"Тот парень снова приставал к тебе?" — спрашивает он. "Тот, из бара?"

"Рэнди? Не-а. Я слышала, что он внезапно уехал из города, даже не позвонил. Слава Богу."

"Хорошо." Он кивает и проводит пальцем по тыльной стороне моей руки. "Есть еще что-нибудь новое?"

"Кроме того, что происходит куча странных вещей? Нет."

"Каких странных вещей?"

"Ну, можно начать с того, что я пошла на свидание с мужчиной, имени которого я не знаю". Я ухмыляюсь.

"Так это свидание?"

"Это ты мне скажи".

"Может, и так". Он берет мою руку, поворачивает ее ладонью вверх и продолжает выводить узоры на моей коже. "Я не часто хожу на свидания, поэтому я не совсем уверен, как это классифицировать".

Я вскидываю бровь. "Ты не ходишь на свидания?"

"Нет. На самом деле, я не думаю, что когда-либо был на свидании. Может быть, в старших классах".

Я смеюсь. "Ты меня обманываешь, да?"

Он лжет. Должен. Когда мужчина выглядит так, как он, должно быть, тонна женщин выстраивается в очередь, чтобы броситься в его объятия. Он смотрит вниз на мою руку, которая выскользнула из его руки, пока я хихикала, и обхватывает пальцами мое запястье. Притянув ее ближе, он продолжает выводить линии кончиком пальца. Линия любви, линия жизни, я никогда не уверена, какая из них какая.

"Что еще за странные вещи?" — спрашивает он.

Я моргаю и качаю головой. Его прикосновения очень легкие, но они все равно вызывают мурашки на моей коже. И не только на руках. И я определенно не собираюсь убирать руку.

"Ну, есть еще инцидент с цветами. Я до сих пор не знаю, кто их прислал".

"Да, я помню, ты упоминала об этом. Что ты сделала со всеми цветами?"

"Попросила ребят из больничной прачечной помочь мне отнести их в больницу Святой Марии. Мы разнесли цветы по палатам пациентов, находящихся на длительном лечении", — говорю я. "Некоторые я оставила себе. Я не должна была этого делать, поскольку не знаю, кто их прислал, но они были слишком красивыми".

Его палец движется вверх по моему предплечью. "Что еще?"

"Мой бывший вломился ко мне на прошлой неделе и пополнил мой холодильник". Я поднимаю на него глаза. "Он говорит, что не делал этого, но я ему не верю".

Дэвид не очень-то склонен к отношениям. Мне кажется очень странным, что он пытается наладить отношения с таким человеком, но я не могу придумать никого другого, кто мог бы это сделать.

"Твой бывший?" — спрашивает он. "Вы долго были вместе?"

"С учетом всех этих периодов " вместе" и "не вместе"…" Я думаю об этом. "Может быть, год".

Палец на моем предплечье замирает на мгновение.

"Год", — говорит он, затем продолжает свои движения. "Это долгое время. Он живет поблизости?"

"Да, но сейчас он в Индии. На йога-ретрите или что-то в этом роде. Наверное, он послал кого-то, чтобы тот разобрался с холодильником за него. Почему ты спрашиваешь?"

"Я слышал, что в Индии хорошо. Он должен подумать о том, чтобы остаться там. Это было бы полезно для его здоровья".

Я прищурила глаза. "Почему? Из-за тропического климата?"

Его пальцы снова переместились на мою ладонь. "Из-за воздуха".

Боже, как мне нравится голос этого человека. Мой взгляд падает на его часы, и я неохотно отдергиваю руку от его ладони. "Мне нужно идти. У меня назначена встреча с ветеринаром для моего кота".

"Я тебя подвезу". Он достает бумажник и оставляет пятьдесят долларов, что является слишком большой суммой, затем встает. "Что не так с котом?"

"Его рвет со вчерашнего вечера. Думаю, он опять съел одну из моих резинок для волос".

