— Лен, да брось! — Дима сжимает зубы.

— Ну, тебе же так нравится, — провоцирую его. — Давай, что же ты сидишь, сделай это. Мне даже интересно, может быть, это я чего-то не понимаю в жизни. Давай, милый, открой мне глаза.

— Лена, не надо, — муж качает головой, не сводя с моего лица обжигающего взгляда.

— То есть… — меня пробивает нервный смех, — с ней тебе было надо, а со…

Я не успеваю договорить и вообще забываю, что собиралась сказать. Мои губы, мой рот уже мне не принадлежат, Дима завладел ими. Потянувшись через стол, он целует меня, врываясь языком, как боевым тараном, и стонет, запуская по моему телу вибрацию. Все кружится перед глазами, то ли от его сексуального стона, вкуса и дыхания, то ли от выпитого. Я стискиваю шею мужа рукой, другой хватаю за волосы и начинаю целовать его в ответ исступленно, жадно и яростно, а потом чувствую, как мне на колени что-то капает. В нос бьет винный запах.

Мы опрокинули бокал.

Я притормаживаю и ослабляю хватку, Дима тоже меня отпускает. Вино пропитало мой комбинезон, губы и кожу вокруг них печет от жесткого поцелуя.

Между нами проносится тяжелое рваное дыхание.

— Пойдем в постель, пожалуйста? — хрипло просит муж.

Сверкнув глазами, я протягиваю ему свою дрожащую руку. Дима сразу же поднимается, крепче стискивает мою ладонь и ведет в дом за собой.

Лена стоит передо мной полностью обнаженная, прекрасная, с горящим взглядом. Я пытаюсь найти в рюкзаке презервативы.

Не помня, куда их точно сунул, шарю рукой, а сам с жадностью смотрю на твердые розовые соски жены, нежные ореолы, живот, бедра и гладкую киску. Шрам после кесарева — его я вижу впервые.

Ее грудь ходит ходуном, я сам еле дышу от возбуждения, и, наконец нащупав чертову упаковку, тяну Лену за руку, собираясь увести в постель, но она сопротивляется.

Тогда я обхватываю ладонью ее челюсть и снова целую, как дикий, как больной, лижу ее язык, десна, с силой прижимаю к себе. Ее грудь расплющивается о мою, а ягодицы — о стеклянную дверь.

И, если кто-то сейчас решит прогуляться мимо нашего домика, его ждет очень занимательная картина.

Мы сосемся и тремся друг о друга.

Как же охеренно ощущать ее вкус, касаться ее.

Как же это охеренно.

Целуя жену, я шарю руками по красивому телу, но мне этого мало. Хочется не только касаться, хочется втравить ее себе под кожу, пустить по венам, чтобы чувствовать ее ближе.

Повиснув на мне, Лена обвивает руками шею и обхватывает меня одной ногой. Она двигается быстрее. Мой торчащий член упирается ей в клитор, наша влага смешивается, наши языки переплетаются. Затем я отрываюсь от ее рта и становлюсь на колени, собираясь вылизать жену, как она того любит.

Но прежде я целую рубец на ее коже, осторожно, едва касаясь, с каким-то благоговейным трепетом. После чего кладу ладони на бедра Лены и приникаю ртом к ее киске.

Лена содрогается, когда мой язык скользит по ее лону.

— Не надо этого, — скулит она, отодвигая от себя мою голову. Я вопросительно смотрю на нее снизу вверх. — Встань, — требует Лена, повернувшись ко мне спиной. Она соблазнительно прогибается в пояснице и произносит: — Просто трахни меня. Ты же умеешь.

В замешательстве я развожу руками.

— Что ты делаешь?

Оглянувшись, Лена мнет ладонью свою грудь. У нее совершенно дьявольский взгляд сейчас.

— То, чего тебе не хватает. Разве нет?

Меня пронзает догадка.

Все не по-настоящему.

Отступив, я качаю головой.

— Нет. Я не хочу так, — упрямо смотрю на жену.

— А что вдруг?

Лена снова встает ко мне лицом.

— Лен, хватит… — прошу ее.

— Почему? Что тебя держит? Или у тебя на меня не стоит? — шагнув ко мне, она хватает член и с силой сжимает его, пропуская сквозь кулак. Я втягиваю воздух сквозь зубы. Становится так хорошо, что даже больно. — Нет, смотри-ка, тут полный порядок, — удовлетворенно произносит жена. — Что ты завис, Янчевский? Забыл, как этим пользоваться?

