На обратном пути в Самару Паллас описал широко используемый в настоящее время туристами маршрут через Переволоки по р. Усе вплоть до ее устья с заездом в Новодевичье для свидания с профессором Фальком и доктором Лепехиным. С ними вместе был проделан ряд совместных небольших маршрутов. По дороге описаны соленые ключи под Усольем, городок вблизи устья Сока для добычи самородной серы (до 1500 пудов ежегодно), Молодецкий курган и другие достопримечательности.
Паллас из Самары отправляет тяжелый обоз на Оренбург, а сам налегке направляется в Красный Яр (по дороге в Большую Каменку), но возвращается с половины пути. По этому маршруту остаются следующие записки: «… начинается изрядная высокою травою оброслая степь, которая прорезана лесистыми долинами, и до двух футов глубины имеет тучный чернозем. Почти вся страна между Кинелем и Соком того же свойства, и надлежало бы оную населить гораздо многолюднее, потому что рачительных крестьян труды богато бы наградились» (Паллас, с. 293).
16 июня Паллас выезжает в Оренбург, но с пригорода Алексеевского он сворачивает с Яицкой линии на слободы Криволуцкую и Черкасскую. Последняя особенно ему понравилась. «Малороссийские поселяне, которые прежде в разных местах Яицкой линии завели было жилища, но по причине киргизских набегов не могли там жить, построили памянутую слободу в 1744 г., которая ныне находится в цветущем состоянии. Они живут по старинному своему обыкновению, имеют чистые дворы, белые избы с хорошими печами и трубами, по большей части стараются о табашных садах и скотоводстве, и препровождают жизнь веселую и непринужденную… Наипаче держат они много рогатого скота, и в полевую работу по большей части употребляют быков, хотя иные мужики имеют у себя по 20 и 30 лошадей: так же овечьи стада многочисленны, и некоторые хозяева содержат у себя до четырех сот овец… Бараны их состоят почти в одной цене с киргизскими, и гоняют их вместе с быками на Волгу для продажи. Скотского падежа никогда у них не бывало, но только иногда нападает на овечьи стада короста, от которой лечат они простым лекарством, а именно: варят табашные листья в воде и тем их поят, а для прогнания глист или червей у скота употребляют они траву репник (агримония), которую потому и называли «червичником». В произращении табаку по большей части упражняется женский пол. Но они разводят только круглолистный, потому что долголистный табак им не сносен. Кроме того, сеют они для собственного употребления еще разные огородные овощи, как-то арбузы, турецкое пшено и всякие поварные травы. Но от чрезмерной засухи как весь хлеб, так и садовые овощи совершенно посохли» (Паллас, с. 305–307). Первый небольшой дождь прошел лишь 10 июня. Посещение Палласом степного Заволжья совпало с полуторамесячной сильной засухой, столь характерной для климата Юго-Востока.
От Черкасской слободы, переехав через Кутулук (приток Кинеля), Паллас пересекает выжженную засухой безводную степь с донником белым и желтым, цератокарпусом и выезжает прямо к Борской крепости. Крайний на юге форпост лесной растительности известный Бузулукский бор вызывает у него лишь беглую заметку: «Смешанный сосновый лес простирается вниз Самары почти беспрерывно даже до Красносамарска; да и лежащие от Борска к правому берегу Самары горные увалы по большей части обросли высоким смолистым лесом и чепыжником» (Паллас, с. 312).
Подытоживая свои впечатления по Кинель-Самарскому междуречью, Паллас отмечает: «… Дикая степь по большей части обросла высокою травою, и везде можно в оной завести пашни, так что в сей здоровой и плодородной стране можно было бы поселить еще несколько тысяч крестьян, коих бы труды богато награждались. Все переведенные сюда из многолюдных населенных стран России поселяне, в числе коих находится много мордвы, живут благополучно, да и многие другие земледельцы, в северных частях России стеснясь живущие и тощую пахотную землю имеющие, могли бы в сих тучных степях сделаться счастливыми» (Паллас, с. 310).
Повсюду отмечено множество сусликов, сурков и земляных зайцев. Привольны охоты на лосей и сайгаков. Много лис, менее медведей и куниц. Мало белок, много было выдр, бобров и кабанов, «но любящие звериную ловлю казаки скоро перевели этих зверей». По речкам Бузулук, Каралык, Иргиз и Чаган «ловят там диких лошадей для употребления себе в пищу. Но здешние степные лошади по большей части расплодились от ушедших дворовых лошадей. Сии дикие лошади водятся летом и зимою в гористой источниками изобильной степи: ибо в зимнее время они находят себе корм на горах, с которых бурным ветром снег сносит» (Паллас, с. 317).