Когда мы переходим улицу, с другой стороны к нам устремляется компания подростков, крича и дурачась, как они часто делают. Рука парня в пиджаке ложится мне на бедро, притягивая меня ближе к себе, и он крепко держит меня, пока дети пролетают мимо в шквале машущих рук и шуток. Черт, я просто балдею от парней с защитным бифштексом.

"Это нормально?" — спрашивает он. "Я слышал, что собаки могут есть что угодно, но не коты".

"Я так не думаю. Он проблемный", — говорю я, пока мы идем к его машине. "Но, по крайней мере, он перестал воровать еду у соседки".

"Зачем держать кота, если у него проблемы?"

"Он вроде как переехал к нам без спроса. Я не могла его выгнать".

Мы доходим до его машины, и я оборачиваюсь, внезапно задаваясь вопросом, насколько разумно садиться в машину к человеку, которого я едва знаю. Когда эта мысль поражает меня, он поднимает руку и берет мой подбородок между пальцами, наклоняя мое лицо вверх. Палец слегка касается кожи на моей щеке, и я чувствую, что наклоняюсь навстречу его прикосновениям. Он наклоняет голову, пока его рот не оказывается рядом с моим ухом, его губы устанавливают легкий, но электрический контакт.

"Ты очень необычная, Голди", — шепчет он мне на ухо. Его голос грубый и гипнотизирующий, вызывающий дрожь по позвоночнику. "А я очень люблю необычные вещи".

Другая его рука обхватывает мою талию, и через мгновение я оказываюсь сидящей на капоте его машины, а мои ноги обхватывают его тело.

"Во мне нет ничего необычного", — говорю я, глядя в его янтарные глаза. У него небольшой шрам на лбу над бровью, и я протягиваю руку, чтобы дотронуться до него. Наши лица так близко, что его дыхание касается моих губ. Если бы я немного наклонилась вперед, мои губы коснулись бы его губ. Я провожу пальцем от его брови вниз по боковой стороне лица, а затем зарываю его в волосы на затылке. В то же время его палец скользит вверх от моего подбородка к нижней губе.

"Не соглашусь с этим, Голди". Его палец исчезает из моего рта, заменяясь крепкими губами.

Поцелуй медленный. Контролируемый. Прямо как он. Я сжимаю руку на его шее и восхищаюсь тем, как его губы смакуют мои. Как будто он открыл для себя новую экзотическую страну. Я всегда думала, что жесткие и сильные поцелуи — самые интенсивные. Я ошибалась, потому что то, как он исследует мой рот, просто греховно. Стал бы он заниматься любовью таким же образом? По какой-то причине я не верю в это. Другая его рука тянется вниз к пояснице и под топ, скользит вверх по хребтам моего позвоночника, зажигая вспышки фейерверка с каждым нежным прикосновением.

"Пойдем ко мне", — шепчу я ему в губы, не совсем веря в свою смелость. Я не приглашаю домой незнакомцев, и я спала только с мужчинами, с которыми встречалась, но вот я здесь, приглашаю неизвестного мужчину в свою постель, чтобы он делал со мной все, что захочет. Это безрассудство. Безумие. Почему меня это не волнует?

Он наклоняет голову, пристально глядя на меня. Его рука все еще держит мой подбородок, его палец ласкает мою нижнюю губу. "Ты уверена?"

Я открываю рот, чтобы сказать "да", когда воздух пронзает свистящий звук, и лобовое стекло позади меня разбивается. Я вскрикиваю. Рука на моей талии напрягается, капот исчезает из-под ног, и я оказываюсь полностью прижатой к борту машины, прижавшись лицом к твердой груди. Еще один выстрел эхом проносится в воздухе. Пуля посылает осколки асфальта вверх, как искры, прямо слева от нас. Где-то неподалеку с визгом останавливается машина, за ней следует вторая. Грудь исчезает, и вдруг меня укладывают на заднее сиденье автомобиля.

Парень в куртке обращается к водителю тревожным ровным голосом. "Отвези девушку домой. Убедись, что за тобой не следят".

"Босс", — водитель кивает в сторону верхней части руки моего защитника. "У вас кровь".

Я перевожу взгляд в его сторону и вижу темное багровое пятно, расползающееся по рукаву.