— Я уверен, мэтр. Утром во дворец доставили пирожные с кремом, без записки. Такие пирожные в доме ест только моя жена. Она успела попробовать совсем немного, а остальные пришлось выбросить, но я уже приказал найти мне их остатки. За ужином с ней случился первый приступ. Потом он прошел. Ночью снова. Я дал выпить много воды, чтобы промыть желудок. А потом дал ей молока — я слышал, что оно помогает иногда при отравлениях.

— Вы правильно поступили, ваша светлость. Если у меня будет образец того, что ела госпожа герцогиня, возможно, я смогу определить, что за яд в нем содержался.

Тем временем Одетта уже принесла с кухни тарелку с крошками, перемешанными с золой и объедками. Мэтр осторожно взял кусок и кинул его в огонь камина. Почувствовался легкий чесночный запах. Мэтр Тьери нахмурился и весь подобрался.

— Тот самый яд! — тихо пробормотал он себе под нос, так, что даже герцог не расслышал.

— Что вы скажете, мэтр?

— Вы правы, господин Д´ Арси, они отравлены. Следует немедленно приготовить молоко со сбитыми яичными белками и дать выпить герцогине.

— Это спасет ее? — герцог смотрел лекарю прямо в глаза, — только не лгите мне.

Мэтр Тьери не отвел взгляда, он привык говорить правду в лицо, ничего не скрывая, и за свою жизнь не опасался.

— Этот яд из минеральных, он очень опасен. Молоко с белками — единственное противоядие, которое следует принимать немедленно. Мы не знаем точно, много ли отравы попало в ее желудок… Но даже небольшая доза способна убить. От этого яда уходят медленно и в мучениях…

— Значит, герцогиня умрет? — Д´Арси говорил все тем же твердым голосом, ни один мускул не дрогнул на его лице, однако один Бог знал, какое адское пламя бушевало внутри у него.

— Я не могу ответить вам на это вопрос определенно, ваша светлость. Следующие несколько дней покажут. Вознесем молитвы Господу нашему!

Тем временем Маргарита Монфор д´Анвиль стояла на коленях перед распятием, запершись в своей комнате. Она молилась уже четыре часа кряду. С тех пор, как она приняла решение помочь своей дочери любыми средствами, она стала плохо спать и мало есть, похудела и проводила дни и ночи в молитвах. Герцог д´Анвиль и Габриэлла пробовали разговорить мать, но та ничего толком не объясняла. Герцогиню съедал страх перед поступком, который она еще не совершила, но решилась совершить.

Мысль извести герцогиню Д´Арси и тем самым освободить место рядом с герцогом для своей дочери поначалу казалась ей довольно простой и самой верной. Однако, чем больше времени проходило, тем сильнее Маргарита сомневалась в том, что поступает правильно. И все же она нашла в себе силы начать подготовку к осуществлению ее плана. К этому ее подтолкнула, сама того не ведая, Габриэлла, записав в своем дневнике, что Александр выбил у нее почву из-под ног известием о воскресшей супруге. Разумеется, читать чужие дневники было выше герцогини Монфор д´Анвиль, но не выше матери, наблюдающей, как страдает ее ребенок.

Решение пришло само собой, когда Маргарита, спустившаяся на кухню для очередной инспекции кушаний для праздника по случаю дня рождения Полетт, заметила, как служанка убирает в шкафчик флакон с яркой лентой. На вопрос хозяйки служанка пояснила, что это яд, которым они пытаются вывести крыс, расплодившихся в замке, а яркая ленточка служила знаком, что в бутылке не простое содержимое. Шкафчик этот служанка запирала на ключ, но вскрыть его и без ключа было делом нехитрым. Так герцогиня заполучила яд. А трубочки с кремом часто пек их повар — девочки обожали сладкое.

Зная, что супруги Д´Арси в настоящее время также находятся в столице, — герцогиня заранее навела справки, чтобы быть уверенной, что ее план не провалится, — она отправила своего самого верного слугу Пьера, служившего еще ее отцу, следить за домом Д´Арси. Их дома, к счастью, располагались в паре кварталов друг от друга. Пьер должен был сообщить ей, когда герцог покинет дом, а его жена останется одна.

Долго ждать Маргарите не пришлось. Уже на второй день наблюдения за домом, Пьер доложил хозяйке, что герцог уехал, а герцогиня дом не покидала. Повару было приказано каждое утро подавать пирожные к столу, и набрав целую тарелку, женщина в своих покоях принялась за работу.

