Альк вставал лениво, все еще продолжая потирать глаза, словно бы нехотя поддерживая мою затею.

— Посмотрим, на что годится подготовка бойца ФБР против стиля воспитанной Техасом девчонки, — в отличие от него я распалялась все сильнее, даже шутливо пихнув в конце своей фразы парня кулачком в здоровое плечо.

Альк сделал шаг вперед правой ногой, но после каким-то резким образом оказался слева от меня, хватая мое запястье, дернул — и вот уже в следующее мгновение у меня из груди вышел весь воздух, потому что я оказалась всем своим хрупким тельцем прижата спиной к его телу, безо всякой возможности пошевелиться.

— Ну давай, показывай, — шепнул он мне сзади на ушко, все еще продолжая сжимать меня за запястье и заводя руку мне за спину еще одним уверенным резким движением.

Я же отчего-то рассмеялась, полностью отдаваясь действию адреналина, зашумевшего в висках частым пульсом.

— Нет-нет-нет, гораздо рациональнее будет, если ты… — дыхание сбилось, от чего слова давались с трудом, — Если ты меня такому научишь, а не станешь на мне же это все испытывать...

Я продолжала говорить все это со смехом, но Альк недвусмысленно сжал мою руку сильнее, а второй, которой сжимал поперек груди, слегка встряхнул, отчего мне пришлось попытаться собрать мысли в кучу и начать говорить чуть серьезнее.

— Я слышала что-то о том, что нужно расслабиться. И потом уже вывернуться, под левую руку... — я даже попыталась дернуться, но не тут-то было — хватка Алька стала только сильнее.

Он не отвечал. Только часто дышал на ухо. Ждал, когда я скажу что-то, что его удовлетворит.

— Только сдается мне, что противнику только этого и нужно. Чтобы баба расслабилась побыстрее, — философски заключила я, прекратив любые попытки сопротивления. — Или я уже буду в отключке к этому моменту. Поэтому для меня лучший прием — всегда бежать. Бегаю я быстро, этого не отнять, — под конец я снова развеселилась и даже попыталась продемонстрировать сказанное — откинулась назад, расслабилась и попыталась вывернуть одновременно руку и выскользнуть из схватки Алька сама. Правда, почти нисколечки не стараясь.

— Нет, — рыкнув, Альк снова меня ощутимо встряхнул, — Не жди, что все поведутся на эту уловку. Если тебя не хватают за шею, то просто замри. Стань камнем. И жди, пока противник оплошает. У противника такие же мышцы, как и у тебя. Ну, может, чуть более накачанные. Но они так же устают, как и у любого другого человека.

На этот раз я слушала Алька уже куда внимательнее. Интересно, это из-за того, что его дыхание было таким горячим, опаляя мне шею? Разумеется, я все еще была при своем мнении, что в жизни у меня не будет времени обдумывать приемы, если конечно, заранее не отработать их настолько, чтобы возвести на уровень рефлексов. Мои рефлексы были так себе — паниковать и отбиваться, или бежать-бежать-бежать. Знаем, плавали, как говорится.

— Стать камнем, — слегка севшим голосом ответила я, понимая, что деланное веселье куда-то испарилось, уступая место в душе совсем другому чувству. — Я поняла.

— Первое — это всегда бей по ногам, — голос Алька по-прежнему был серьезным и внимательным, — Противник этого не увидит, а внезапная боль его собьёт. Мало кто привычен к боли, особенно, если ударить чуть выше лодыжки. А затем ты действуешь по ситуации. Но всегда имеешь в своей голове полный план своих действий. Чтобы всегда быть впереди противника, а не опережать его еле-еле на два шага.

Вообще-то, вырываться из хватки Алька не очень-то и хотелось. Мне больше нравилось сейчас ощущать и дальше его крепкую руку поперек своей груди, словно можно было принять это за извращенное объятие, от которого тяжело вдохнуть. Чувствовать, как вздымается его грудная клетка, когда он говорит… Когда он еще вот таким образом сам прижмет меня к себе? Может статься, что никогда. Или лишь когда снова напьется. 

Глупости, Ванда. Возможность врезать ему тебе вообще больше никогда не представится. Так что — покажи на что способна. Имеешь право, получила карт-бланш, так сказать.

