И, наконец, третий вопрос мне хотелось задать о девушке, которой он звонил. Я подозревала теперь, что к ней он и едет. И тогда все становилось почти что понятно до конца.

Кроме того, почему он на меня так взъелся. И почему решил перед отъездом заявиться ко мне в дом с той гневной тирадой. Впрочем, черт его знает. Может, мне и не нужно мысленно постоянно возвращаться к тем его слова.

— Машина будет нужна тебе лишь до того, как сядешь на самолет, — уже вслух констатировала я.

Подводить итог вслух я не стала. И так понятно, что все это значит. Если коротко — Альк улетит на другой континент, я останусь в Канаде.

— Ну вот и славно, — перехватив руль поудобнее, воодушевилась я. — Видишь, как хорошо, что я попалась тебе на пути. Так что не только ты мне помогаешь, но и я тебе в каком-то смысле. Здорово, правда? Ты не подумай, это я больше себя успокаиваю. Ты меня водить учишь и все такое... И болтовню мою терпишь. Ну не то чтобы... Впрочем, можем сменить тему. Ты спрашивал, куда я собираюсь. Кэрол рассказывала мне, что это замечательная страна. Холодная, правда, но люди там хорошие, а мне этого не помешает в жизни, знаешь ли. И... — в таком духе я и продолжала трепаться, стараясь никак не выдавать своего напряжения.

Я чувствовала себя словно в западне. Когда неловкость смешивается с тоскливым настроением, а тебе все равно приходится улыбаться и делать вид, что все в порядке. И что самое паршивое — я не понимала причины этих чувств. Если б понимала, могла бы что-то с этим сделать.

—У тебя вообще никого нет, — подвел Альк итог моей наигранно-веселой болтовни вместо меня. — И едешь ты в никуда.

Мне было бы куда легче, если б он не озвучивал этого вслух.

В моей голове существовал защитный механизм — как только я начинала чувствовать жалость к себе, я жестко это пресекала. Потому и не плакала обычно. Но Альк вынес свой вердикт таким голосом... Сказал это так просто и спокойно... Что я сама не заметила, как закусила губу.

В таком настроении мы ехали несколько ужасающе тихих минут, растянувшихся в вечность.

— Можешь улететь со мной, — наконец произнёс Альк, отчего я мысленно чуть не закатила глаза.

— С погодой там тоже не ахти, да и язык другой, но есть знакомые, которые помогут обжиться на новом месте на первых порах. Но Польша — это далеко не Америка. Во всех смыслах.

Звучало так, словно он и зовет, и отговаривает. И при этом — я уже готова согласиться. Черт знает, почему. Потому что падкая на эту гребанную жалость, очевидно.

Перестань, Ванда. Прекрати. Несколько часов назад ты обнаружила, что он даже имени твоего не помнил, несмотря на то, что вы общались почти два месяца. Не ведись на собственные надежды и особенность чуть что цепляться за лучшую возможность.

Да разве ж я себя послушаю.

— Кэрол умерла. — тихо произнесла я, словно бы не обратив внимания на его предложение поехать с ним и разговор про погоду в Польше. Хотя, я именно что обратила. Наверное, потому у меня это и вырвалось.

Тупая овца. Нашла момент, чтобы нюни разводить.

— Останови машину, — все тем же невозмутимым, но твердым голосом сказал Альк.

Он это серьезно? 

Впрочем, на тормоз я нажала, послушно сворачивая на обочину.

— Хватит на сегодня уроков. Дальше я поведу, — уже чуть мрачнее добавил он, когда мы остановились окончательно.

Почему он всегда был таким разным? То орет, доказывая, что ему на меня совершенно плевать, то совершает поступки, которые иначе как искренним участием не назовешь. Любой другой на моем месте этого бы не понял — но мне казалось, что я ясно вижу в такие моменты его доброту и заботу. Как тогда, когда Альк отвез меня пинать камни и смотреть на звезды. Вот и сейчас — одного его "уроков на сегодня хватит" было достаточно для меня, чтобы тут же успокоиться. Точнее — перестать хоть немного чувствовать себя такой одинокой.

