Послышался шум мотора, издалека показался силуэт катера. Это был ночной знакомец «Тариэл», который давеча указывал, где «Чайке» бросить якорь. Дата проводил «Тариэла» взглядом, полным подозрения.

— Не нравится мне этот «Тариэл», Антон, и вообще все. Возвращался на родину, радовался, а теперь сердце чует недоброе. Нехорошее ждет нас, Антон. Этот «Тариэл»!...

— Тьфу ты, господи! Черт бы его побрал! — Антон зло сплюнул за борт. — Знаешь, какие у меня бывают предчувствия? И ничего — живу.

Они помолчали.

Где-то прогудел заводской гудок.

Подул морской бриз, очистил город от утреннего тумана, и нарядный, зеленый Сухуми показался во всей своей красе.

У пристани, около высокого двухмачтового судна стояли в ряд, качаясь на легких волнах, парусные лодки.

Подошло еще одно судно. Стало недалеко от «Чайки», сложило паруса, как сокол, опустившийся на ветку дерева, крылья.

На набережной показались люди.

Курился дымок очага, доносился аромат хаши.

«Тариэл» будто играл, резвился и никак не мог угомониться. Он промчался от маяка до Келасури и вновь взял курс к пристани.

Когда катер в который уже раз проносился мимо «Чайки», Дата крикнул застывшему, как манекен, на носу катера офицеру:

— Эй, до каких пор стоять нам здесь?

— Экипаж на палубу, приготовить документы! Мы сейчас вернемся, — донеслось с «Тариэла».

— Разбуди ребят, загляни в каюту, беженцев не забудь, — не выпуская из поля зрения «Тариэла», обратился шкипер к Антону. Военное судно стало у пристани.

«Почему все-таки так беспокойно на душе? Казалось бы, все так удачно сложилось, целыми и невредимыми вернулись на родину, радоваться бы и радоваться, а я жду чего-то недоброго. Что это со мной? — удивлялся Дата самому себе. — Сколько раз бывал на краю гибели и не терял головы даже в самые опасные минуты. А что же теперь стряслось? Видно, прав Антон. Мы привыкли к беспокойной жизни, и тишина нас пугает», — подумал Дата и крикнул Антону, направлявшемуся в каюту:

— Не забудь захватить паспорт шхуны!

Через несколько минут Антон вернулся.

— Вот паспорт, — рулевой протянул шкиперу толстую тетрадь, — а вот и народ.

Дата положил тетрадь за пазуху и повернулся к берегу. Молча сдвинув брови, смотрел на катер. Палуба «Тариэла» была полна людьми.

— Антон, дай-ка бинокль! — негромко попросил Дата.

Он долго смотрел в бинокль, потом обеспокоенно повернулся к матросам.

— Пантэ! Мотор готов? — спросил Дата, глядя в сторону пристани.

— Готов! Включать? — будто читая мысли хозяина, спросил моторист. Дата хотел было уже отдать приказ поднять якорь, но тут с юга показался еще один военный катер. Он плыл стремительно, как лебедь с поднятой грудью. Пенистые волны достигали якорного отверстия.

— Э, да тут и второй! Как мчится, проклятый! Не успели! — Шкипер злобно сплюнул в море.

Он хотел сказать еще что-то, но решил, видимо, не волновать людей. Антон не сводил глаз с «Тариэла», очевидно, его тоже что-то тревожило.

Дата оглядел матросов, повернулся к корме шхуны, где в одиночестве стоял Тория.

— Ну, что? Пришел в себя, Бегашвили?

Тория даже и не обернулся к Дата. Затаив дыхание напряженно вглядывался в «Тариэла», который отошел от берега и двинулся к «Чайке».

— Я тебе говорю, Бегашвили. Ты что — не слышишь?

— Какой он Бегашвили, шкипер?! Не Бегашвили, а Тория, — удивленно проговорил Митя. — Вы только поглядите на него, как вырядился, проклятый!

— Митя! — весело окликнул парня Дата. Видимо, взволнованная Митина речь рассмешила его. — Откуда ты знаешь, кто он такой?

— Кому же еще и знать, если не нам. Преследует нас с Сашей, вот уж три месяца покоя не дает. Если б вы не приютили нас на шхуне, не защитили, висели бы сейчас наши трупы на каком-нибудь дереве в Туапсе. — Он посмотрел на Сашу и спокойно продолжал: — Вы тогда спали, шкипер, не видели, как он гнал нас с судна, требовал, чтобы мы остались в Туапсе. Да, вы спали, были пьяны...

