— То, что происходит между нами, уже нельзя назвать безрассудством.
Она посмотрела ему в глаза.
— Я не могу позволить себе уступить простому физическому желанию. Слишком велик риск.
— Вы могли бы доставить себе радость.
Бет провела пальцем по его нижней губе.
— Ни на минуту не сомневаюсь в этом.
Глаза Данка, еще темные от желания, удивленно расширились. Он улыбнулся.
— Ох, милая…
— На станции работают пять мужчин, и все они ломают голову, гадая, как ко мне относиться. Вы десять минут говорили о том, что они меня уважают. Это испытательный срок для всех нас, и вы не исключение.
— Я могу справиться и с тем, и с другим.
— Кто знает? Я была бы последней дурой, если позволила бы себе такой риск. Лечь с вами в постель — настоящее самоубийство. После этого станции придет конец.
— Наоборот, если бы вы легли со мной в постель, это был бы самый приятный способ удержать станцию на плаву.
— Данк, я серьезно…
— Я тоже. Прекратите бить себя в прекрасную грудь и кричать про самоубийство.
Он вытянул руки и кончиками больших пальцев коснулся ее сосков. Желание немедленно вспыхнуло вновь. Бет вы гнулась дугой, опустила веки, лишь бы не видеть жаркий румянец на щеках и пламя в глазах Данка, и отстранила его руки.
— Мы могли бы все устроить… — тяжело вздохнул он.
— Сейчас это невозможно.
— Мы взрослые люди, Бет. Я давно вырос из того возраста, когда хвастаются своими любовными победами. Неужели вы думаете, что меня не заботит ваша репутация?
— Ваша наивность не уступает вашему очарованию. Вы сами работали в офисе — значит, не раз видели, что такое служебный роман. Взгляды исподтишка, румянец, ворованные поцелуи на лестнице… Все это неизбежно.
— Кто он?
— Вы о ком?
— О парне, который водил вас на лестницу. Вы говорите об этом со знанием дела.
— Вы опять ошиблись. На кону не моя репутация, а ваша.
— Моя?
— Эти мужчины знают меня всю жизнь. Если они увидят, что вы относитесь ко мне без должного уважения, то погонятся за вами с якорной цепью.
— Что ж, дело того стоит.
Элизабет снова быстро и крепко поцеловала Данка в губы, наслаждаясь его изумленным видом.
— Я спасаю вашу шкуру. Возвращайтесь к работе, Данк, милый, пока Мак-Глоски и остальные ничего не заподозрили.
«Возвращайтесь к работе». Как будто дыхание, тело и душа позволили бы ему сделать это… Долгих пять минут Данк стоял у «Беатрис», глядя на дверь ангара, которую Бет закрыла, уходя от него. Больше тридцати лет он прожил, мотаясь по свету как летучий голландец, а теперь, когда он наконец решил причалить к берегу, женщина завязала швартовы узлами — узлами, которые и не снились ни одному моряку.
Данк неохотно притронулся к яхте и попытался сосредоточиться на поврежденной обшивке и кормовой мачте. Он прижался пылающим лбом к корпусу и медленно провел рукой по борту.
— Бет Менсон, — прошептал он, — в огонь и воду…
— Что, задала она тебе перцу?
Данк поднял голову и обернулся к Шону Мак-Глоски, стоявшему посреди мастерской. Данк откашлялся, делая вид, будто решил, что Шон говорит о работе.
— Я всегда говорил, что она заставит меня покувыркаться за свои денежки.
— Тебе хватит опыта для этого дела?
— О Господи, да… По крайней мере, я надеюсь на это, хотя и не уверен. Бет — женщина непредсказуемая и правит станцией, как хочет.
— Бет? Я говорил не про нее, а про эту лодку. Как ее… «Беатрис»… — Шон прищурился. — Вся эта затея с мастерской не выходит у меня из головы.
— Ремонт деревянных судов — неплохое добавление к станции. Может, для этого потребуется время, но хорошая молва и несколько приличных рекламных сообщений могут принести станции неплохой доход.
— Могут. — Механик посмотрел на верстак и перевел взгляд на яхту. — Надеюсь, именно это и привело тебя сюда.
Данк потопал, стряхивая с ботинок опилки.
— А что же еще?
— С дочкой хозяина тебя ничто не связывает?
