МИЦКЕВИЧ (Mickiewiez) АДАМ (1798–1855), польский поэт, деятель национально-освободительного движения. Основоположник польского романтизма.
«Проникновение в то. что совершается в порыве озарения, составляет основу искусства». А. Мицкевич
«…Слабое здоровье да, вероятно, и непривычка к школьной дисциплине и усидчивому труду явились помехами в беспрепятственном прохождении курса и произвели то, что в двух из шести классов Мицкевич просидел по два года». (Мякотин, 1999. с. 410.)
«Мицкевич был поэтом всего лишь несколько лет, и они дали все — от баллад до “Пана Тадеуша”. После этого он жил и действовал как политик, публицист, профессор университета и пророк, окончил свои дни солдатом… Из биографии Мицкевича известны удивительные факты, связанные с его импровизациями: он менялся в лице, блеДнел, страшным усилием выбрасывал из себя стихи, держа слушателей в магнетическом напряжении. Ему помогал нежный голос флейты: флейта как бы настраивала инструмент его поэзии». (Паран-довский, 1990, с. 31, 107.)
«Меня читает Минск и Новогрудок чтит, / Переписать меня вся молодежь спешит». (Мицкевич, 1833.)
«Раздражался по пустякам, беспрестанно курил, в досаде обрывал пуговицы на сюртуке, “да и вообще элегантности напрасно было бы искать во всем туалете Адама”, — свидетельствует человек, близко знавший поэта… Мицкевич предстает человеком “с пылающей душой”, легко возбудимым, неистовым, способным, к примеру, выхватить перо из рук тех, кто пытался, когда он импровизировал, хоть что-то записать украдкой… Оба брака оказались неудачными. У жены Мицкевича обнаружилась душевная болезнь, и ее время от времени упрятывали в психушку, что не мешало ей рожать поэту одного ребенка за другим». (Киреев, 1999, с. 110–111.)
«“Пан Тадеуш” “был последним поэтическим произведением Мицкевича. Удручаемый травлей, поднятой против него аристократической частью эмиграции, тяжкой борьбой за существование, душевной болезнью жены, Мицкевич ничего больше не писал, на несколько лет подпав под влияние уже несомненного мистика Товианского, проповедовавшего самосовершенствование, вознесение духа к богу и покорность воле божьей. Эта связь порвалась лишь в 1846 г., когда оживилось революционное движение в Европе». (Усиевич, 1934, с. 394.)
«Я без солнца внизу, в вышине — без дыханья, / Я в обеих стихиях — все тот же изгнанник!..» (Мицкевич, 1832.)
[1834.] «…Ему удалось даже основать религиозное общество в духе строгого католицизма,' которому было дано название “Соединенные братья” и члены которого, обязываясь вести строго нравственную жизнь, в то же время усердно предавались чтению и переводу мистических соединений… Его вера во все чудесное достигла таких размеров, что он с целью узнать будущее не усомнился отправиться к известной ясновидящей Парран и под большим секретом передавал в письмах друзьям ее пророчества… Сам Мицкевич, все глубже уходя в мистицизм, рассказывал о снах и видениях, посещающих его, передавал, как он видел окружающих его злых духов, и, казалось, вполне выполнял требование Товянского233 — отречься от земного разума и решиться на “оглупение ради Христа”». (Мякотин, 1999, с. 456, 465.)
«Он / Ушел на запад — и благословеньем / Его мы проводили. Но теперь / Наш мирный гость нам стал врагом — и ядом / Стихи свои, в угоду черни буйной, / Он напояет. Издали до нас / Доходит голос злобного поэта…» (Пушкин А.С. «Он между нами жил…», 1834.)
Поражает (хотя данное явление нельзя назвать уникальным) трансформация вдохновенного и импульсивного поэта в фанатика и мистика, лишенного даже намеков на творческую продуктивность. Подобное патологическое развитие личности паранойяльного характера с появлением сверхценных идей религиозного характера обычно возникает под воздействием длительно действующих стрессовых ситуационных факторов. У Мицкевича последние могли быть как семейного, так и общественно-политического происхождения.