— Молчать, Сабура! — крикнул шкипер так, что моряки, вздрогнув, переглянулись. — Этот человек Бегашвили, и все! Его фамилия Бегашвили, понимаете вы это или нет? — во весь голос кричал Дата. — Он рабочий-грузчик, мы захватили его с собой, на родину из Туапсе! Понятно? — На палубе воцарилась могильная тишина. — Я не палач, — тихо добавил Дата, нахмурив брови, — чтобы везти из Туапсе сюда человека на бойню. Вам понятно?

— Понятно, — послышался негромкий голос Саши.

— Да, — растерянно кивнул головой Митя.

«Тариэл» приближался. На его палубе стояли молодые моряки в желтых бушлатах, с винтовками. «Тариэл» тихим ходом подошел к шхуне и выключил мотор. На палубу «Чайки» поднялся офицер в короткой кожаной куртке. Его сопровождали трое в военных бушлатах.

Неподалеку покачивался на воде второй сторожевик, он не бросал якоря. Видно, там интересовались, с какой целью подошел «Тариэл» с вооруженным отрядом к мирной грузовой шхуне.

Офицер в кожаной куртке холодно приветствовал экипаж «Чайки». Потребовал шкипера. Антон показал на Дата. Пришедший свысока оглядел молча стоявшего шкипера. Держался начальственно, поигрывал длинным хлыстом и покручивал усы.

— Это ты шкипер? — спросил он хриплым голосом и посмотрел на Дата уничтожающим взглядом.

Дата не ответил. Широко открытые глаза его потемнели. Ему теперь стало ясно, с кем он имеет дело.

«Белые! Конечно! Белогвардейцы».

— Молодой человек, со мной не говорят на ты! — Шкипер сомкнул кулаки, ноздри его раздулись, как у горячего скакуна.

— Кто не говорит с тобой на ты, ваше величество? — процедил офицер сквозь зубы и усмехнулся в усы.

Гиго сощурился, побледнел. Из трюма выглянул Пантэ.

— Тот, у кого бока не горят и язык не чешется, — спокойно ответил Дата и угрожающе ринулся вперед.

Антон мигом очутился рядом со шкипером, схватил его за бушлат.

— Ого, угрожаешь, анархист! — Офицер нервно хлестнул хлыстом по голенищу сапога.

— Ты думал, что встретишь в Абхазии подобных себе босяков? — хрипло продолжал офицер, приближаясь к разъяренному шкиперу и с высокомерной улыбкой глядя на него. — К большевикам спешил, не так ли? А теперь мне угрожаешь? Ах, ты... — Он не закончил фразу и хлестнул шкипера по лицу.

Все застыли. Дата развернулся и своим огромным кулаком двинул в лицо оскорбителя. Со сломанной челюстью тот перелетел через борт.

Все ахнули. А Саша даже подпрыгнул от восхищения.

Тория озирался, как лиса, попавшая в западню. Пришельцы вскинули винтовки. Один из них приказал матросам поднять руки. Антон крикнул: «Бей их», и на палубе все перемешалось.

Дата вырвал винтовку у одного из пришельцев и зычным голосом приказал остальным:

— Эй, вы, бросайте оружие!

Один поднял руки. Остальные, как испуганные лягушки, попрыгали за борт.

На «Тариэле» раздался сигнал тревоги. Несколько моряков прыгнули в воду на помощь своему командиру.

Пулемет угрожающе повернулся в сторону «Чайки».

Антон и Георгий подхватили брошенные винтовки.

— Дианоз, к рулю! Полный ход! — командовал Дата.

Офицера в кожаном бушлате втащили на палубу «Тариэла».

Антон стоял у рубки и целился в пулеметчика.

— Не смей стрелять, не то получишь пулю! — крикнул ему Дата, но вдруг в это время на «Чайке» раздался отчаянный женский крик и одновременно с ним — выстрел из винтовки.

Дата пошатнулся, винтовка выпала из его рук. Он попытался схватиться за левое плечо, но не смог дотянуться, громко застонал и, как глыба, сорвавшаяся со скалы, повалился в трюм.

— Что ты сделал, изувер? — в отчаянии заорал Антон, отбросив винтовку, и схватил за горло стоящего рядом Тория. Но тот изловчился, ударил Антона ногой в низ живота и ринулся на корму.

— Ни с места, не то всех перестреляю, — крикнул Тория и взял винтовку на изготовку.

Когда моряки пришли в себя, было уже поздно: руки у всех были завернуты за спину и туго стянуты веревками.

Уже рассвело, когда экипаж «Чайки» высадили на берег и под конвоем отправили в путь.