– Доброе утро, сударыня, – граф поцеловал ей руку. – Вы уже позавтракали?

– Нет, я не хочу есть. От вашей французской еды меня мутит, – ответила Шинджу.

Франсуа окинул испытывающим взглядом ее бледное лицо со впалыми щеками и проговорил:

– Я думаю, вас не от французской еды мутит. Может быть, признаетесь от чего?

– Вы не зря выбрали дипломатическую службу. На редкость проницательны.

– Если так, скажите, как вам помочь. Вы не должны одна страдать от последствий.

– Я сама разберусь со своими проблемами.

– Вы уверены?

– Да.

Граф молчал, нервно крутя на пальце перстень с сапфиром.

– Вы пришли за тем, чтобы узнать, позавтракала ли я? – осведомилась Шинджу.

– Нет. Сегодня на приеме, в котором, насколько я знаю, вы также принимаете участие, будут представлены члены японской посольской миссии. Днем они прибудут в Версаль…

Она не показала ему того, как поразила ее эта новость. Но когда граф ушел, госпожа Хоши медленно поднялась со своего места, желая подойти к открытому окну и вдохнуть свежего воздуха, чтобы успокоиться. Она даже не чувствовала своего тела от овладевшего ею ужаса. В следующий момент японка вдруг рухнула на софу, рыдая и извиваясь, словно пантера, которую охотники поймали в сеть, лишая свободы.

Она потеряла семью, и сама уже и хоть живет, но не цельной и не полностью. Она поступает жестоко с другими, и в отместку жизнь все время бьет ее саму. Будет ли когда-нибудь тот, кто исцелит, вернет гармонию в душу, веру в людей? Или судьба не предоставит ей нового шанса быть счастливой?

Белое кимоно танцовщицы, отделанное по подолу и рукавам алым шелком и расписанное рисунком в виде деревьев цветущей сакуры, мерцало в свете огней. На специально установленную возле фонтана в парке Версаля площадку вышла и вторая танцовщица. На ней было розовое кимоно, и в руках она, также как и первая девушка, держала два красных веера. И хотя площадка была освещена довольно хорошо, черты танцовщиц практически не представлялось возможным рассмотреть из-за макияжа, делавшего их лица похожими на маски.

Король наблюдал за действом, чуть прищурив свои надменные карие глаза. Ему явно нравилось происходящее. Как и придворным, притихшим и всецело отдавшимся негромким звукам японской музыки и сказочному зрелищу.

Японские танцы пропитаны свойственным этому народу спокойствием и изяществом. Особенно танец с веерами, который в Японии носит название такекурабе. Это пантомима на тему любви богатой девушки к бедному парню. Во время исполнения танцовщицы двигают веерами и ходят мелкими шажочками. Выглядит поистине грациозно и завораживающе. Каждая девушка в Стране Восходящего Солнца может показать этот танец, ведь учат ему японок с самого детства. А вот французам, привыкшим к помпезным и напыщенным балетам, исполняемым в тяжелых нарядах, данное представление казалось чем-то неземным. Но как минимум три человека наблюдали за происходящим, нахмурившись. Это был Ихара, стоящий в тени парковых деревьев, Шинджу Хоши, сидевшая по правую руку от Александрин де Брионе, и граф де Вард, стоявший за спиной супруги.

Японская делегация была размещена с другой стороны площадки, освещенной по периметру огнями. Но госпожа Хоши ни разу не посмотрела в том направлении. Там находился тот, кто практически не спускал с нее глаз…

После завершения танца девушки поклонились и поспешили скрыться в полумраке, за границей света. Следом за ними на импровизированную сцену вышли пажи, готовящиеся исполнить танец шахматных фигур.

– Мы смогли! – Софи в порыве чувств обняла Ману.

В национальном японском одеянии француженка выглядела очень хорошо. Благо, мадемуазель де Вард не отличалась высоким ростом.

– Я горжусь тобой! – прошептала княжна.

Они присели на скамью.

– А я тобой! Ты столько смогла преодолеть… переплыла океан! Знаешь, – Софи взяла ее за руки и посмотрела в глаза. – Что бы ни произошло с нами дальше, где бы мы ни жили, ты всегда будешь мне нужна. Я хочу, чтобы мы были самими близкими подругами, почти сестрами. На всю жизнь! И пусть ты однажды станешь в своей стране правительницей!