МИШЕЛЬ (Michel) ЛУИЗА (1830–1905), французская революционерка, активная участница Парижской коммуны (1871). Автор стихов, романов, пьес.
«Обладала психопатической наружностью и происходила из психопатической или, во всяком случае, отличавшейся странностями семьи. Сама, по собственному призванию, до странности любила животных. Дом ее был зверинцем, наполненным кошками, собаками, птицами и волками. Коров она кормила… букетами цветов. При такой любви к животным, при участии к судьбе проституток, при чисто христианском сострадании к несчастиям товарищей по ссылке, прозвавших ее красным ангелом, она, однако же, бесстрастно присутствовала при убийстве Томаса, собиралась убить Тьера, вотировала во время Коммуны арест священников и смертные казни заложников, по одному в сутки. Но вот этот-то именно контраст между болезненной импульсивностью и болезненной чувствительностью является характерным для маттоидов234, особенно при чванстве своими литературными произведениями, положительно лишенными всякого смысла». (Ломброзо, Ляски, 1906, с. 160–161.)
«Мечтательная и восторженная девочка рано решила, что революция — ее призвание. Как она рассказывает в своих стихах, к ней однажды во сне явился образ Сен-Жюста, который сказал ей: “Слышишь голос, зовущий тебя? Час пробил, идем!..” Личной жизни Луиза Мишель не знала. “В период величайший борьбы мне необходимо было оставаться свободной”…Луиза сражается в маршевых potax как рядовой гвардеец… Она трудится без передышки, не спит по нескольку ночей, носит форму и грубые, забрызганные глиной и грязью солдатские сапоги, но всегда бодра… В апреле 1871 г. в “Journal officiel” сообщалось: “Она убила много жандармов и полицейских”… В 1890 г. Луиза Мишель узнала, что правительство хочет объявить ее умалишенной и заточить в психиатрическую больницу. Она бежала в Лондон. Там она продолжала поддерживать связь с анархистами». (Лурье, 1956, с. 287. 295, 300, 317.)
«В 1890 она была вновь арестована за призыв к бунту в речи, произнесенной в Лионе, но на основании заключения врачей посцжена в заведение для душевнобольных». (ЭСБрокгауза, п/т. 38, с. 510.)
«Что касается внешности, то изображали ее следующим образом: “Высокая, стройная, худая, с плоской грудью и узкими бедрами, плохо выраженной талией, она не производила хорошего впечатления, будучи одетой в мужскую одежду, которую она часто носила. Голос и походка у нее были мужскими… Считалась гомосексуальной”». (Moll, 1910, с. 72–73.)
Знакомясь с патографиями столь немногочисленных гениальных представительниц женского пола, невольно вспоминается гипотеза 0. Вейнингера235 о «мужском характере» гения. Видимо, сам процесс некоторых видов творческой деятельности обусловлен определенными чертами интеллектуальной и эмоциональной сферы, которые в большей степени свойственны мужчинам, чем женщинам. Так, среди женщин нет ни одного великого философа или мыслителя, ни одного действительно великого изобретателя или композитора — классика симфонической музыки. Ни о какой дискриминации женщин при данной постановке вопроса речь не идет, так как сексуальность человека является критерием его поведения. В тех случаях, когда ролевая установка нарушается (например, мужчина становится талантливым танцовщиком, а женщина — кавалерийским офицером, как Дурова), то психическая патология в сексуальной сфере начинает играть далеко не последнюю роль в исторически значимых случаях. Попытка отойти от своего биологического стиля жизни неизбежно рождает чувство неполноценности, так как примеряя к себе притязания и оценивая себя мерками противоположного пола, личность ощущает свою несостоятельность. Сублимация чувства неполноценности и несостоятельности у активных натур дает сильный импульс к творческой деятельности; импульс этот (при отсутствии специальных дарований) легче проявляется в политической или военной деятельности как не требующих специальных знаний.
