Последней связной мыслью становится желание закричать, но я не успеваю…

Лена просыпается. Ее веки подрагивают, тонкие ноздри трепещут.

Недавно я говорил с врачом. Она стабильна. Все обошлось. Если не считать легкого сотрясения, перелома руки и ссадин. Ну и шока, конечно, который она испытала.

Мне уже сообщили, что Лена приходила в себя, и последние полчаса я просто сидел рядом и смотрел на нее.

Лена спала тихо, не шевелясь, а я прислушивался к ее дыханию и даже за руку взять опасался, не хотел тревожить.

Лена открывает глаза, и ее взгляд фокусируется на мне.

— Эй, привет. Как дела? — я пытаюсь ей улыбнуться.

— Как будто бы меня машина сбила, — хрипло отзывается Лена. — Голова чугунная.

— Его поймали. Этого урода посадят, — обещаю ей. — А если нет, я сам его… — у меня дрожит голос.

— Как он мог меня не заметить? — Лена медленно качает головой.

— Ты же не знаешь, — догадываюсь я. — За рулем был Вадим.

Лена хмурится.

— Вадим меня сбил? Правда?

— Да. Он смылся, только твой шеф, он все в окно видел. Еще есть видео с регистратора одного парня, он удачно так стоял — там не только номер, там даже его морду видно. Этой твари не отмазаться.

— Это мне наказание, — вздыхает Лена.

— Какое наказание? За что? Лен, очнись, он нарочно на тебя наехал, он там не просто так стоял, он ждал, пока ты выйдешь. Он тебя убить хотел, ты что, не понимаешь?!

Лена морщится, потянув плечом. И на ее лице поочередно отображаются недоверие и страх.

— А где дети? — вспоминает Лена.

— С твоим шефом. Это он скорую вызвал, а потом мне позвонил с твоего телефона.

— Ты не мог найти няньку подешевле?

На этот раз улыбка дается мне без особого труда.

— Ты шутишь — это хорошо. — Я тянусь рукой в карман. — Вот, я принес твой телефон. В Интернете такое творится.

— Что творится? — апатично спрашивает Лена, забирая мобильный.

— Владелец регистратора опубликовал видео в одном дорожном паблике, кто-то узнал машину, кто-то — рожу этого козла, — объясняю я. — Теперь там все засаживают его. Даже бывшая жена вылезла в комментах, рассказала, как он ее избивал, еще и фотки с синяками выложила, — я качаю головой. — Жесть, в общем.

Лена выглядит шокированной.

— Я же совсем не знала этого человека, — она смотрит в одну точку прямо перед собой. — А ведь он предложил мне выйти за него, и я едва не согласилась. Только представь, что бы было, если бы я привела в его дом детей, — мрачно произносит она, отворачивая голову.

— Лен, посмотри на меня, — прошу ее, держа за руку. И, дождавшись, когда она снова ко мне повернется, продолжаю: — Что было, то было. Все позади. Он больше ничего тебе не сделает. Мы засадим его. Я костьми лягу, но добьюсь этого, слышишь? Для него же лучше, если он будет сидеть за решеткой. Я же чуть с ума не сошел. Как ты меня напугала. Я же… Пока мне говорили, что тебя сбили, я же даже не дослушал. Это были какие-то бесконечные секунды, когда я думал, что потерял тебя.

Лена проводит ладонью по лицу, вздыхает, а затем кладет руку себе на живот.

Ее ресницы опускаются.

— Я не буду делать аборт.

— Хорошо. Я же тебе говорил…

— Нет, я хочу объяснить, — перебивает Лена, не дослушав меня. — Я собиралась избавиться от него, потому что постоянно думала о том, что это его ребенок. Но теперь… После всего… Он не заслуживает быть его отцом даже в моих мыслях. Это мой ребенок. Он мой. И даже, если ему не суждено появиться на свет, это будет не моим решением. Я не хочу играть в Бога. А еще я думала, что не смогу его полюбить. Но это же невозможно, я смогу, я обязательно буду любить его… Он же мой. Он мой, Дима.

— Не надо мне ничего объяснять…

— Надо, Дим, — она снова меня перебивает. — И я пойму, правда… Ты не обязан. Тебе есть, о ком заботиться. Не хватало еще вешать на тебя чужого ребенка.

— Ты же сама сказала, что он твой. Значит — не чужой.

— Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Ее глаза изучают мое лицо, словно она пытается найти во мне то, что позволило бы ей думать, что я готов отступиться от своих слов.

