Он кивает и даёт увести себя к дому, где Эрик вовлекает его в свою игру. Похороненная где-то глубоко внутри Палера восстаёт из пепла. Похоже, чтобы уничтожить меня в очередной раз.

КИРАМ

Открытие кирийского филиала отнимает кучу времени и у меня никак не получается выкроить пару часов, чтобы выполнить просьбу Джамиля. Я радуюсь этому втайне. Видимо, есть всё ещё в мире вещи, которых я боюсь. Пока в один прекрасный день он не ставит меня перед фактом – Кэрри плохо себя чувствует, и я обязан отвезти его завтра на скалодром. Сдаётся мне, маленький хитрец просто подкупил няню. Но именно завтра у меня есть окно после обеда, и я соглашаюсь.

– Не бойся, пап, – успокаивает меня по дороге в спортивный клуб мелкий пройдоха. – Она не кусается.

Ещё как кусается, усмехаюсь про себя. Во всех смыслах слова. Но я же взрослый и сильный мужик, не могу показать сыну свою слабость, правильно? Поэтому с каменным лицом захожу в зону скалодрома. Как и восемь лет назад взглядом моментально выцепляю её в толпе, радар работает без сбоев. Джамиль радостно бежит навстречу другу, пожимает ему руку, коротко обнимает Мари. Когда они успели так подружиться? Обычно мой сын отстранён и холоден со всеми кроме меня. Она и его околдовала, зараза. Медленно подхожу к её столику, в то время как хочется развернуться и уйти. Или уже не хочется?

– Привет, – говорю, привлекая её внимание, и сажусь напротив. Впиваюсь в Мари глазами, изучая. «Это не она!», – кричит разум. Обстригла свои шикарные белокурые волосы так коротко, что шея кажется ещё длиннее. Вокруг глаз морщинки – она, видимо, много смеётся. Смеялась. Строгий жакет и брюки, вместо лёгкого платья. И бесконечная тоска в глазах. Моя Мари была совсем другой.

– Привет, – отвечает спокойно. Будто я просто отец друга её сына.

Мальчишки переглядываются и убегают на занятие, а мы молчим, не зная с чего начать. Мари отпивает кофе из одноразового стаканчика, а я замечаю татуировку на её ладони. Ненавижу татуировки, он и тут испортил мою девочку. Не удержавшись, беру её за руку, разглядывая картинку. Мой почерк, мои слова. Как же его должно быть бесило это ежедневное напоминание обо мне. Хочется поцеловать её ладонь, но я, конечно, не делаю этого. Ни к чему. И в то время, как разум утверждает, что передо мной чужая незнакомая женщина, тело кричит – моя!

– Не нравится? – спрашивает холодно.

– Не люблю татуировки, – отвечаю честно. – Мне казалось, ты знаешь.

Она забирает свою руку, лишая меня частички тепла:

– Знаю. Одна из причин, почему я её сделала, – есть вещи, которые не меняются, она всё так же язвительна.

Я не представляю, о чём говорить с ней. Раньше у нас сами собой находились сотни тем для беседы, теперь между нами восемь лет и пропасть. Мари никак не облегчает задачу, рассматривает меня пристально, но молчит. Потом вдруг улыбается тепло, по-настоящему.

– Нам ведь не обязательно быть врагами, Кир. Хотя бы ради мальчиков.

Я оборачиваюсь к скалодрому, где Джамиль что-то обсуждает весело с белобрысым пацаном раздражающе похожим на Эванса. Он вообще ничего не взял от Мари, просто ксерокопия отца. Поневоле вспоминаю ту ночь на яхте, когда она сказала, что беременна. Нашу последнюю ночь. И восемь лет самовнушения и контроля летят в никуда, мне больно так же, как и тогда – не мой сын. Испытывает ли она то же самое, глядя на Джамиля? Наверное, я никогда не решусь спросить её.

– Ты воспитал хорошего сына, Кир, – вырывает меня из раздумий полузабытый голос. – Я рада, что у Эрика есть такой друг.

Наш диалог совсем не клеится, мы с трудом дожидаемся окончания занятия, чтобы попрощаться. Расходимся по машинам на парковке, не оглядываясь друг на друга. Она не оглядывается, я уверен.

– Пап, ты чего? – пристаёт ко мне Джамиль, когда запрыгивает на пассажирское сиденье нашего большого и мощного внедорожника. – Она тебе не понравилась? – выдыхает огорчённо. Если бы, сын, как раз наоборот. И именно по этой причине нам лучше больше не встречаться.

– Прошлое умерло, Джамиль. А ты взрослый парень, тебе уже не нужна мама.

