— Тхюи, крошка моя, ты, кажется, уже повеселела? — заботливо спросил Дорис, оторвав Тхюи от ее мыслей.
— Да, теперь мне совсем хорошо! — живо отозвалась Тхюи и кокетливо добавила: — Рядом с вами, господин майор, нельзя долго оставаться грустной, даже если на то есть причины, — сказала она, водя рюмкой по столику, а перед глазами стоял Кхиет. Лучше бы не было этой сегодняшней встречи! О небо, дай ей силы вынести все это!
У Дориса радостно заблестели глаза, он восторженно зааплодировал:
— Браво, Тхюи! Ты очень изысканно выразила свою мысль по-английски, прямо как настоящая леди! Ты делаешь большие успехи!
— Мне хотелось бы еще лучше овладеть английским языком, но, к сожалению, у меня нет для этого возможностей, господин майор!
К такому неожиданному психологическому ходу Дорис не был готов. Он удивленно спросил:
— Но почему же? Разве ты не посещаешь курсы английского языка?
— Я ходила на курсы, но мне осталось всего лишь несколько занятий, а потом придется бросить, потому что хозяйка приказывает мне работать в баре сверхурочно.
Дорис молча, внимательно слушал Тхюи, ее тихий, мелодичный голос ласкал слух. Он поймал себя на том, что не мог прожить и недели, не слыша ее голоса, ее смеха, не видя ее лица. Видеть ее, слышать ее стало для него потребностью. Он ничего не мог с собой поделать — Тхюи безраздельно владела его сердцем, она была ему необходима. Когда он был еще в Америке и речь заходила о Вьетнаме, Дорис обычно прикидывал в уме, какой доход может принести добыча олова, каучука или какого-нибудь другого стратегического сырья, но ему никогда не приходило в голову, что в этой далекой стране он встретит девушку такой необыкновенной красоты и что она завладеет его сердцем…
— Может, я смогу помочь тебе? — задумчиво спросил Дорис, машинально теребя кожаную сумочку Тхюи.
— Каким образом, господин майор?
— Я переговорю с мадам Джиной, и ты будешь заниматься английским языком каждый день, отлучаясь на время занятий из бара, или вообще будешь приходить в бар тогда, когда тебя это устраивает. Все расходы я возьму на себя, я возмещу мадам Джине все убытки.
Дорис сказал это без всякой рисовки, как будто речь шла о совсем пустячном и давно решенном деле.
Тхюи не предполагала, что с такой легкостью добьется успеха. Даже тетушка Ти не надеялась на это. Ведь добиться какой-нибудь уступки от мадам Джины можно было только с помощью Дориса. Он был и средством для достижения цели и самой целью. Всего лишь несколько дней назад выполнение задания, которое получила Тхюи, казалось ей делом очень сложным. Тетушка Ти продумала все способы, с помощью которых можно было добиться желаемых результатов, взвесила все возможности. И вот…
— А это не слишком затруднит вас, господин майор? — Тхюи отпила глоток оранжада. Ей хотелось скрыть свою растерянность и вместе с тем показать, как она тронута отзывчивостью Дориса.
— Нет, ничуть не затруднит. Если ты будешь продолжать учебу, мне это доставит лишь радость. Такая красивая девушка должна уметь свободно говорить по-английски. Более того, ты должна уметь изъясняться на нескольких иностранных языках. Английский язык стал теперь общеупотребительным в вашей стране, так что ты совершенно права: надо овладеть им. — И Дорис медленно заговорил по-вьетнамски: — Каждому порядочному мужчине хотелось бы, чтобы у его избранницы были хорошие манеры, чтобы она держалась скромно и учтиво в обществе, привлекала бы своей обходительностью и обаянием, умела бы вести хозяйство, была бы искусной кулинаркой. Ты никогда не думала об этом?
Тхюи отрицательно покачала головой.
— Никогда и ни от кого я не слыхала ничего подобного, господин майор.
— Значит, я заговорил об этом как раз вовремя, — Дорис придвинул свой стул поближе к стулу Тхюи. — Ну-ка, скажи все это по-английски…
— Каждому порядочному мужчине хотелось бы… — Тхюи старательно выговаривала английские слова, — …чтобы его избранница… — Тхюи внимательно следила за своим произношением, — …имела хорошие манеры, держалась скромно и приветливо в обществе…
Тхюи перевела на английский все, что сказал Дорис. Сейчас она показалась Дорису еще прелестнее. Она говорила по-английски с такими же мягкими, певучими интонациями, как и по-вьетнамски. Ее ровные, ослепительно белые зубки — такие он видел только у вьетнамок — влажно блестели, а губы энергично двигались, осиливая произношение английских слов. Дорис вдруг подумал, что затруднился бы дать точное определение чувству, которое влекло его к Тхюи: это не просто легкое, быстро проходящее увлечение, это что-то гораздо более значительное, созревшее где-то в тайниках его души.
— Ты не закончила фразу… Ну-ка, скажи по-английски: умела бы вести хозяйство и была бы искусной кулинаркой.
