверяем.

– Как это?

– Ну, есть МВД, есть Следком, а есть Прокуратура, понимаете?

Женщина хлопнула глазами, но спорить не стала. И слава богу.

Но Леля не отступала.

– Почти на каждом сайте есть функция видеозвонка! Даже если без вебки общались, по голосу хотя бы можете что-то сказать? Неужели только текстом? – не хотела подружка в это верить.

– Да не понимаю я в этих современных штучках! – взмолилась женщина и тут же кинулась к ведру с тряпкой. Практически уже прямым текстом нас выставляет из квартиры. – Может, и есть такая кнопка там, но мне дочка показала, как сообщения писать, я там и пишу!

– То есть это могла быть и женщина, – намекнула я Леле.

– Нет, точно не женщина! – вдруг поспорила с нами Зинаида Григорьевна.

– Это почему? Вы же голоса не слышали!

– Потому что такой срач, – широко провела хозяйка квартиры рукой, – может устроить только мужик!

– И не поспоришь, – хихикнула мне Лелька в ухо.

Только я хотела откланяться и уйти, как входная дверь приоткрылась сама (мы ее не запирали, а хозяйка была слишком занята), и в прихожую просачилась бойкая худющая старушка.

– Зинк, а Зинк, чей-то у тебя тут случилось-то? Мне соседка из двадцать пятой такого понарассказывала!

– Да не знаю, – отмахнулась та и вернулась к полам. Не поднимая головы и махая мокрой тряпкой по стертому старому ламинату, добавила: – Одни говорят, он убийца, другие пришли, сказали, что вор квартирный!

– Или воровка, – вставила Леля.

– Нет, это был мужик! – с уверенностью выдала старуха в ответ на Лелино замечание.

– Откуда вы знаете? – тут же взяла я стойку. – Вы его видели?

– Видела. Как раз в больницу собиралась. Я-то на обследование пришла, заведующая кардиологией моя знакомая, хорошая женщина Вера Пална, я у нее… – мы слушали еще минут пятнадцать про больницу, Веру Палну и сложный диагноз соседки Зинаиды Григорьевны, потом решились перебить.

– Вы говорили про мужчину, который тут квартиру снимал.

– Да! И вот когда меня положить решили, я говорю, Вер, я пойду тогда вещички соберу, халатик у меня и тапочки, специально приготовленные, ведь я через месяц все равно хотела лечь на полное обследование, ну и иду себе, поднимаюсь, а он дверь открывает Зинкину. А ему: «Ты кто?» Старая стала, забыла, что Зинка сдает теперь. Он так зыркнул на меня не по-доброму, ничего не сказал, но глаз у него задергался. А потом открыл дверь, нырнул и быстренько закрыл. А я кинулась Зинке звонить на сотовый. Но не ответила Зинка-то. Это потом я вспомнила, что квартирант ейный, наверно.

– Так я ж перезвонила тебе вечером! – напомнила «Зинка», которая уже и пол домыла, и тряпку высушила за время старухиного рассказа. – Ты ничего не сказала мне про мужика этого. А меня затаскали с ним уже! А я даже не знаю толком, мужик или баба! Смотрели видео с камеры нашей, сказали, уже нет той записи.

– С какой енто камеры?

– На подъезде.

– Так у нас камера есть? – удивилась бабка.

– Ну да! Собирали же еще деньги! Новую дверь поставили с домофоном и камерой. Вспоминаешь, баб Нюш?

– Ой, да… Я ж говорю, память уже не та. Я уже не молодая, девоньки. Забыла я тогда, зачем звонила тебе. И давай про огурцы спрашивать, как маринуешь их.

– Давайте вернемся к мужчине, – попросила я. – У нас ориентировка. Вдруг подходит? Внешность опишите.

– Так в маске он был этой… медицинской. Заразы боится всякой, ага. А я вот уже ничего не боюсь. Напридумывали вирусов, корону какую-то, еще микроны какие-то… – далее следовала тридцатиминутная лекция про коронавирус, подававшаяся под соусом конспирологических теорий.

– То есть лица вы не видели, – констатировала я с досадой.

– Нет, девоньки, не видела. Но глазки запомнила его. Когда задергался глаз, я вспомнила мужа своего покойного. Такие же голубые были. Как небеса!

– Какая поэтика, – шепнула мне Лелька, лыбясь во весь рот. А рот у нее, кстати, большой.

– А волосы?

– Темные. Редкое сочетание! Аристократ! Как мой покойный Аристарх Филиппович. Вы знаете, раньше нельзя было говорить о дворянском происхождении. Девочки, вы же учились, знаете да, про революцию? И вот…

Но мы не стали слушать. Коротко кивнули Зинаиде Григорьевне и оставили ее с пожилой словоохотливой соседкой наедине.

– Что думаешь дальше делать? – спросила меня Лелька на улице. Потом подпрыгнула, что на таких каблуках делать, думается мне, крайне неудобно, и добавила с восторгом: – Никогда не думала, что расследовать – это так интересно!

– Да, я заметила, с каким энтузиазмом ты подключилась и даже вопросы начала задавать. И спорить со свидетелями. Может, ты не тем делом занимаешься, а, бабка Ефросинья?