— Но это же бред. — не веря сказал я. — Зачем кому-то отказываться от собственной веры, ради такого? Я понимаю алчность или властолюбие, а тут.

— Да, грехи людские понять не сложно. — улыбнулся Филарет. — Но Климент обосновывал свои доводы любовью к миру. Тем что все христиане должны объединиться, чтобы вместе противостоять главному врагу — мусульманам и их еретической вере.

— Вы этого мнения не разделяете? — уточнил я.

— Мне безразлично что будет у католиков или протестантов. Они слишком далеко ушли от истинной, православной веры. — жестко ответил патриарх. — Мусульмане от них не слишком отличаются, в своих заблуждениях. И даже Христа почитают как пророка, наравне с Иоаном крестителем и Моисеем.

— У каждого может быть свое мнение относительно их веры. — решил я не спорить с Филаретом. — Значит японец? Есть идеи почему вы выжили?

— Только одна — я постоянно держу щит, помимо своей воли. Кроме того, ты знаешь, что он несколько отличается от обычного. — несмотря на внешнюю защиту патриарх старался держать обтекаемые формулировки.

— Да, я его вижу. — прямо ответил я. — Он словно кожа рыбы-ерша, с сотнями мелких, постоянно смещающихся игл. В общем-то ничего необычного, у всех сильных измененных подобные, я бы не стал так концентрировать на этом внимание.

— Значит именно в этом и дело. — не стал развивать тему Филарет. — Помни, все сказанное-строжайшая тайна. Она касается дел церковных, и наших с тобой, и никого больше. В тот раз я не смог поймать убийцу, и ничего с ним не мог сделать. Если у тебя выйдет — передай мне его живьем.

— Учитывая его силу и специфические навыки, ничего не могу обещать. — ответил я. — Но постараюсь.

— Большего в этой ситуации я и просить не могу. — улыбнулся патриарх. — И, напоследок. Если тебе удастся схватить его живьем, и передать для суда, можешь рассчитывать на свой орден. Но — тайный.

— О котором будут знать все, как и о любом тайном ордене. — поняв мысль Филарета кивнул я. — До скорой встречи, ваше святейшество.

Вскоре после ухода патриарха я докинул Багратиону новых деталей, не удаваясь в подробности, и этого хватило чтобы он вышел на связь, но уже ближе к вечеру.

— Не поверите, ваше высочество, но ключевым стало слово «японец». — довольно усмехнувшись сказал Константин. — Похожая способность нашлась у седьмого в списке самых опасных одаренных Японии. Правда по документам он должен быть глубоким стариком. Один из публичных деятелей, министр наказания, Ямоширо Син. По прозвищу Бог смерти.

— Возможно это его прямой потомок, или ученик. — задумчиво проговорил я. — Есть там список ближайших родственников?

— Увы, Япония в принципе достаточно закрытая страна, а уж личная жизнь их публичных деятелей — тайна за семью печатями. — с сожалением ответил Багратион. — Этот старичок прославился около сорока лет назад, тем, что лично подавлял восстание в Синабаре, понятия не имею что это такое. А затем проводил казни для императора. Есть важная пометка — что перед казнью от руки Ямоширо со всех обвиняемых снимали резонансные кристаллы. Говорилось что это было сделано в знак того, что они потеряли честь, но, возможно, есть и другая причина.

— Понял, спасибо, это ценная информация. — кивнул я. — Если не успеваешь отдыхать — делай медитативные упражнения по крайней мере два раза в день.

— Не получается. — с сожалением выдохнул Константин. — Стыдно признаваться, но я на них засыпаю.

— Да, тогда и в самом деле ничего не остается кроме как выспаться. — усмехнулся я. — Но я все понимаю, в текущей обстановке это нереально.

— Увы. — ответил Багратион. — Спокойной ночи, ваше высочество. До завтра.

— Увидимся, друг мой. — кивнул я, и отключил связь. Постепенно вырисовывался портрет возможного противника. Молодой, с мощной уникальной техникой и специфическими условиями её применения.

Если я всё правильно понимал, его дар воздействовал на материю, распространяясь словно помехи в слое нашего мира. Микроскопические беспорядочные сдвиги, создаваемые за счет резонанса. А значит, теоретически, его можно блокировать или разрушить, как и любой другой конструкт.

