— Она моя, отец, я сделаю ее своей!

— Ты все разрушил, Джейсон. Если ее отец узнает, он тебя арестует за нападение. Как ты мог быть таким глупым?

Джейсон, впервые с тех пор, как он был маленьким ребенком, заплакал, его рот бы соленый из-за слез, текущих из глаз.

— Мне пришлось, папа. Я буду держаться подальше от нее, как только изменюсь, пока я могу себя контролировать, и я не хочу, чтобы кто-то еще претендовал на нее. Слишком многие, папа, слишком многие хотят ее. Мы были созданы друг для друга, она принадлежит мне, она моя женщина-Альфа.

Его отец стоял там, ярость кипела в нем, а потом он вдруг присел на корточки и положил руку на его плечо.

— Я понимаю, сынок. Ты нашел свою половинку, и она особенная. Но она не из нашей стаи, и она не совсем похожа на нас. Как твой Альфа, я запрещаю тебе говорить о том, что случилось с ней, объяснить значение этого. Если она действительно твоя, она будет помнить, что ты сделал и знать смысл, и придет к тебе. Пока этого не произошло, я запрещаю тебе и любому из наших волков разговаривать с ней о метке.

Его отец встал в полный рост, и Джейсон почувствовал вес слов его отца. Он не мог игнорировать прямой приказ от своего Альфы, и неважно, как сильно он этого хотел. Теперь он пометил ее, заклеймил ее как свою жену, и любой волк, который видел ранки на шее, будет знать, что она принадлежала кому-то, и его стая будет знать, что это был он, и стая Джейка тоже. Но никому не позволено говорить с ней об этом, и это будет проблемой. Он не смог закончить утверждать ее.

Он был вынужден остаться на коленях в гостиной, пока его отец ждал, когда Джейк придет. Потому что Каденц была так близка к Джейку, его отец должен был объяснить, что произошло.

Джейк не был расстроен, но он взволновался.

— Порядок сам по себе уже будет нарушен, Питер.

— Почему? — спросил его отец.

— Потому что если волк Джейсона признает ее как свою Альфа-пару, тогда стаи будут относиться к ней таким же образом. Они будут ожидать, что она знает, что Альфа и что принадлежит ему, когда достигнет совершеннолетия. Даже если она не будет помнить из-за чего у нее метка, она будет знать, что что-то происходит, потому как они будут реагировать на нее. Вы не сможете полностью удерживать ее в стороне от всего этого, если не уберете ее отсюда.

— Итак, что ты тогда предлагаешь для обеих стай?

Его отец потер его выдающуюся челюсть двумя пальцами.

Джейк пожал плечами.

— У тебя есть только два пути, Питер, правда. Ты либо найдешь ее и отметишь ее полностью и убедишься, что она понимает тяжкие последствия того, что будет, если ее отец узнает, что Джейсон укусил ее, или ты полностью удержишь ее от всего этого. Я учил ее некоторым вещам, ее отец полон ненависти ко всему что касается стаи, поэтому я стараюсь не слишком сильно влиять на нее, но я не уверен, что в любом случае лучшего варианта нет.

Джейсон знал, каким путем он бы хотел, чтобы его отец пошел, но он не смел говорить. Полностью удержать ее от всего для обеих стай будет означать, что она не будет знать, на что действительно похоже принадлежать стае. Или на что похоже вязка. Или поделиться полнолунием с ним.

— Ты прав, Джейк. Я не подумал об этом. Если бы она была старше, и мы могли бы доверять, что она не скажет своему отцу, то я бы отменил свой приказ. Этот способ безопаснее для всех. Я позволю своей стае узнать, но, чтобы они не говорили ей о том, что она Альфа, не говорили ей о следах на шее, или о спаривании с Джейсоном.

— Я сделаю то же самое.

Джейк посмотрел еще одним долгим взглядом на Джейсона, и это был первый раз, когда он почувствовал, что кто-то его жалеет и это заставило его чувствовать себя еще хуже.

