— Разве я не даю вам работать? Я постараюсь умолить начальников, чтобы нам разрешили выходить в море... Но что делать, если откажут?

На пристани появился Антон. За спиной у него болталась сумка. Он быстро взбежал по трапу.

Антон выглядел усталым и обеспокоенным. С Кара-Хасаном поздоровался холодно.

— Слава аллаху, вижу тебя здоровым. Хорошо, что вернулся ко времени, — сказал рулевому хозяин, не испытывая, впрочем, никакой радости от встречи. Дата вспыльчивей и горячей, чем Антон, но и доверчивей. Его Хасану было бы легче убедить в своих добрых намерениях. Антон же сразу поймет, что Хасан и не собирается возвращаться в Россию.

— Я постараюсь, поручусь за вас, но что получится... Не знаю, клянусь аллахом. — Хасан настороженно поглядывал в сторону Антона, но тот спокойно раскуривал свою трубочку.

Дата не удовлетворили неопределенные обещания Хасана, и он угрожающе двинулся в сторону турка, желая, видимо, добиться от него более четких ответов. Антон, понимая, чем все это может кончиться, поспешил вмешаться:

— Мы очень надеемся на вас, эфенди, очень.

Дата удивленно взглянул на Антона, хотел возразить, но, заметив, что тот делает ему какие-то знаки, понял, что нужно смолчать.

Хасан оживился. Он был доволен собой, видя, что даже Антон не заподозрил ничего недоброго.

— Сейчас же схожу в полицию, выясню все и сообщу вам... — Он подошел к трапу.

— Не торопись и не беспокойся, делай, как лучше! Я пойду в баню и раньше, чем к ужину, не вернусь! — крикнул ему вдогонку шкипер и посмотрел на Антона. В глазах у Дата светилась хитринка.

Они без слов направились к каюте.

Дата с удовольствием потирал руки и наблюдал, как за бортом неожиданно стали вскидываться волны. С утра никто не ожидал перемены погоды. Хотя до полудня с запада дул ветер, на небе не было видно ни облачка. Пополудни с севера донесся зловещий гул. Море потемнело. Поверхность его взметнулась, будто откуда-то издалека на нее дунул сказочный великан. Волны вздымались все выше, сильный порыв ветра поднял на берегу столб пыли. Волны подступили к низкой дамбе.

Ослепительно сверкнула молния, будто отяжелевшее от туч небо рассекло шашкой. Грянул гром, полил проливной дождь.

По трапу «Чайки» поднимался Хасан.

Он остановился на палубе. Сперва молча посмотрел на Дата, потом пристально оглядел остальных. Полные надежды глаза моряков устремились на него. Все были взвинчены.

— С какой вестью, эфенди? — спросил Дата и переглянулся с Антоном.

Хасан перехватил тревожный взгляд. С ответом не торопился.

Титико зашел Хасану за спину. Хозяин немного побледнел.

— С хорошей вестью, мальчики, с хорошей! — дрогнувшим голосом сказал Хасан и натянуто улыбнулся. Было ясно, что он говорит неправду.

Дико завыл ветер. Черные, как смола, тучи обрушивались дождем.

— Пойдемте в каюту, эфенди. Видите, какое небо! — Дата остановился в дверях каюты, пропуская хозяина вперед. Кара-Хасан секунду стоял в нерешительности, потом зашел в каюту.

— Скажи нам правду, эфенди. Что нас ждет? — спросил Дата, когда Хасан уселся на койку, бросив мокрую феску на стол. Он испытующе смотрел на хозяина.

Хасан понял, что ему не доверяют, смутился.

— Я хотел вас успокоить. Не так все хорошо, мальчики. Ничего у меня не вышло. Нужно доверить «Чайку» турецким морякам, — он опустил голову и тяжело вздохнул.

Сильная морская волна врывалась в реку. Обычно спокойная Карасу сейчас становилась на дыбы. «Чайку» покачивало, как детскую люльку.

У Дата перехватило дыхание. Он стоял бледный и исподлобья смотрел на Хасана. Антон подошел к нему поближе, опасаясь, как бы Дата сгоряча не прибил Хасана.

Хасан сидел понурившись Матросы затаили дыхание. Дата занес кулак, но вдруг распахнулась дверь каюты. На пороге стоял насквозь промокший паренек в тельняшке.

— Что случилось, Гиго?! — спросил Дата.

