— Свет, если что, ты знаешь что делать.

— Ты тоже, — дрожащим голосом отозвалась Светлана, — Мамочка, как страшно-то. Леночка, пожалуйста, вытащи нас, ты можешь, я знаю. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! — быстро затараторила она, всхлипывая.

Легко сказать — вытащи! Как⁈ Волкова, рискуя, прижалась к самым макушкам деревьев. Малейшая ошибка и они, зацепившись за ветки, кувырнуться вниз. По корпусу пробарабанила дробь попаданий. Машина дернулась, но продолжала уверенно слушаться. Еще одна такая атака и их ничто не спасет.

— Светка, хватит выть! — рявкнула Волкова, срывая на напарнице свой страх, — Готовься, я сейчас развернусь, а ты пугни их.

— Чем?

— Не будь дурой! — Лена добавила короткое матерное слово, — Всем, что есть…! — еще один емкий матерок. А спина уже чувствовала приближение смерти, покрываясь липкими противными мурашками. Волкова кинула взгляд на маленькие зеркала заднего вида, которые стали вешать по настоянию Стаина, на первых вертолетах их не было. Вот позади появились и стали быстро увеличиваться черные точки, одна, две, три, четыре… Еще пару подняли. Это точно конец! Остается только подороже продать свою жизнь. Дура! Дура! Дура! Какая же она дура! — Готова⁈ — срываясь на визг крикнула Лена.

— Да! — таким же сорвавшимся голосом отозвалась Света.

— Давай, они чуть выше, лови, — и Лена заработала педалями и рычагами, резко разворачивая вертолет и задирая нос вверх. Теперь все зависит от Светланы. А сама Волкова, врубив связь на внешнюю, заорала в эфир: — Здесь Язва, всем кто слышит! Обнаружен предположительно аэродром охотников. 36-ой квадрат, ориентир излучина Лелеквы. Язва — всем. 36-ой квадрат, излучина Лелеквы, предположительно немецкий аэродром.

— Здесь «Ковчег», принял! — послышался взволнованный ответ. «Ковчег» — это хорошо, это папкина база.

— Здесь «Ландыш», принял! — раздался еще один голос сквозь шум помех. Кто такой этой «Ландыш» Лена не знала. Да и неважно это сейчас. Вроде бы отзывался еще кто-то, но ей уже было не до того. Испуганные дымными шлейфами от ракет и очередей немцы прыснули в рассыпную пустив в их строну нитки очередей ушедших гораздо выше. А Волкова уже резким маневром ходила по руслу речки, прижавшись к самой воде. Она не сообразила, что водяная пыль может их демаскировать. Впрочем, это тоже уже было не важно. Хвост вертолета стало вести по движению несущего винта, пытаясь раскрутить корпус. Держать машину становилось все трудней и трудней. — Света, держись, — прошипела Лена, — Здесь садиться будем.

Светлана не ответила. Убита, ранена? Потом выяснит. Сейчас главное сесть. Некстати снова ожило радио:

— Язва, здесь Ковчег, ответь. Язва, здесь Ковчег, ответь, — но ответить она уже не успела. Вертолет начало раскручивать сильней и Лена, паникуя, бросила его вниз, к воде. Удар, тело дернуло из кресла, но ремни удержали. Вертолет стал заваливаться на бок. Винты замолотили по воде, полетели брызги и обломки фюзеляж еще раз дернуло, подкинув и все успокоилось. Она, заученным движением расстегнула ремни, открыла кабину, как ни странно замок сработал легко, дверца открылась совершенно свободно. Лена выкинула мешок с аварийным запасом, следом вывалилась сама. Руки и ноги дрожали и не слушались. Она тут же бросилась к кабине Светланы. Это на двойках летчик и летчик-оператор сидят рядом, а на новых четверках, как на экспериментальных крокодилах друг за другом. Дернуть рычаг и открыть дверцу дело секунды. Жива! Ранена! Лена ругаясь, вытянула подругу из чашки. Светлана, плюхнувшись в воду, очнулась и застонала.

— Мы живы?

— Живы, Светочка, живы, — Лена попыталась улыбнуться ходящими ходуном губами и вдруг неожиданно даже для самой себя зарыдала, тоненько подвывая.

