— Нужно было начинать с маленького бокала, тягаться с тобой в винопитии просто невозможно! — проговорил Лука с довольной улыбкой и осушил чашу, не переводя дыхания. Потом посмотрел на Сесирква: «Пей и ты!». Парень протянул руку, но Эстатэ не разрешил:

— Ему не дам, он ведь вечером должен возвращаться домой. Нести лекарство больной матери. В горах ночью не то что пьяному — и трезвому трудно ходить.

Лука ничего не сказал, он, видимо, торопился и усиленно грыз куриную ножку.

Хозяин осушил вторую чашу. Поднял тост за Луку:

— Ты мне пристрой этого парня, и я на всю жизнь тебя запомню, всю жизнь твоим должником буду!

— Что ты, Эстатэ, дорогой, разве мало хорошего ты мне сделал? Боюсь, что камешков столько не наберется на берегу, сколько добра я от тебя видел, — проговорил он и алчными глазами заглянул в полную чашу.

«Осторожно действует Эстатэ. Видимо, хочет напоить Луку, а когда вино развяжет ему язык, выведает у него все, что нужно», — радовался Сесирква.

Эсванджия снова поднял бокал. Пожелал Луке успехов и здоровья. Особоотрядчик сказал ответное слово благодарности. Выпил, дважды передохнув, последнюю каплю вылил из чаши себе на ноготь большого пальца и слизнул.

Эстатэ понял — еще немного, и у Луки можно будет узнать все, что им нужно. Он отпер буфет и достал два турьих рога с серебряной выкладкой, при виде которых помутневшие глаза Луки загорелись вновь.

— Ого, как я вижу, сегодня ты настроен выпить. Но если мы начнем пить из этих рогов, повалимся на землю бездыханными, Эстатэ! — захихикал Лука.

— И не стыдно тебе?! В твоем возрасте я знаешь как пил... Да сколько тебе лет, скажи, Христа ради?

— Тридцать два.

— Ну, вот, видишь, я старше тебя на двадцать лет, и то не раздумываю, пить или нет. А когда мне было тридцать два, один рог я осушал, чтобы определить вкус вина, другой выпивал для аппетита, а кутеж начинался уж после этого.

— А потом?

— Что потом? Выпьем, вот что потом!

— Выпьем!

Хозяин наполнил роги, поднял тост за свободную, независимую, демократическую Грузию. «Ур-ра!» — заорал Лука и, открыв кобуру, выхватил револьвер:

— При этом тосте я всегда выпускаю всю обойму! — и поднял револьвер. Эстатэ опустил его, помог вложить револьвер в кобуру и спокойно приставил к своим губам рог, полный вина. Пока Лука возился с маузером, Эстатэ чуть отпил из своего рога, снова наполнил его до краев и передал гостю.

Лука встал, пошатываясь и откидываясь назад, будто у него в горле застряла кость, облизал губы:

— Да здравствует демократическая Грузия! — хрипло заорал и изо всех сил хватил кулаком о стол. Один из бокалов подпрыгнул и разбился. Полетела на пол и бутылка с вином.

Эстатэ довольно улыбнулся, подмигнул Сесирква.

Лука опорожнил рог, качнулся и вздохнул, как кузнечный горн. Хозяин тотчас же спросил его:

— Этот парень, мой дорогой Лука, сегодня вечером идет домой. Когда ему вернуться — что ты скажешь?

— Когда захочет. Неужели ты думаешь, мне будет трудно устроить одного человека? За кого ты меня принимаешь?! — обиделся Лука и нахмурил брови.

— Конечно, тебе это вовсе не трудно, но о твоем Тория говорят, что он человек строгий... А что, если вдруг он не захочет...

— Тория? Наш начальник? В самом деле... — задумался Лука. — Дня три-четыре погоди, братец мой, — посмотрел он на Сесирква. — Наш начальник сегодня ночью едет в Поти. Пробудет там два-три дня.

Сесирква навострил уши. У Эстатэ снова по лицу пробежала довольная улыбка. «Вот тебе и счастье привалило», — сказал он про себя, многозначительно посмотрел на Сесирква, потом обратился к Луке:

— Что ж он выбрал именно сегодняшний день для поездки в Поти? Может быть, еще и не поедет, а?

— Как не поедет?! Поедет, поедет! Я слышал, он предупреждал об этом Коста Корта.

— Нашего Коста? — обрадовался Эсванджия.

— Нашего Коста, а что? — бессмысленно повел осоловевшими глазами гость.

— А при чем тут Коста? — будто между прочим спросил Эстатэ и закурил.