Паренек беспокойно переводил взгляд с турка на Дата:

— Я хочу что-то сказать... только вам... шкипер.

Сероглазый, веселый Гиго был двенадцатилетним мальчиком, когда его взяли юнгой на судно Хасана. Для сироты, которому некуда было деваться, это было спасением. Скоро он стал любимцем экипажа.

Когда Гиго взяли на корабль, Дата Букия был еще рулевым. Парнишка, как завороженный, смотрел, бывало, на великана, которого все особенно уважали. Природная смышленость подсказывала ему, что это человек особенный, незаурядный мореход. Не нравилось Гиго только то, что Дата любил угостить его щелчком по лбу, когда он пробегал мимо. Как и другие, Гиго остерегался вспыльчивого Дата, но любил его и мечтал вырасти таким же сильным и мужественным.

После случая у сухумского маяка, когда Дата, рискуя жизнью, спас мальчика, Гиго еще крепче привязался к шкиперу и старался во всем ему подражать.

...Теперь этот уже возмужавший мальчик стоял на пороге каюты, беспокойно переводя взгляд с турка на своего обожаемого шкипера.

— Говори! Что скрывать! Кара-Хасан сам все рассказал.

Дата ухватил Гиго за руку и втащил его в каюту.

— Если знаете, чего же ждете?! Сейчас здесь будет полиция, и всех нас куда-нибудь угонят! — кричал Гиго, с ненавистью глядя на турка. — Хасан сказал полицейским, чтоб нас взяли сегодня же. Я слышал собственными ушами, шкипер...

— Вот как... — Дата на секунду закрыл глаза. Потом резко вскочил и крикнул: — А ну! Включить мотор, поднять якорь! Снимаемся!

Матросы выскочили на палубу. Титико остановился в дверях, покачал головой:

— В такую бурю...

— Бог дал нам ее! Разве мы могли бы улизнуть в спокойную погоду от патрульных катеров?

— Как быть с Хасаном? — спросил шкипера Антон.

— Я буду у руля, Хасан рядом. Если наткнемся на пограничный катер, он скажет, что проверяем мотор, — ответил Дата.

— А если не скажет? — спросил Антон, искоса глядя на побледневшего турка.

— Не скажет, пойдет на съедение рыбам. Займись делом, время не терпит!

Когда «Чайка» вышла из Карасу в разбушевавшееся море, турок-часовой, дежуривший на караульной вышке, поднес к глазам бинокль.

Дата что-то шепнул Хасану, ударив в бок локтем.

— Я Кара-Хасан, проверяю мотор катера! — стараясь перекричать ветер, крикнул старый турок.

Часовой опустил бинокль, запахнул плотнее бушлат и подставил ветру спину.

Пройдясь по площадке вышки, он вновь глянул в сторону пристани и подумал: для чего Кара-Хасан идет в море, неужели не мог дождаться хорошей погоды? Снова поднес бинокль к глазам. На прибрежной отмели увидел барахтающегося Кара-Хасана, а на гребне обезумевшей волны — «Чайку». Вспомнил, что моряками на шхуне были гурджи[8], и, ударив в колокол, поднял тревогу. Но уже было поздно, волны унесли шхуну, и она исчезла.

Весть о героическом поступке экипажа «Чайки» быстро разнеслась по всему Черноморскому побережью и вызвала общее одобрение. На каждой пристани и в каждом порту всегда есть свои отчаянные люди, искатели приключений, но и они никогда не решались задеть матросов этой шхуны: уважали и боялись. Все знали, что «Чайку» возглавляет безудержно храбрый, горячий и удачливый Дата Букия. «Его, видно, сам Нептун уважает», — говорили в портах. Когда Дата слышал такие разговоры, он беззаботно хохотал и говорил:

— Что удивительного! Охотник за горными баранами не боится вершин, а моряк — моря.

Но не только за лихость и мужество уважали экипаж «Чайки». Больше всего матросов привлекало то, что на шхуне все пользовались одинаковыми правами. И когда, на третий день после побега из Турции, «Чайка» пришла в Батумский порт, по просьбе Дата в ее паспорт хозяином был записан весь экипаж.

Дата очнулся от воспоминаний, когда за брусом кормы на серебристую лунную дорожку рядом со шкиперовой легла еще одна тень. Шкипер поднял голову, — над ним стоял Антон, рулевой.