Он отворачивается к окну и не разговаривает со мной до самого дома.

– Нужна, – говорит, не глядя на меня, когда выходит из машины. Он убегает вперёд, а мне остаётся только со злостью сжимать кулаки.

МАРИ

Джамиль звонит мне в четверг и спрашивает разрешения прийти завтра на пляж с отцом. Не то чтобы я могу ему отказать, правда? Пляж ведь общественный. Образ Кира стоит перед глазами уже несколько дней, отгоняя призрак Алекса. Он стал ещё красивее, если это вообще возможно. Возмужал. Наверное, у него по любовнице в каждом городе, мелькает шальная мысль. И она отзывается глупой ревностью. Хотя с чего бы вдруг?

Отправив Эрика в школу, еду в Делмор. Но сегодня я не чувствую Алекса рядом, как это бывает обычно, словно он избегает меня. Пляж сегодня – просто пляж. И на этот раз я действительно укладываюсь в двадцать минут, наверное, удивляя Стоуна. За Эриком ехать рано, и я захожу в наш с Алексом любимый ресторанчик, чтобы выпить чашечку кофе. Здесь хорошо работается, это место давно стало привычным. Сегодняшний день поражает продуктивностью, я заканчиваю те работы, что не могла осилить последние пару недель. Затем забираю сына, и мы с Эриком подпеваем радио и смеёмся по дороге, рассказывая друг другу, как прошёл наш день. Не исключено, что я оживу снова.

Сегодня Нейт приезжает раньше нас, даёт Эрику пять, как только мы присоединяемся к ним с Роз, и замечает, что я выгляжу не так паршиво, как обычно. Вот спасибо. Мелкому нравится возиться с Розали, а она ходит за ним маленьким прилипчивым хвостиком и комментирует каждое его действие. Нам с Нейтом в свою очередь нравится наблюдать, как они взаимодействуют, это ужасно смешно. Мы сидим прямо на песке и обсуждаем предстоящий день рождения, гадаем, приедет ли Майк, когда Нейт, обернувшись, говорит:

– Кажется, к тебе пришли, – Джамиль, как и обещал, затащил отца на пляж. Видеть его здесь странно. – Ты нормально? – мой собеседник немного напрягается, переживает.

– Да, всё отлично. Я старая больная женщина, Нейт. Единственное, о чём я могу беспокоиться, не вывалится ли моя вставная челюсть.

Он обнимает меня за плечи и смеётся, как будто я сказала что-то действительно забавное.

– Если бы все старушки были такими красотками, продолжительность жизни у мужчин была бы куда больше, – он умеет поднять мою самооценку.

Джамиль машет нам рукой и подбегает к Эрику и Роз, с ходу вливаясь в их игру. Он тоже весьма трепетно относится к надоедливой малявке. Избалуют они эту милую леди своим мужским вниманием, к гадалке не ходи. Кир приближается к нам спокойно, Нейт встаёт, чтобы поздороваться, я тоже поднимаюсь на ноги. Все мы чувствуем себя весьма неловко. Я так точно. В пляжных шортах он выглядит шикарно, видимо, к тренировкам относится так же фанатично, как и раньше. Нейт придирчиво разглядывает моего бывшего парня, но на рожон не лезет. Правильно, столько времени прошло, все обиды должны остаться за бортом. Он предлагает посёрфить, а Кир честно сознаётся, что никогда не пробовал, и соглашается последить пока за детьми, чтобы мы смогли расслабиться и покататься спокойно. Весело переглянувшись, мы с другом срываемся с места, наперегонки бросаясь к прокату. Что ж, и от секси-бывших бывает польза. Уже в воде интересуюсь, как он не побоялся оставить Роз на незнакомого мужика.

– Если он один смог вырастить сына, наверное, справится с моей красавицей, – беззаботно отвечает Нейт. – К тому же там Эрик, лучше него точно никто не проследит, – и это правда.

Просто покататься, не отвлекаясь ежеминутно на детей – бесценно. Волна за волной океан смывает с меня накопившуюся в последние полгода мертвецкую усталость. На пляж я возвращаюсь вполне довольная жизнью, чего не было давно. Падаю на живот, прямо на песок рядом с малышнёй, строящей какой-то огромный супер-замок, болтаю в воздухе ногами и просто наслаждаюсь солнечным днём. Кир сидит неподалёку и не сводит с меня глаз. Я тоже наблюдаю за ним, но мой взгляд спрятан за зеркальными авиаторами. Я что-то отвечаю веселящимся детям, только вот мысли заняты им одним. В итоге не выдерживаю, встаю, отряхивая песок с купальника, и подхожу к Киру.