— Если ты думаешь, что я тебя совсем не слушаю... — продолжила я своим веселым тоном, чтобы Альк подумал, что я продолжаю дурачиться, как и до этого. И вместо продолжения — сделала все ровно так, как он сказал.

Ударила по ноге. Точнее, подняла свою и зарядила по его пальцам, не шибко следя за тем, чтобы рассчитывать силу, потому что в крови уже вскипел волной поднявшийся адреналин. И следом — постаралась воспользоваться заминкой противника, чтобы ударить локтем в солнечное сплетение. Со спины мне показалось это самым удачным решением. Или куда я там вообще ему попала?...

Альк отпустил меня как-то совсем легко, поэтому я тут же развернулась, и увидела, как тот, держась одной рукой за живот, другой за ногу, сгибается, готовый изрыгать проклятия.

— Ну… ты... — единственное, что можно было разобрать в его болезненном полухрипе-полустоне.

Я сперва даже не поняла, что наделала. А потом ПОНЯЛА. Мне казалось, что я била не сильно... Или все же я ударила его со всей силы? Может, вообще задела не до конца зажившую руку? А если сломала кость или палец?

В общем, панике потребовались доли секунд, чтобы полностью мной овладеть.

— Черт, — у меня даже голос сел до шепота, когда я опустилась молниеносно на колени рядом с Альком, чтобы ему помочь. — Прости... Прости, пожалуйста! Я не думала, что так...

Мне даже сказать было нечего. Все, что мне сейчас было нужно — чтобы Альк не злился на меня слишком сильно и оценить то, что я натворила. Что я вообще натворила-то?...

…И в следующую же секунду я поняла, что это был гребанный блеф. Потому что тут же оказалось прижатой к ковру, а Альк, усевшись сверху мне на ноги, склонился с победным выражением лица, прижимая оба моих запястья к полу своими руками. Я аж зарычала от негодования, когда поняла, в чем дело. Этот придурок все это время насмехался надо мной! А я поверила! 

Разумеется, я дернула руки, чтобы попытаться вырваться, но мои жалкие попытки увенчались провалом.

— Ну что за жалость к врагам? — самодовольно усмехаясь, продолжил свою лекцию Альк. Никогда не стоит приближаться и проверять на целостность. А добивать лучше из огнестрела.

Если бы я могла — откусила бы ему в эту секунду нос. Правда, этот самовлюбленный придурок, окончив урок, поднялся на ноги с той же легкостью, с какой меня только что с ног сбил. Оставляя, поверженную и раздосадованную, лежать на полу.

Ну уж нет. Мы еще посмотрим, кто кого.

— Как вовремя ты записал себя в мои враги! — с этими словами я с веселым визгом бросилась на Алька в намерении если не техникой, то энтузиазмом повалить его, а если не получится — то хотя бы осложнить ему жизнь, повиснув на его шее и плечах, и что самое важное — я все же попыталась зайти со спины, а значит — проявила стратегию.

Альк отреагировал мгновенно, развернувшись так, чтобы снова, словно пушинку, обхватить меня руками за пояс, а после и вовсе совершил запрещенный прием — поднял над полом и закинул себе на плечо, заставив меня снова не то злобно, не то восторженно взвизгнуть. Такого я точно не могла от него ожидать. 

— Ну и беспомощный же у меня враг. Такого даже жалко в этой категории держать, — кажется, происходящее заставило впервые за время нашего знакомства и Алька сдержанно рассмеяться.

— Ну уж нет, ты не понял, на кого нарвался! — не унималась я, принимаясь щекотать парня за бока — потому как это было единственное, до чего я могла добраться из такого положения.

— Безнадежный ученик, — заключил Альк, нисколько не поддаваясь щекотке и сваливая меня беспомощным кулем на матрас, что здесь был вместо кровати.

— Зато учитель — то, что надо, — дыхание у меня сбилось окончательно.

И я точно знала, что не от спонтанной тренировки.

Щеки горели, а сердце безудержно стучало. Не уверена, что смогу прожить вдали от Алька хоть один день.

А нам предстояло расстаться на целую гребанную неделю.

17. Как мы играли в "я никогда не..."