— Эх, я говорю, как пьяный! — Лука расстегнул воротник. — Если не начать сначала, как узнать конец? — Он поднял руку, сделал серьезное выражение лица: — Только между нами. Я ведь тебя знаю и доверяю... Если этот твой племянник хочет работать у нас, и он должен привыкнуть хранить тайну.

— Как ты можешь так говорить? Что ты? Сегодня со мной познакомился? —обиделся Эстатэ, отвернулся в сторону и отвел от Луки глаза.

— Это так, к слову... — приподнялся Лука и поцеловал Эстатэ в лоб. — Ты? Я ведь сказал, тебе больше себя доверяю, не обижайся, дорогой!

— Конечно, не буду. Извини, ради бога, дорогой Лука! — ответил Эстатэ, растаял в улыбке, похлопал гостя по плечу.

— Ну, вот, — шепотом начал Лука. — Коста при том, что он сегодня потихоньку должен сплавить невесту Тория в Поти.

— Сплавить? — удивился Эсванджия.

— Ну да, сплавить, — заплетающимся языком продолжал Лука. — Кажется, эта стерва... — Он умолк, оглянулся и заговорил еще тише, — еще в России сбежала от Георгия и... Слыхали, что мы разгромили усадьбу Данелянца?.. — гордо поднял Лука голову. — У них она и скрывалась.

— Странно все это, ей-богу! — сказал Эстатэ. — А дальше?

— Дальше то, что наш начальник боится венчаться с этой девушкой здесь, в Сухуми. Почему? — Он снова облизал пересохшие губы. — Потому что он ее разыскивал, как шпионку, а теперь нате, хочет обвенчаться! Неудобно! Вдруг девушка начнет шуметь, каково после этого ему будет? Сам так сказал.

— Правильно сказал, умный человек ваш начальник.

Хозяин заметил, что Сесирква волнуется, что им овладело нетерпение, и сердито покосился на него. Сесирква замер, опустил глаза. Эсванджия снова обратился к Луке:

— Значит, Тория решил переправить ее в Поти. Не так ли?

— Да, в Поти, у него там какой-то родич. Купец Габеда. Дядей ему, кажется, приходится.

— Едут на катере Коста Корта?

— Да, на катере Коста Корта. Девчонку посылает с двумя особоотрядчиками, а сам поздно ночью едет на «Тариэле» с генералом Мазниашвили.

Эстатэ снова потянулся к рогу с вином.

На секунду Лука закрыл глаза. Потом посмотрел на хозяина, остановил взор на бутылке, из которой лилось в рог вино, вздохнул:

— Нет, нет, мой Эстатэ, ни капли больше. Я ведь должен сперва проводить эту шлюху, потом самого начальника... Неудобно являться пьяным! — Шатаясь, он пошел к вешалке.

— Что случилось, дорогой Лука? Что ты вдруг заторопился? В котором часу отходит катер Корта?

— С наступлением ночи отойдет.

— Если так, не буду задерживать, иди. А парень приедет через три-четыре дня.

— Пусть приезжает! — Лука высоко поднял папаху, заморгал растерянными глазами. — Будьте здоровы! До свиданья! Благодарю! — Он вышел из комнаты нетвердым шагом, стараясь идти прямо.

Эстатэ взглянул на часы. Было без пяти семь. Сесирква стоял растерянный.

— В Поти везут, — безнадежно махнул он рукой.

Эстатэ поспешно надел свою папаху. Посмотрел на Сесирква. Подкрутил усы и довольно подмигнул ему.

— Все прошло очень хорошо... Бегу сейчас к Коста Корта. Он хороший друг Дата. Ты ни шагу отсюда. Кажется, бог за нас, — и он вышел из конторы.

...Эстатэ отсутствовал недолго. Когда он появился, Сесирква понял, что все идет как нельзя лучше.

— Ну, спеши. Букия сейчас нужно явиться сюда, ко мне. Расскажи, объясни ему все. Шкипер Корта сказал, что он будет считать себя счастливцем, если в чем-нибудь пригодится Дата...

Сесирква засуетился, подхватил шапку и пошел к двери.

— Пусть действует, как сочтет нужным. Если сможешь, сопутствуй ему. В общем — дело ваше.

Сесирква кивнул:

— Понимаю.

— Ну, так спеши, не мешкай!

Сесирква выскочил из конторы, словно пуля из карабина.

Катер «Цхенисцкали»[17] стоял у причала и покачивался на волнах. На палубе суетились моряки. Мотор то шумел, то задыхался, словно его душили. Рулевой проверял технику, готовил судно для дальнего путешествия. На верхней ступени одной из спусковых лестниц пристани стоял смуглый среднего роста человек, шкипер Коста Корта. Ветер теребил его волосы. Он беспокойно оглядывался вокруг и торопил пассажиров.