Откинувшись на спинку кресла, завожу руки за подголовник и потягиваюсь.

— А давай просто проспим целые сутки? Представляешь, какой кайф? — предлагаю я.

— Еще как представляю. Но у меня немного другие планы. И сна там совсем чуть-чуть, — таинственным тоном говорит Дима.

Я изгибаю бровь.

— Ты приготовил насыщенную программу?

— Типа того.

— Чувствую себя именинницей.

Все так необычно. Мы разговариваем.

Впервые за полтора года — мы разговариваем. Не о том, что пора купать детей или везти Машку на гимнастику. Мы делимся своими мыслями.

— А помнишь, как мы отпраздновали твое девятнадцатилетие? — немного хриплым голосом спрашивает Дима.

— Ещё бы.

В тот вечер я лишилась с Димой девственности.

— День рождения праздновала ты, а подарок получил я, да? — напоминает он.

В моей голове против воли вспыхивают картинки девятилетней давности. Мы у него дома, родители уехали в отпуск. Я лежу в постели любимого парня…

— Да, как-то нечестно получилось, — встряхнув волосами, отбрасываю непрошенные мысли.

— Я тогда так волновался, ты даже не представляешь, — неожиданно признается муж.

— Да неужели? — меня слишком удивляет его заявление. — Я ничего такого не помню. Ты держался очень уверенно. Я думала, ты знаешь, что делаешь.

— Нет, конечно я знал, ты не была у меня первой, ты ведь в курсе, но в остальном я блефовал. Я нервничал даже, очень уж хотел, чтобы тебе было хорошо со мной.

— Мне и было хорошо, Дим, — уверяю его.

— Я знаю.

Я снова в растерянности. Человек, который сидит рядом выглядит и говорит, как мой муж, но в остальном… не понимаю. С каких пор Дима не боится показывать свою уязвимость?

Проходит пара секунд, и я говорю:

— А сейчас ты нервничаешь?

— Больше, чем когда-либо, — серьезным тоном отвечает Дима.

— Почему? Ведь это же я.

— Да, но ты больше не та девчонка, которая безоговорочно мне верила и ловила каждое мое слово. Тогда я не напрягался, чтобы произвести на тебя впечатление, достаточно было просто улыбнуться и сказать, что ты очень красивая. — Дима усмехается. — Впрочем, насчет последнего, — ничего не изменилось. Ты очень красивая, Лен.

Блин. Я все-таки улыбаюсь.

— Да, Янчевский, узнаю твои подкаты.

— Но они же действуют? Нет?

— Увы, уже не так, как раньше.

— Теряю форму, — заявляет Дима, тихо посмеиваясь.

Мне снова становится не по себе.

— Дим, что мы делаем?

— Едем на отдых. Таков был план.

— Но это все не по-настоящему… Ты же понимаешь, что…

— Лен, ты забыла про условие? — перебивает Дима. — Еще раз выйдешь из образа, и я тебя оштрафую.

— И каким образом? — я даже глаза закатываю.

— Приедем — узнаешь.

— Ты очень загадочный сегодня.

— А ты очень сексуальная.

Разгладив складки платья, я качаю головой.

— Ладно. Вот сейчас вышло неплохо, — хвалю его.

— Я согласен. Есть ещё порох в пороховницах, да? — спрашивает Дима, довольный собой.

— Не кокетничай.

— Я кокетничаю? — возражает он. — Что за чушь? Мужчины не умеют кокетничать.

— А что вы тогда умеете?

— Мы заигрываем, позируем, красуемся, — перечисляет Дима.

— Вот сейчас, да, ты красуешься, — соглашаюсь с ним. — А до этого, определённо, кокетничал.

— Черт возьми… — Дима притворно вздыхает. — Ну и как мне теперь с этим жить?

— Уверена, ты справишься.

— Ты хочешь меня? — осведомляется Дима уже совсем другим тоном.

— Что? — опасаюсь, что мне не то послышалось.

— Простой вопрос. Ты меня хочешь? — повторяет муж.

— Сейчас или… в принципе? — уточняю у него.

— Сейчас. И в принципе.

Я не собираюсь ему отвечать.

— Дим, ты же не думаешь, что мы будем спать друг с другом?

— Конечно же думаю. Как рядом с тобой можно об этом не думать?

— Но мы не можем…

— Почему?

— Ты знаешь, почему. Это только все усложнит.

— Да и пусть… Сложнее, чем есть, уже не будет… Но все же только от нас зависит.