Маргарита не являлась опытной отравительницей и боялась, что ей не удастся пропитать трубочки ядом так, чтобы это не отразилось на их вкусе. Дабы отрава не попала ей на руки, она надела кожаные перчатки и, открыв украденную бутылочку, стала капать ядовитой жидкостью прямо на пирожные. Проверить их на вкус она, по понятным причинам, не могла, да и капать получалось неравномерно. Но герцогиня, зная, что даже малая толика такого яда убивает наверняка, понадеялась, что Сильвия Д´Арси, как обычно и ее дочери, съест не одно, а сразу несколько пирожных, тем более, что ее повар делал их крохотными, почти на один укус.

Выбросив несколько опытных образцов в камин, чтобы никто случайно не смог ими полакомиться, она собрала оставшиеся пирожные в корзину и приказала позвать Пьера.

— Отнеси корзину в дом его светлости, господина Д´Арси. Передай, что это для госпожи герцогини. Но смотри, не проговорись, от кого. Это будет для нее маленьким сюрпризом, — герцогиня улыбалась Пьеру своей самой очаровательной улыбкой. Старый слуга слишком любил свою госпожу, беспрекословно исполнял любую ее волю и ему даже в голову не пришло задавать себе вопрос, для чего нужно устраивать подобные сюрпризы в отсутствие хозяина дома. Он просто сделал все так, как распорядилась герцогиня д´Анвиль.

Маргарита, отдав приказ, не могла просто сидеть и ждать новостей, тем более, если ее план и удался бы, то последствия ее деяния проявились бы не сразу, а уж исход, на который надеялась герцогиня и подавно был бы отсрочен на несколько дней. Однако надежды, что теперь, когда главный шаг был сделан, она уж вздохнет свободнее, не оправдались. В первую же ночь Маргарита не смогла уснуть. Ее мучали видения, в которых ей являлись мертвая герцогиня Д´Арси, полчища полудохлых крыс в корчах, и оттого женщина провела оставшуюся часть ночи в молитвах во искупление собственного греха.

Под утро Сильвии стало заметно легче. Она была слаба, не могла двинуть и ногой, и герцогу пришлось на руках относить ее умываться. Мэтр Тьери дал Д´Арси четкие указания, какой именно напиток следует подавать герцогине постоянно. Помимо прочего он прописал и еще несколько снадобий — их состав мэтр не раскрывал, но объяснил герцогу, что они облегчат возможные желудочные боли. Когда Сильвия нашла в себе силы говорить, Александр, еще раз задал ей вопрос об утреннем подарке от неизвестного. Сильвия сквозь полуприкрытые ресницы, посмотрела на мужа:

— Александр, скажи мне правду, прошу. Меня отравили?

Герцог хотел солгать, но отчего-то не смог. Он несколько мгновений колебался с ответом, и Сильвия ответила за него.

— Не надо, не придумывай ничего. Ты же неспроста задаешь мне столько вопросов про эти пирожные. Ты полагаешь, в них был яд?

— Я не думаю, я знаю наверняка, — тихо проговорил герцог.

— Следовательно, я умираю? — просто спросила Сильвия.

— Мы все когда-нибудь покинем этот мир. Но никто из нас не знает, когда наступит его черед. Не бойся, милая, мэтр Тьери знает свое дело, он поможет тебе. Ты ведь съела совсем немного, правда же? — Он с надеждой смотрел в лицо жены.

— Да, я съела только одну штуку. Мне показалось, что ванили в креме слишком много, от этого привкус был будто чуть рыбный. А дальше ты уже знаешь, что устроил Ромул.

— Ромул спас тебе жизнь, — улыбнулся герцог.

— Возможно, спас, ты хотел сказать. Я же вижу, хоть ты и не показываешь мне, но тебе страшно. Страшно за меня?

Герцог снова выдавил из себя улыбку. — Никто не смеет обвинять герцога Д´Арси в трусости. Даже его собственная жена. Выпей вот это и отдохни, — он снова подал ей стакан.

Сильвия благодарно пожала руку мужа. Выпив свой молочный напиток, она сразу же уснула. Днем ей снова стало плохо — желудок жгло и выворачивало наизнанку. Только питье мэтра облегчало ее страдания. Со стороны никто бы не сказал, что испытывал герцог, наблюдая за мучениями супруги. Он казался хладнокровным, старался успокоить жену, даже шутил. Мэтр Тьери, навестивший их вечером, понаблюдав за Д´Арси, отвел его в сторону.