Бузулук – типичное небольшое укрепление с широким валом и к лощине – с бревенчатой стеной. В крепости есть несколько пушек. «Между живущими здесь казаками находится много татар…» При впадении Тока в Самару описывается обширный солончак с морской полынью, клоповником, кермеком, солончаковой лебедою. Галофить (солелюбивые растения) особо привлекают его внимание, и Паллас становится непревзойденным их знатоком.
На подъезде к Погромному редуту Палласа поражает черная от недавнего пожара степь. «Но в таких малонаселенных странах невозможно оное зло отвратить; да и в том признаться должно, что обыкновение выжигать весною степи и очищать от сухих трав без повреждения лесов не токмо не бесполезно, но и служит к произрастанию кормовой травы» (Паллас, с. 322). Как известно, к таким же рекомендациям пришли и современные геоботаники – кормовики – после продолжительного изучения этого вопроса.
За Тоцкой крепостью появляется много могильных курганов. Соро-чинская – «самая знатная и большенаселенная крепость»: вал с рогатками, башни по углам и над воротами, в окрестностях – башкирские деревни. До нее добралась по высокой воде Самары экспедиция, посланная на больших лодках для основания Оренбурга. На память от нее остались брошенные якори. Под Новосергиевской крепостью Паллас занимается раскопкой одного могильного кургана и пытается датировать возраст погребения. Почти все курганы уже при Палласе были разграблены кладоискателями.
За Переволоками, крепостцой в 40 домов, внимание Палласа привлекает водораздел между Уралом (Яиком) и Самарой. По склонам много солончаков. Татищево – самая большая по яицкой линии крепость. В ней более 200 домов. Кроме драгун и казаков главной команды, по дистанции на форпосты ставят крещеных калмыков и башкир посменно на год. По инициативе полковника два дня проходил в присутствии столичного ученого гостя показ, как сейчас говорят, «художественной самодеятельности». Калмыки и башкиры пели песни под аккомпанемент турецкой скрипки (бива) и флейты-дудки (цур или кура) с двухструнным басом (хур) и татарскими гуслями (ятага), плясали, боролись, стреляли в цель из луков, играли в шахматы. Не прошло после этого и четырех лет, как все это войско встало под знамена Пугачева.
По дороге на Чернореченскую крепость (до 200 дворов) вся степная растительность посохла; аспект создают перекати-поле, цератокарпус и прочие ксерофиты (сухолюбы); по долине Яика много солодки, пойма его поросла обильно кустарником и тополями. В степи много саранчи, попадаются иногда фазаны. 1 июля Паллас выезжает в Оренбург. На этом этапе оставим мы экспедицию Палласа и попробуем подытожить ее результаты.
Полтора века прошло от путешествия Палласа по Заволжью до моего детства в Большой Каменке. Всего 7–8 поколений сменились от языческих жертвоприношений, игрищ, песнопений, а остатки языческих верований и обычаев после крещения «инородцев» интимно и подспудно переплелись с христианством и дошли до моего времени в виде обязательных молебствий о дожде во время упорной засухи, громких причитаний плакальщиц на похоронах и на мазарках в родительские дни, провожальных песен для невест с обязательным показом народу запачканных кровью после первой брачной ночи простынь новобрачных, кулачных боев на масляной неделе, освящения скота на Флора и Лавра и т. п.
Русский и мордовский «концы», несмотря на кулачные забавы на масленицу, «сосуществовали» вполне мирно. Каких-либо признаков «расовой дискриминации», ни в церкви, ни в школах, ни на горластых сходках не было; разве только парням с другого конца по молчаливому «закону» не полагалось ходить на «гулянки», и потому свадьбы между русскими и мордвой совершались редко. В церковной летописи села под 1868 г. имеется запись, что «племенная разность среди прихожан не составляет преграды к тем мирным отношениям, какими пользуются они в общежитии». Жители мордовского конца, давние переселенцы из Симбирской губернии, мирно ужились с русскими. Читая «Путешествие» Палласа, удивляешься, насколько разноплеменно было население Заволжья: татары, прежние «владельцы» Казанского царства (до 1552 г., года падения Казани под ударом Ивана Грозного), мордва, башкиры, чуваши, черемисы, калмыки, украинцы. И вся эта разноплеменная масса, разная по своим верованиям, обычаям, привычкам, культурным навыкам, на протяжении веков мирно переваривалась, переплавлялась в общем котле русской государственности и культуры; последняя же впитывала и сочетала культурные ростки разноплеменного происхождения и в результате дарила миру Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Толстого, Короленко, Чехова и других, отнесенных в результате проверки временем к сонму великих писателей.