Вот только всё это было не более чем моими догадками, проверить которые можно было только на практике. И, если я ошибаюсь, то нас ждет быстрая и неминуемая смерть.

— Дорогие супруги, у нас сегодня день семьи. — объявил я, когда девушки собрались за ужином.

— И что это значит? — удивленно спросила Инга.

— Это значит, что сегодня мы будем спать в одной кровати. — ответил я. — Просто спать, без дополнительных нагрузок, если вы подумали о чем-то пошлом. Но вместе. Так что надевайте свои любимые пижамы…

Надо ли говорить, что пришли все в максимально сексуализированном белье. А Мария даже чулками с поясом пренебрегать не стала. Учитывая, что задумка была совсем в другом, я всё же не тал разочаровывать девушек и возможных шпионов, которые могли ждать удобного момента для нападения.

Чувство беспокойство начало нарастать, когда супруги, усталые, но довольные, мирно спали по бокам от меня, Ангелина даже приобняла Ингу. Я старательно делал вид что безмятежно сплю, когда установленный на окно щит лопнул. Мгновенно открыв глаза, я вскочил с кровати, увидев перед собой закутанного в черное по самые глаза человека, в руке которого была катана с почерненным проводящим лезвием. Ясно, значит в этот раз враг подготовился лучше и предусмотрел что на жертве может быть щит.

— Не знаю, понимаешь ли ты меня, но я предлагаю тебе сдаться. — улыбнувшись сказал я, опускаясь с кровати. — Первый и последний раз.

Ответом мне был резкий выпад катаны, направленный в горло.

Лезвие с тихим гудением рассекло воздух и подставленный под него щит. Противник тут же ударил по воздуху второй рукой, и я увидел, как пространство искажается, идет полупрозрачной рябью, и эта волна натыкается на второй щит, у самого моего тела. Голова чуть начала гудеть, но больше ничего не произошло.

А потом, не дожидаясь повторной атаки, ударил я. Подсек противника, словно кеглю, ломом, ниндзя перекувырнулся, почти не получив повреждения, и тут же ринулся к окну, не намереваясь участвовать в честной драке.

— Куда? — я создал два пресса, один за другим, и если первый противник рассек, то второй откинул его от окна вглубь помещения. Несколько раз перекувырнувшись через голову, противник вскочил словно неваляшка, и бросился на меня, учитывая, что делал он это в полной тишине, смотрелось жутко, наверное.

Вот только я этих мечников, рассчитывающих на свое искусство фехтования, наелся досыта еще со времен турниров. Тот же Мишка Долгорукий умел куда больше меня, и чем ему это помогло? Ровно ничем. Что и этот невысокий, почти на голову ниже меня, убивец. Он тоже отчаянно махал проводящим мечом, с легкостью разрубая мои конструкты, которыми я пытался его поймать. Я ведь обещал патриарху пленника.

— Нельзя. — резко сказал я, когда ниндзя, поняв, что просто не успевает тыкать в меня катаной, ринулся к девушкам. На них висел защитный купол, так что они спокойно спали, не слыша ничего происходящего снаружи, но тут и слышать было нечего, только свист клинка да тяжелые вздохи нападавшего.

Надо отдать ему должное, несмотря на рост, и активное использование мною всех чакр, я едва успевал отклоняться от его атак, а противник, наоборот, с каждой секундой будто ускорялся, да еще и конструкты мои умудрялся отбивать. Но при этом ясно что он их не видел, иначе давно бы ринулся напрямик к входной двери, ничем не перекрытой.

Вместо этого он еще больше насел на меня, пытаясь прирезать, и одновременно атакуя своими волнами. Удар клинком, и тут же, с другой руки, искажение. Было неприятно, прямо скажем. Возможно, потому что я не мог использовать полный купол, а сквозь щели между сферами волны проходили.

В один момент он сосредоточился и у меня даже заболела голова. Я невольно замедлился, чуть нагнулся, и противник тут же прыгнул на меня с занесенным мечом. Это он зря. В тот же миг пресс впечатал его в высокий потолок. Катана оказалась зажата в вытянутой вперед руке, вторая конечность прижата к телу.