Он должен был пойти с отцом на встречу со стаей, и слушать, как его отец говорит о его действиях, как будто он был каким-то недоразвитым ребенком и не пытался защитить свою пару. А потом прозвучал приказ, и стая его приняла. Его мать обняла его и поцеловала в макушку. Это было самое утешительное действие, которое он получал от кого-либо. Если бы Каденция была там, она бы держала его за руку или сделала бы для него то, что она обычно делала для него. Но ее там не было, и он не знал, как много времени понадобиться ей, чтобы выяснить, что случилось.

Позже той ночью, когда он не смог уснуть, он был на улице, где отметил ее и увидел металлическую заколку с ее волос, она поблескивала на земле. Он сел, свернувшись на траве, где держал ее в своих объятиях и чувствовал ее сладкий запах, смешанный с клубничным блеском для губ, который она так любила, и он одел ее себе на запястье. Она до сих пор у него, на самом деле. Черная ткань прикрывала заколку, которая была одета на руль его Харлея.

Он никогда не преследовал ее, потому что желание держать ее в своих объятиях было столь сильным, что он чувствовал, что задыхается от него. И тогда, когда ему было шестнадцать, он вдруг начал врать ей, говоря, что она была всего лишь ребенком и чтобы она оставила его в покое, когда все, что он хотел — измениться в его форму волка и положить голову ей на колени. Он хотел ее утешить, что было черт возьми абсурдно, потому что она была всего лишь ребенком, но она была его и это то, что пары делали друг для друга. У них была серьезная связь, и он знал, что Каденц это чувствовала, но она не понимала ее, и никто не мог помочь ей понять.

Когда он окончил школу, она была новенькой. Ее постоянно терроризировали, что ему пришлось попросить брата, чтобы он следил за ней, но они подружились, что вызывало у него яростный гнев, что он чуть не убил того несколько раз.

Джейсону понадобилось несколько лет, чтобы взять своего волка под контроль. Его волк был зверем, полным ярости, что он боялся быть рядом с ней, одна его часть думала, что может быть, он был таким злым, потому что его не было рядом с ней, но он не мог рисковать. Не мог рисковать причинить ей боль, и он чувствовал даже на расстоянии, она развила достаточно плохое отношение к нему. Вся любовь, которую он видел в ее глазах, когда они были детьми, превратилась в ненависть и отчаяние, и он ненавидел себя за это. Она отправилась в колледж, прежде чем он узнал это, и тогда он занял позицию своего отца после того, как тот был ранен во время охоты. Но пропади оно все пропадом, она встречалась с парнями в колледже, и он слышал об этом от Келли, которая, хоть и не хотела этого, была его шпионом.

И теперь он был здесь, держал бутылку пива, горлышко, которой она лизнула и это завело его, как ни что другое. Он сделал большой глоток, наблюдая за ней, смотревшей на него из-за стойки, пробуя ее на бутылке и он почти кончил прямо там. Сейчас это было бы неловко. Он слышал ее проклятия под нос, и она вернулась к клиентам. Лайнус, один из его волков, начала смеяться.

— Ты прямо сейчас такой, блять, заведенный.

Он быстро поднял руки в защиту, и это спасло его от получения пинка. Хотя это была правда. У него был месяц, чтобы заставить ее вспомнить метку, признать, что она была его, и снова полюбить его. Звучало достаточно простой, в теории, но она была зла в ее самый хороший день, что означало, что он вел себя действительно, как болван.

Несколько мыслей промелькнуло в голове у Каденции, когда она кинула поднос на прилавок; громче всех мысль: на кой черт она облизала ему бутылку пива? Он заставил ее выглядеть дурой. Ворча, она начала выполнять заказы, и прижимала свой язык к зубам так сильно и часто, что думала, натрет там волдырь до конца ночи.

— Эй, красотка.

Не поднимая глаз, она знала, что голос принадлежал Кристиану, старшему сыну Джейка, жаждущему возглавить стаю через несколько лет, когда Джейк уйдет. Ему было двадцать семь, великолепный и надменный.

— Привет, Крис. Что ты будешь?

— Ты, на прилавке.

Она взглянула на него с удивлением; он никогда так откровенно не флиртовал.

— Конечно, позволь мне убрать мои трусики под бар, и я буду прямо сверху.