– Это невозможно, – засмеялась Мана.

– Софи!

Девушка оглянулась и увидела, что к ним направляется граф де Вард. Она встала и подошла к отцу.

– Да?

– Что, черт возьми, это было? – спросил сердито Франсуа.

– Танец.

– Ты что решила устроить саботаж? Имей в виду, я не позволю тебе общаться с Жонсьером, как бы ты не старалась.

– Это не для него. Просто я хотела показать, что могу что-то и сама.

– Разве я когда-нибудь пренебрегал тобой, Софи? – неожиданно мягко спросил граф.

– Нет.

– Эта твоя влюбленность… Я не злюсь из-за нее на тебя. Я просто не хочу, чтобы ты питала пустую надежду. И неужели ты думаешь, что я могу использовать свою очень красивую и очень талантливую девочку для какой-то выгоды?

– Нет, – снова неуверенно проговорила девушка.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, и чтобы у тебя был лучший муж, которого только можно представить. Человек, которому я доверяю как себе.

– Спасибо, отец, – улыбнулась мадемуазель де Вард. – Я не девочка, а красивая девушка. И я выйду замуж за маркиза, как вы того хотите.

Она обняла графа, а тот растроганно произнес:

– Но когда ты поймешь, что тебе всего семнадцать и что никто не сможет защитить тебя лучше, чем я, твой отец, я буду рядом. Как было всегда.

Ихара Касэн увел куда-то Ману, поэтому Софи осталась одна. Счастливая от переполнявших ее чувств мадемуазель де Вард почти бежала по тропинке парка, собираясь разыскать мать, когда вдруг столкнулась с Ивоном де Жонсьером, тоже куда-то спешившим.

– Господи! Вы же не один в этом парке! И на всей земле тоже! – воскликнула она.

Шевалье глядел на нее возмущенно.

– Это вы смотрите, куда идете! – бросил он.

– Можно подумать, я сделала это нарочно! Вы тоже не смотрели, куда шли!

– Оставьте меня, наконец, в покое, – отмахнулся от нее молодой человек.

– Я? Да это вы все время оказываетесь поблизости! На любом балу, где бы я ни была… И всем своим видом демонстрируете неуважение.

Жонсьер выслушал ее тираду на удивление спокойно, потом вздохнул и тихо сказал:

– Хорошо, извините меня.

Софи застыла от неожиданности. Обескураженная, она даже посмотрела ему вслед, когда он направился дальше.

– Ты так шарахаешься от этой малышки, Ивон, словно уже забыл, как проводил время в их стране богачей, а потом рассказывал нам какая роскошная мебель в доме ее отца, – хохотнул виконт де Кампо, окруженный компанией таких же, как он сам, подвыпивших молодых дворян.

Устроить в честь японских гостей вечер, в тематике которого переплелись бы японские и французские мотивы, было идеей Людовика XIV. Монарх и подумать бы не мог, насколько символичным станет это событие.

Специально для бала были изготовлены японские национальные маски. Сам Людовик примерил на себя маску мицухирэ – героя. Выражение лица этой маски выглядит довольно устрашающе для врагов и демонстрирует бунтарский и решительный характер владельца. У остальных придворных также были маски различных японских мифических персонажей. Кто-то носил маску на лице, кто-то держал в руках.

Госпожа Шинджу в этот вечер перевоплотилась в неоднозначную героиню японского фольклора – Кицунэ. Это лисица-оборотень. Согласно мифологии, она может принимать облик молодой девушки, обольстительной красавицы или старца. Сами японцы недолюбливают эту посланницу другого мира. Они относятся к ней со страхом, и вместе с тем – с обожанием. Кицунэ может стать самым лучшим и верным другом, но если станет врагом – то не будет врага опаснее нее. Кицунэ, обманщица и лгунья, часто выбирает в качестве своей жертвы гордого самурая или жадноватого купца. А иногда может опутать своими сетями даже буддийского монаха. Но главная роль Кицунэ – любовница, соблазнительница, красавица. Принимая вид женщины, лисица влюбляет в себя мужчину и порой несчастный даже женится на ней, но отношения их чаще всего оканчиваются трагично. Однако ни одни мужчина не пожалеет, если свяжется с этой красавицей, потому что нет искуснее любовницы и милее жены, чем Кицунэ. А сама она, если полюбит, готова отдать за избранника жизнь.