Тхюи задумалась, шевеля губами и тщетно пытаясь вспомнить выражение «вести хозяйство». Может быть, оно ей и встречалось, но она его забыла! Нет, наверняка в программе шестимесячных курсов, рассчитанной на ускоренное обучение девушек, обслуживающих в барах американцев, этого выражения не было. Но, кажется, она встречала его в словаре. Тетушка Ти и Винь Ко не раз говорили Тхюи, что надо найти время и изучать язык самостоятельно, чем лучше она будет знать английский язык, тем больше пользы сможет принести их общему делу. Тхюи старательно учила английский, но пока ее знания оставляли желать лучшего.
— …Вести хозяйство… Я не знаю, как это будет по-английски! — растерянно сказала Тхюи и потянулась за своей сумочкой, чтобы достать карманный словарик.
Дорис остановил ее:
— Не надо. Старайся побольше говорить и обходиться без словаря.
— Но… если я не знаю нужного английского слова? — Тхюи вскинула на Дориса удивленный взгляд. Как тогда быть?
В выражении глаз Дориса появилось что-то необычное, какая-то решимость. Он крепко сжал руку Тхюи, не давая ей достать из сумочки словарик.
Тхюи осторожно высвободила руку.
— Когда учишься говорить на иностранном языке, старайся прибегать к помощи словаря только в случае крайней необходимости, — сказал Дорис, — и попытайся вспомнить то, что учила. — Дорис постучал пальцем себе по лбу и назидательным тоном произнес: — Вот где у тебя должен быть словарь. Заставь свою головку работать, старайся запомнить как можно больше слов, их точное значение. Ты меня понимаешь?
— Да.
Дорис поправил воротничок рубашки.
— Ну, а теперь продолжим. Я подскажу тебе. Повторяй за мной.
Тхюи охотно подчинилась.
Дорис похвалил:
— Молодец! Ты схватываешь на лету!
И Тхюи без запинки повторила по-английски всю фразу — от начала до конца.
Дорис кивал головой, он был явно доволен.
— Ты просто молодчина, я буду тебя учить. Как только у меня выпадет свободная минутка, я буду с тобой заниматься английским.
Тхюи не скрывала своей радости.
— Это правда, господин майор? Вы не шутите? Вы действительно будете учить меня английскому?
— Конечно, не шучу, а кроме того, ты будешь по-прежнему посещать курсы.
— Спасибо, господин майор, — сказала Тхюи и почувствовала, что ее ладонь стала влажной от пота. Кто бы мог подумать, что ей так быстро удастся добиться успеха и в этом. Однако нельзя отвлекаться от цели, нельзя думать о другом. Нужно как-то избавиться от этого напряжения, иначе Дорис заметит ее состояние. Она уже сделала первый значительный шаг, неплохо справилась со своей ролью. И впредь именно она, Тхюи, — а не Дорис — должна задавать тон, именно она должна направлять их беседу в нужное русло. Кхиет! Где ты, Кхиет!.. Образ Кхиета неумолимо преследовал ее. Милый, единственный, нежданно посланный судьбой… Кхиет, только ты один всегда будешь в моем сердце… Никогда не забыть мне твоей заботы и нежности. То, что ты подарил мне, я буду хранить как бесценную реликвию… Голубенькую зубную щетку, белую коробочку из-под мыла и старенькие сандалии, которые ты отдавал в починку. Все это я буду бережно хранить, как храню платье своей матери.
Она до мельчайших подробностей помнит то погожее утро. Это было в воскресенье, когда в больнице обычно мало врачей, зато полно посетителей, которые пришли навестить больных. Тхюи молча лежала, погруженная в свои мысли, она думала о матери, о брате, о Кхиете. И вдруг вошел Кхиет! Он появился так неожиданно, что она растерялась. Стоило ей лишь подумать о нем, как он вдруг появился! И это в воскресенье, в свободное от практики время! Впервые она видела его без белого халата. Разговаривая с ней, Кхиет вел себя как-то необычно — почему-то поставил свой стул подальше от ее кровати, упорно отводил взгляд… Внимательно глядя куда-то в сторону, он вдруг вскочил, вытащил из-под кровати старенькую, выпачканную глиной сандалию Тхюи и направился в соседнее подсобное помещение, где была раковина. Она услышала как полилась вода. Тхюи поднялась, но ей было трудно передвигаться по выщербленному сырому кафельному полу в одной сандалии. Добравшись до порога, отделявшего палату от служебного помещения, она остановилась, опершись о косяк двери. В этот момент Кхиет оглянулся, их взгляды встретились, но он лишь молча склонился над раковиной, продолжая отмывать от грязи сандалию Тхюи. Коротко подстриженные волосы, сосредоточенное лицо… Маленьким ножичком он счищал глину с сандалии, его тонкие худые пальцы были перепачканы грязью… Отмывая сандалию, он забрызгал грязной водой кафельный пол, на котором были изображены листья люфы — зеленый цвет вперемешку с коричневым…