[i] Серге́й Алекса́ндрович Худяко́в (настоящее имя — Арменак Артёмович Ханферянц25 декабря 1901 [7 января 1902], село Мецтаглар, Елизаветпольская губерния, Российская империя — 18 апреля 1950, Москва, СССР) — советский военачальник, маршал авиации(1944), один из создателей советских ВВС. На момент повествования Командующий 1-ой воздушной армией в составе Западного фронта.

В штабе корпуса царит обычная суета напряженной фронтовой работы. Снуют по коридорам бывшей школы писарчуки, шифровальщики и связистки, сквозь приоткрытые двери слышатся громкие телефонные разговоры. Из оперативного отдела доносится басовитый рев майора Кузина, обещающий неизвестному собеседнику все кары небесные. В том числе незамедлительно отдать под трибунал, отправить в штрафной батальон, расстрелять и при этом, буквально тут же, противореча самому себе, Кузин называет без пяти минут расстрельного штрафника, дорогим своим человеком и, забыв об угрозах, буквально упрашивает вот прямо сейчас, сию минуту представить ему снимки авиаразведки. Ответ видимо удовлетворяет майора, и вот он уже ревет на посыльного, отправляя того мухой в разведотдел. Все как всегда, как обычно. Если б не тяжелое, гнетущее напряжение, буквально физически ощущающееся в воздухе и достигающее наибольшей концентрации в кабинете занятом командира корпуса.

Коротков прислушивается к еле различимому сквозь закрытую дверь крику Кузина. Ивелич, откинувшись на спинку стула, прижался затылком к холодной стене. Со стороны могло бы показаться, что он спит, если бы не пальцы, нервно крутящие карандаш. Мгновение, и карандаш сломан:

— Ай, черт! — замполит зло бросил обломки в оцинкованное ведро заменявшее урну. Василий поднял от пола тяжелый взгляд. Он несколько секунд смотрел темными бездонными глазами сквозь Николая и снова уставился в пол, в угол, где валялся разбитый им в приступе гнева стул. Ему и сейчас хотелось все вокруг крушить, ломать, куда-то бежать, лететь, спасать Светку. Узнав о том, что сестра сбита, поддавшись безумному, неукротимому порыву, никого не слушая, словно в тумане он рванул к своему истребителю. Очнулся уже в воздухе, от разрывающих эфир криков майора Агеева, пытавшегося достучаться до комдива, чтобы тот не делал глупостей и хотя бы дождался прикрытия. Сбрасывая душившую ярость и отчаянье, Василий до кровавой пелены в глазах закрутил самолет на максимальных режимах в фигурах высшего пилотажа. Петля с боевым разворотом, бочка, снова петля, штопор с выходом в иммельман. Только после этого мутный туман неконтролируемого бешенства в голове стал рассеиваться. Что, впрочем, не помешало ему высказать Стаину с битьем мебели об стену, все, что он думает об умственных способностях командования, пославшего Свету в тыл к немцам.

— Все сказал? — сверкнул на него глазами Александр.

— Тебе мало⁈ Могу еще! — красный Василий гневно раздувал ноздри.

— А теперь слушай меня, — Сашка дернул щекой, — Светлана солдат, — старорежимное слово «солдат» наряду с «офицером» все чаще и чаще стало встречаться в обращении, давно не вызывая того неприятия, которое имело место еще год назад. — Боевой летчик-оператор. Если бы вы с отцом хотели оградить ее от войны, то оставили бы в Куйбышеве, с подружками. Но товарищ Сталин посчитал, что место Светланы в боевой части. И она своим упорством и трудом добилась уважения товарищей и места в экипаже. Сама! — Стаин хлопнул кулаком по столу, — Вы же этого хотели⁈

Василий злобно глядя на Сашку играл скулами, хотя с самого начала понимал, что Александр прав. Но легче от этого не становилось.

— А теперь подумай, куда бы делись все ее старания, если б я отцепил ее от эскадрильи, оставив в тылу?

Из Васьки словно вынули стержень, и он мешком осел на стул:

— Эвакуировать? — он с надеждой посмотрел на Сашу.

— Как? И откуда? — Стаин так же тяжело уселся за рабочий стол. — Отправил разведку. Там немцев, как ос в разворошенном осиннике. Отогнали. Пока аэродром не уничтожим, лететь туда самоубийство.

— Давай я полечу! — вскинулся Сталин.

— Куда, Вася⁈ — посмотрел на него Сашка, — И, главное, зачем? Чем ты ей сейчас поможешь?

Взгляд Василия стал обреченно-затравленным, таким потерянным и беспомощным Сталина-младшего Александр еще не видел.