Мы молча буравим друг друга взглядами.

— Ты совсем в меня не веришь, да? — спрашиваю я.

— Это не так. Я верю. И я люблю тебя, — ее взгляд становится нежным. — И как бы сложно у нас с тобой не было, я всегда тебя любила, — печально говорит Лена. — Просто есть ситуации, которые слишком трудно принять. Когда-то я не смогла смириться с твоей изменой, а теперь…

— Тогда я сам был виноват. Сейчас совсем другая ситуация.

— Дим… — Лена качает головой и проглатывает ком в горле.

— Хватит. Я не уйду. Гнать будешь, не уйду… И я не говорю, что все будет просто. Но вдвоем нам будет всяко легче, чем поодиночке. Это я точно знаю.

— Я не хочу, чтобы ты потом пожалел.

Ее губы сжимаются в тонкую полоску.

А я медленно начинаю терять терпение. Даже со сломанной рукой и на больничной койке, едва не погибнув под колесами, она продолжает упрямиться.

До боли стиснув зубы, я трясу головой.

— Да я каждый день жалею, Лена, каждый день, что мы не вместе. Что ты предлагаешь? Подождать еще четыре года? Десять? Сколько? Тебе не жаль этого времени? Я тут к отцу в шкаф залез. Мама просила выбрать костюм для похорон… Так у него вся одежда новая, потому что он жалел ее и собирался носить когда-то там. И где он? А мы здесь. И я не хочу тратить наше время, думая, получится ли у нас что-то или нет. Я просто хочу быть с тобой. Для меня это самая понятная вещь в мире. Мне нужна ты, мне нужна моя семья. Сейчас, Лена. Сегодня. Потому что, кто его знает, что будет завтра.

— Дим… — у нее перехватывает дыхание, а лицо заливают слезы.

— Ну не плачь… — я вытираю влагу с ее щек. — Все наладится. Только бы ты во мне не сомневалась.

— Ладно, — тихо соглашается Лена, отворачивая лицо.

Мне кажется, она говорит несерьезно.

Я беру ее за подбородок и бережно поворачиваю к себе.

— Что ладно? Мы справимся, слышишь? Ведь, если мы правда хотим, чтобы у нас все получилось, мы все сделаем, Лен. Я хочу. Вопрос — хочешь ли ты?

Лена замирает в нерешительности, а потом произносит:

— Ты же знаешь, что я хочу, — она глотает воздух и повторяет: — Я очень хочу, Дима.

Слеза срывается с ее ресницы и падает на щеку, я тут же провожу пальцем по лицу Лены.

Все, что я могу, просто обнять ее, успокоить и сделать так, чтобы Лена больше никогда не плакала из-за нас. И у меня нет причин думать, что это так уж невозможно.

Шесть лет спустя…

Лена

— Ты давно приехал? — бормочу, почувствовав, как Дима обнимает и целует в шею.

— Недавно.

Он переворачивает меня на спину.

— Я хотела тебя дождаться и уснула, — потягиваюсь и открываю глаза. В нашей спальне горит ночник. Облокотившись, Дима нависает надо мной. — Ты голодный?

Муж загадочно улыбается.

Его ладонь скользит по моему животу, движется вниз и задирает подол сорочки.

— Да.

Дима оголяет мои бедра и живот, снова целует меня в шею. Его горячее нетерпеливое дыхание перемещается на грудь, пока пальцы стягивают трусики.

— Дима… — провожу рукой по его спине.

— Я голодный… — хрипло произносит муж. Я встречаюсь с его горящим взглядом. — Хочу тебя.

Я шумно выдыхаю — сон как рукой сняло.

— Я вся твоя. Возьми, что хочешь, — дразню его.

Дима целует меня так страстно, что мы оба начинаем задыхаться, а затем его голова опускается ниже. Я развожу бедра и наслаждаюсь тем, как он лижет меня размашистыми движениями, используя всю длину языка, не быстро, не медленно, а именно так, как я люблю. А после нависает надо мной, располагаясь между бедер и входит сразу, одним движением.

Мы оба стонем — так это хорошо.

Больше Дима не церемонится. Он набрасывается на мое тело, как какой-то дикарь из неизученного племени, держит за бедра, сладко врезается в меня и что-то бормочет. Его бешеный напор так заводит, что я прошу его трахать меня сильнее. Потные и задыхающиеся мы превращаемся в стонущую и вхлипывающую массу. Наши губы, наши языки, наши тела сливаются…