Я паникую, потому что его слова не вызывают у меня никакого протеста. И нужно что-то с этим делать. Услышав по радио незнакомую песню, я делаю погромче.

— Моя любимая.

— С каких это пор? — недоумевает Дима.

— Вот с этих, — даю ему понять, что не собираюсь обсуждать с ним секс.

— Ленка… — Дима убавляет громкость и смотрит на меня.

— Ш-ш-ш… — касаясь пальцем губ, мотаю головой.

— Здесь очень уютно. Все новое, — говорит Лена, приподнимая угол белоснежного одеяла.

Ткань мягко шуршит в ее пальцах.

— Они совсем недавно открылись, — сообщаю я, вставая в дверном проеме. — Представляешь, в ленте случайно рекламу увидел и подумал, тебе должно понравиться.

Лена окидывает взглядом крошечную спальню, большую часть которой занимает двуспальная кровать. Между кроватью и стеной, в самом углу, зажат круглый прикроватный столик на трех ножках. На полу ламинат и ковер со скандинавским орнаментом. Помещение спальни едва превышает размеры кровати, но при этом здесь не тесно. Все дело в панорамном окне во всю стену — такое ощущение, словно ты находишься в лесу. На смежной стене тоже имеется прямоугольное окно, оборудованное москиткой. Я тянусь к нему и открываю, чтобы впустить в комнату лесной воздух.

— Да, — удовлетворенно вздыхает Лена, глядя в окно. — Представляю, как тут классно осенью. Или зимой в снегопад.

— Намек понял. Проведем здесь с детьми новогодние праздники.

— Думаю, вряд ли получится, — мягко замечает жена.

— Это почему?

— Ты сам знаешь.

— Не-а, ничего на ум не приходит… — продолжаю строить из себя дебила.

— Я буду тут ночевать. Ляжешь на диване? — Лена имеет в виду другую комнату, объединяющую сразу прихожую, кухню и гостиную.

— Конечно, — пожимаю плечами. — Без проблем.

Я снова лгу.

Я собираюсь спать с ней, в это самой постели с видом на сосновый лес. И проснуться я собираюсь тоже рядом с Леной.

— Чем займемся? — спрашивает она, опуская на кровать свою пляжную сумку.

— Если хочешь, пойдем искупаемся?

— Давай. Мне нужно переодеться, — Лена оглядывается на меня, взглядом намекая, чтобы я выметался.

— Хорошо, — я подхожу к окну. — Только опущу жалюзи.

— Не надо. Здесь же никого нет.

— Ну ладно.

Как сказал администратор, нас здесь никто не побеспокоит. Двухместные и четырехместные домики располагаются на приличном расстоянии друг от друга, к каждому ведет своя тропинка, поэтому гости не должны пересекаться и маячить под чужими окнами.

Прикрыв дверь, я выхожу в общую комнату, а затем на улицу, где становлюсь возле шезлонга, прямо напротив окна, за которым переодевается Лена, и хлопаю в ладоши. Это не аплодисменты, мне интересно, насколько качественные здесь стеклопакеты.

Жена даже ухом не ведет.

Замечательно. Сегодня нас никто не услышит.

Засунув руки в карманы шортов, с замирающим сердцем наблюдаю, как Лена снимает платье и белье. Стекло немного отсвечивает, отражая стволы деревьев, но мне отлично видны соблазнительные изгибы спины и бедер, а также ягодицы моей жены. И сейчас мне кажется — это самое эротичное, что я видел в своей жизни.

А когда Лена наклоняется, чтобы найти в сумке купальник, я машинально хватаюсь за член и поправляю его под шортами — этот придурок уже стоит колом.

Чувствуя себя озабоченным четырнадцатилетним пацаном, я отворачиваюсь прежде, чем жена успевает понять, что за ней подглядывают.

Минут через пять Лена выходит на улицу. На ней все то же красное платье. Оно длинное, из очень тонкой ткани, заманчиво подчеркивает ее стройную фигуру. На шее видны черные завязки от купальника.

— Мама не звонила? — спрашивает Лена, спускаясь с деревянного настила с пледом в руках.

— Нет. Хочешь, я позвоню?

— Да. Скажи, что мы доехали.

По взгляду жены понятно, что она очень переживает за детей, но я доверяю своей матери, наверное, даже больше, чем себе. Я возвращаюсь в дом, беру телефон и звоню маме. Дети спят. Лена с облегчением выдыхает.