Словно мне этого было достаточно, чтобы вообразить, что кому-то в этом мире на меня не наплевать. Только вообразить, но…

Мне еще расти и расти до его безразличия и полной независимости от людей. Сама же я словно до сих пор была щеночком, готовым скулить от радости с любого человеческого участия, даже будь это мимолетно брошенная кость. Да, пожалуй, наши отношения с Альком можно было охарактеризовать именно так — ему ничего не стоит обращать внимание на бездомную псину, что он встречает время от времени, нисколько к ней не привязываясь, а мне только и остается, что радоваться, что очередной встреченный человек подает руку вместо того, чтобы пинать.

До чего же отвратительно.

Уж не знаю, кого я хотела отвлечь, себя или его, но сев снова на пассажирское сиденье, я снова завела свою обыкновенную болтовню:

— Как думаешь, как далеко мы окажемся? При такой скорости к утру сможем проехать добрую часть Нью-Мексико. А завтра... Черт побери, ты был когда-нибудь возле Гранд-Каньона? Мы же будем проезжать прямо в тех местах...

Спать совершенно не хотелось, хотя я понимала, что сейчас — единственная возможность, потому что вряд ли смогу уснуть днем, когда мы окажемся в мотеле. То есть, не будем двигаться. Но сейчас я оправдывала себя тем, что должна развлекать своими рассказами водителя, дабы не уснул он сам — дорога была слишком уж монотонной и однообразной, а коллекция музыки, что держал Даррен в своей машине, годилась лишь на то, чтобы выбросить ее в мусорное ведро.

Задремала я, лишь когда небо начало светлеть, а окружающие пейзажи — приобретать красноватый оттенок в первых лучах солнца. Так что прерогативу выбирать, где остановиться в следующий раз, я оставила полностью на Алька. Впрочем, сон мой снова продлился недолго -- по ощущениям, буквально через несколько сладостных мгновений дремы, парень растолкал меня, тряся в воздухе связкой ключей с номерком.

— Пошли, на кровати поспишь. А то всё тело ломить будет.

Все еще будучи в совершенно разбитом состоянии, я поплелась за ним. И когда он успел уже номер снять? Да еще и без моей помощи. Мне казалось, что Альк, с его-то пугающе-мрачным выражением лица и синяками, точно будет первой кандидатурой на то, чтобы вызвать полицию. Хотя, я была настолько уставшей, что мне было плевать. Не помню, когда я вообще в последний раз спала нормально. Похоже, еще до приезда отчима. Мне даже приходилось идти очень медленно, чтобы бороться с то и дело накатывающим головокружением.

Видимо, надо будет что-то поесть. Потому что нормальная еда, которая попадала в мой организм, тоже, видимо, была еще при Кэрол. А сэндвичи Альк все съел, о чем я благополучно забыла. Мда уж. Вот и утверждай после этого, что я могу выжить в одиночку, если я даже о базовых потребностях забываю.

— Мы останемся здесь до вечера? — монотонно спросила я, когда мы заходили в комнату. 

Сбросив рюкзак, я постаралась хоть немного оглядеться. Но, стоило мне увидеть кровать, которая здесь была куда уже, чем в номере до этого, я моментально проснулась.

Руки тут же потянулись к голове, чтобы натянуть капюшон. А глаза принялись искать альтернативное место отдыха. Дерьмо…

— Здесь мы останемся до следующего утра, — ответил мне Альк прямо за моей спиной, запирая дверь на ключ.

Умом я понимала, что все в порядке, но только теперь — не то после очередного беспокойного сна, не то потому что нервы окончательно стали сдавать от усталости — почувствовала себя словно бы в западне. 

Я не могу спать с ним на одной кровати. И вообще с кем бы то ни было. Не могу, не могу, не могу…

— Вечером еды раздобуду. Ты из номера не выходи без меня. Это не город, здесь контингент похуже.

— Я не могу, — хриплым из-за пересохшего вмиг горла шепотом пробормотала я.

Альк только и успел, что бросить сумку на пол, после чего заглянул мне в лицо и, кажется, все понял.

— Так, — тут же зарычал он, заставляя меня вздрогнуть, и сгреб меня своей лапищей к себе, жестко хватая пальцами за ворот кофты.

Мое сердце, кажется, перестало биться в эту секунду от ужаса.