Разозлившись, я обхватываю ее кулак, крепче стискивая член, а сам наклоняюсь к ее губам и шепчу:

— Хочешь меня проучить? Браво, оригинальный способ. Ты поэтому со мной поехала?

— А ты не за этим меня сюда привез? — парирует Лена горячим шепотом.

— Конечно же за этим! — рявкаю я. — Хочешь просто трахнуться?

— Хочу!

— Нет проблем, любимая. Сейчас я отымею тебя, — взяв за локоть, я разворачиваю ее лицом к стеклу. Хватаю с пола презерватив, рву зубами упаковку и быстро натягиваю его на член.

Лена встает на цыпочки и сильнее выгибается, подставляя мне свою задницу.

— Ты этого хотела, да? — одним движением вхожу в нее и замираю.

Лена всхлипывает, затем двигает бедрами и снова насаживается на меня.

Крепко держа за бедра, я трахаю жену как одержимый. Мой член выскальзывает из нее и снова погружается быстро и резко. Глубоко. Так глубоко, что в глазах темнеет от удовольствия.

Из моего горла вырывается стон. Я обвиваю жену рукой, тянусь к ее киске, чтобы поиграть с клитором, но Лена откидывает мою руку.

Раздражаясь, я сжимаю зубы, крепче стискиваю ее бедра, долблю все сильнее, и очень скоро чувствую, что вот-вот кончу.

— Прости, я больше не могу… Лен-а-а… — я изливаюсь в презерватив.

Я хочу сказать, как сильно люблю ее, но у меня пропадает голос. Сердце бешено бьется. Кажется, я никогда так бурно не кончал.

Мой член все еще внутри, но стоять так больше неудобно. Лена выпрямилась, ее тело окаменело.

Я выскальзываю из нее, снимаю презерватив и бросаю его к ногам, все еще пытаясь отдышаться.

— Лен… — касаюсь плеча жены.

— Не трогай меня, — говорит она отчужденно.

— Лен, прости… — встаю сбоку, чтобы заглянуть ей в лицо. По щеке жены текут слезы. — Не надо, Лен, не плачь, пожалуйста… — тянусь к ее щеке.

Лена отмахивается от моей руки, обходит меня и скрывается в ванной комнате.

Я зажмуриваюсь. Меня снова накрывает чувство вины.

Мне не стоило поддаваться на ее провокацию, но я не устоял. Весь вечер и все вечера до этого я так отчаянно хотел ее, что моя похоть взяла верх над всем остальным.

Я снова все испортил…

За дверью ванной комнаты шумит вода. Лена не выходит оттуда уже пятнадцать минут, я начинаю волноваться. Прислушавшись, сначала стучу, затем слегка приоткрываю дверь — защелки на ней нет.

— Ты долго.

— Уйди. Я не хочу с тобой говорить, — безжизненным голосом просит Лена.

Она сидит в душевом поддоне и дрожит, сверху льется вода. Холодные брызги попадают на меня.

— Лен, вода уже ледяная, выходи, — закрываю кран. — Ты заболеешь.

— А тебе не плевать?! — Лена обращает на меня полный отвращения взгляд.

— Да не плевать мне! — ору на нее.

— А мне вот интересно, она что, тогда тоже не кончила? — дрожащими губами спрашивает жена.

Я вздыхаю, тянусь за полотенцем и накидываю его Лене на спину.

— Да… Конечно… Я все это заслужил…

— Зачем ты мне признался? Зачем ты мне признался?! — Лена трясет головой. — Зачем ты мне все рассказал? Зачем, Дима?!

— Я не знаю, Лен… — сажусь на корточки, чтобы быть с ней на одном уровне. — А ты бы предпочла ничего не знать?

— Я бы предпочла, чтобы ты хранил мне верность! — надтреснуто говорит Лена.

— Прости… Прости, пожалуйста… — я опускаю задницу прямо на плитку и опускаю голову. — Я как будто в болоте, и я не только сам в нем вязну, но и тебя тяну за собой… — я вынужден сглотнуть — во рту пересохло. — Я не знаю, что это… Я не знаю, что вообще со мной…

— Так разберись уже в себе! Сделай с этим что-то! — требует Лена. — Путь наш брак развалился, черт с ним, но у нас дети! Мальчикам нужен пример мужского поведения, им нужен отец, а не…

— А не кто… не кусок дерьма? — усмехаюсь я.

— Я не это хотела сказать… — Лена шмыгает носом. — Извини… Все, Дима. Это все. — Она вытирает полотенцем лицо. — Больше говорить не о чем.