Посвящается Александру Д.

Первые октябрьские дни принесли с собой холода и дожди. Обычно в это время еще было тепло как летом, но сейчас, проснувшись, Сильвия с удивлением увидела за окном серое небо и такой же серый туман, за клочками даже деревья под стенами замка скрылись из виду. Мария, помогавшая хозяйке одеваться, передала ей просьбу мужа завтракать без него, поскольку тот с самого раннего утра уже закрылся в кабинете. Раз за окном дождь, то сегодня они уже не поедут на конную прогулку, о которой ее так просила Диана. Малышка обожала лошадей и могла сутками проводить у конюшни. Братья часто брали ее с собой, выезжая в окрестные леса. А вчера Сильвия поддалась на уговоры дочери и дала обещание, что сегодня Диане можно будет немного проехаться на пони. Герцогиня уже погрустнела, представляя, как расстроится дочка, когда придется объяснять ей, почему выезд не состоится. Сейчас дети еще спали, и Сильвия, оттягивая момент объяснения, после трапезы направилась в кабинет к мужу.

Она постучала и, не расслышав ответа, распахнула дверь. Супруг оказался в кабинете не один — в кресле напротив окна устроился какой-то господин. Сильвия извинилась, — она не ожидала, что у Александр посетители. На звук открываемой двери гость обернулся и тотчас поднялся.

— Доброе утро, сударыня! — Голос, казалось, принадлежал довольно молодому человеку. Он был довольно высок и статен, но его лицо она не могла разглядеть, поскольку тот все еще стоял против света.

— Сильвия, дорогая, позволь тебе представить маркиза де Бризе, — произнес Д´Арси.

Женщина улыбнулась незнакомцу. Несколько мгновений герцогиня всматривалась, и тут краска отлила от ее щек, и она тяжело опустилась на ковер. Александр даже не успел подхватить ее, маркиз же просто растерялся и так и остался стоять посредине комнаты.

— Сильвия, что с тобой? — Муж осторожно уложил женщину на диван, подоткнув подушки под голову, а де Бризе, опомнившись, наливал в бокал воду.

Герцогиня в это время уже пришла в себя и закрыла лицо ладонями.

— Прости, Александр, мне так стыдно! Я, кажется, вас напугала.

— Тебе нехорошо? Давай пошлем за мэтром Тьери.

— Нет-нет! Со мной все в порядке, просто закружилась голова, — проговорила она и обратилась к маркизу, — Прошу простить меня, господин маркиз, не знаю, что на меня нашло. Александр, ты не проводишь меня? — Опираясь на руку мужа, она поднялась с дивана.

Д´Арси, извинившись, что на пару минут покинет своего гостя, вышел из кабинета, поддерживая Сильвию под локоть. Как только дверь за ними закрылась, Сильвия крепко схватила мужа за руку и зашептала ему прямо в лицо:

— Кто этот де Бризе? Ты заметил их невероятное сходство? Они родственники? Прости меня за этот нелепый обморок, но я не ожидала увидеть его!

Герцог обнял жену за плечи, слегка встряхнул и посмотрел ей в глаза. — Успокойся! Да, маркиз де Бризе и граф де Ля Редорт состояли в родстве, хотя и не таком близком. Кстати, не так уж они и похожи между собой, ты просто очень впечатлительна. Графа давно нет, это совсем другой человек, поэтому прошу тебя, не переживай понапрасну!

Сильвия глубоко вздохнула и положила голову на грудь мужу. — Я никогда бы не стала беспокоить вас, если бы мне передали, что ты не один. Все хорошо. — К женщине уже вернулся ее привычный цвет лица. Она улыбнулась Александру. — Пойду к детям. Кажется, придется утешать Диану, ведь верховой прогулки сегодня не получится. — Она привстала на цыпочки и легонько поцеловала мужа в висок. — Маркиз останется у нас на обед?

— Нет, полагаю, он надолго не задержится. Прости, я, вероятно, должен был предупредить тебя.

— Я уже обо всем успела забыть! — И Сильвия, махнув рукой, заспешила по коридору на детскую половину. Она, действительно, уже взяла себя в руки и ругала себя за такую реакцию. Ну просто монашка, увидевшая черта! Они совершенно не похожи, а даже если похожи, то и что с того!

Сильвия разозлилась по-настоящему! Почти полтора года понадобились ей, чтобы забыть свой кошмар — гибель графа де Ля Редорта от рук случайных убийц, произошедшую на ее глазах, когда и она сама лишь чудом осталась в живых. Сколько ночей она просыпалась на мокрой от слез подушке, сколько раз Александру приходилось укачивать жену на руках, словно ребенка, чтобы успокоить.

С тех пор, как Сильвия стала герцогиней Д´Арси супруги, по молчаливому обоюдному согласию, больше не вспоминали о том, что пришлось испытать им обоим. Лишь имя де Ланье, бывшего мужа Сильвии и лучшего друга Александра, так рано покинувшего этот мир, никогда не забывали в их семье. Сын де Ланье, Патрик, помнил и любил отца, хотя уважал и ценил своего дядю и нынешнего опекуна Д´Арси не меньше. Сильвии пасынок был благодарен за то, что та не оставила его в тяжелый момент, когда не стало графа, и ни минуты не обвинял ее в том, что женщина, возможно, для кого-то слишком быстро, забыла своего супруга и вышла замуж повторно. Он был очень дружен с сыном Д´Арси, Патриком Леоном. Разница в их возрасте составляла лишь год, и когда их родители сообщили им о своем желании пожениться, дети были счастливы оба. Патрик Леон, которого в семье, кроме бабки, никто так не называл, а звали Патрѝком, своей матери уже не помнил, и когда Сильвия появилась в их доме, обрадовался совершенно искренне. Маленькую же Диану, общую дочь Сильвии и Александра, обожали как старшие братья, так и все слуги. Девчушка в свои три года была уже очень смышленой и проводила много времени с мальчиками, поэтому в столь юном возрасте разбиралась в оружии, старалась помогать на конюшне и вообще, слыла девочкой-сорванцом.

Сильвия улыбнулась своим мыслям, подумав о дочке. Еще в начале коридора она услышала ее звонкий голос, и от сердца окончательно отлегло. Весь день она провела, ни разу не вспоминая об утреннем происшествии, однако ночью впервые за последнее время, проснулась от собственного крика. Снова лес, освещенный холодным светом луны, снова блеск арбалетов и звук, выпускаемых из них стрел, и черное небо, отражающееся в мертвых глазах лежащего на земле человека.

С этой ночью к Сильвии вернулись ее кошмары, и теперь каждый вечер она разными способами оттягивала время, когда пора было отходить ко сну. Александр ломал голову, не зная, как помочь супруге. Ему больно было видеть, как она переживает.

Этот злосчастный разговор с маркизом вообще не должен был состояться. Де Бризе явился к нему без приглашения. Как и его двоюродный дядя Рауль де Ля Редорт, маркиз был протестантом. Со времен осады Нарбони многое для протестантов изменилось в лучшую сторону, однако король все еще отказывался подписать закон, дарующий гугенотам вероисповедные права. Локальные стычки случались постоянно, однако, уже становилось понятно, что вскоре король сдаст свои нерушимые позиции в этом вопросе. Страна устала от религиозных войн, и это осознавали даже самые узколобые советники его величества. Маркиз де Бризе решился нанести визит герцогу Д´Арси, чтобы передать через герцога прошение государю о помиловании одного из главных зачинщиков недавнего крупного столкновения. В последние месяцы суды не так часто приговаривали к наказаниям за религиозные убеждения, однако с юным графом Де Мо церемониться не стали. Его величество не желал принимать ни жалоб, ни прошений и вообще ничего слышать о уже навязших в зубах гугенотах.

Таким образом, де Бризе и появился в доме Д´Арси. Маркиз был еще очень молод, около 25 лет, внешне, действительно чрезвычайно напоминал де Ля Редорта — те же тонкие черты лица, глаза цвета стали, резко очерченный рот. Однако, на внешнем все сходство и заканчивалось. Несмотря на свою молодость, маркиз был довольно амбициозен и самонадеянно решился уговаривать Д´Арси, хотя знакомы они практически не были. Герцог не знал доподлинно, однако предполагал, что де Бризе, скорее всего, не самому пришла в голову мысль обратиться к королю. Судя по всему, он спелся с Жиизами, — подумал герцог. Роль маркиза при дворе была до последнего времени столь ничтожной, что Д´Арси немало удивился визиту и просьбе де Бризе. Но раздумывать о причинах, побудивших де Бризе явиться к нему, герцогу было некогда. Он отказал маркизу сразу и бесповоротно, не желая вмешиваться в дела, его не касающиеся. Д´Арси все свои годы старался оставаться лишь военным, не влезать в чужие интриги и не плести своих. Последнее время это давалось ему все сложнее, и если теперь даже какой-то юный маркиз решил, что герцога можно использовать в своих целях, становилось ясно, что времена заметно меняются.