— Ты был здесь, когда я впервые появился на станции. Я искал Чака. Понятия не имел, что он умер. Стыдно сказать, но я даже не помнил Бет.
Он не стал добавлять, что его первый визит был вызван желанием сдать яхту на хранение.
— Добро. — Мужчины посмотрели друг на друга. В голосе Мак-Глоски послышалась тревога. — Слушай, если у тебя это несерьезно, лучше оставь ее в покое.
— Шон, мы оба знаем, что Бет Менсон может за себя постоять.
— Да, если она сама знает, чего хочет. Конечно, это не мое дело, и не след говорить тебе об этом. — Несмотря на свой возраст, механик смутился. Он смахнул с верстака стружки и только затем осмелился поднять взгляд на Данка. — Знаешь, я еще не отвык смотреть на тебя как на пацана, пытавшегося что-то стибрить у Чака…
— Бет обо всем знает.
— И, конечно, прощает. Готов побиться об заклад, она говорила тебе, что все понимает. Было время, когда Бет готова была выпрыгнуть из штанов, лишь бы только привлечь твое внимание.
— Об этом она тоже говорила. Мы были детьми, жившими разной жизнью.
— Ты был взрослым, учился в университете… В тот год, когда ты разбил отцовскую моторку, тебе было двадцать-двадцать один, а ей всего семнадцать-восемнадцать. Ты тут бесился, каждый день прибегал следить за тем, как идет ремонт, и обращался с мужиками, которые тебе в отцы годились, так, словно они у тебя под началом. Никто из нас не мог угодить тебе. Ты кричал, что мы слишком медленно работаем.
— Я здорово жалею, что был таким…
— Бет даже пару раз делилась с тобой ланчем — пыталась немножко позаигрывать с тобой.
— Не помню, Шон. Честно говоря, и не хочу помнить. Но я уже не тот избалованный барчук, которым был когда-то.
— В этом-то все и дело, Данк…
— Ладно, выкладывай.
— Тогда ты мне здорово не нравился. Надеюсь, теперь я буду думать по-другому. Бет наняла тебя и отправила в этот ангар. Она должна быть уверена, что ты принесешь станции доход. Должна быть уверена, что ты вытерпишь. Смотри, не подведи ее.
Мужчины смерили друг друга взглядом. Данк вздохнул.
— Не стыди меня, что когда-то я был глупым, самовлюбленным мальчишкой. Мы с Бет договорились, что она берет меня с испытательным сроком. Так что тебе придется смириться, немного подождать и поглядеть, что из этого получится.
Казалось, Мак-Глоски смягчился.
— Она говорит, что станции это пойдет на пользу.
— Да, похоже, что так.
Механик вздохнул.
— Бет больше не тот чокнутый пацаненок. Женщины семьи Менсонов не про твою честь.
— Спасибо за совет.
— Кушай на здоровье. Бет не тратит время на плотников. Как хочешь, а ее сердце не здесь. Наверно, она говорила тебе, что собирается делать со станцией?
— Говорила.
— Значит, мы поняли друг друга?
— Я понял, что ты хочешь защитить ее. Она независимая женщина, Шон, которая давным-давно привыкла жить своим умом. Она отлично разбирается в людях и их деловых качествах. Не уверен, что она нуждается в опеке. — Он перевел взгляд с яхты на механика. — И все же ей повезло с тобой.
— Положим, я присматриваю за ней в память о Чаке.
— Бет говорила, что он заботился обо всех дочерях.
— Так оно и было. Но Бет единственная, которая отбилась от стада и пожелала жить своим умом. Чак ужасно горевал, что она одна там, в Бостоне…
— Разве она никогда никем не увлекалась?
— Может, один-другой парень у нее и был, но Чак ничего об этом не знал. Она их домой не водила. То есть в Кейп-Норде с ними не появлялась. Он чуть волосы на себе не рвал. Он всегда учил девчонок не жалеть сил и искать себе мужа богатого и чистенького.
— Самое главное — чистенького…
Шон задрал голову.
— Чак не мог понять одного: если его дочка живет в Бостоне и знается с каким-нибудь белоручкой и чистоплюем, то она уже не повезет его на лодочную станцию. — Он оглядел Данка с головы до ног. — Похоже, ты со всей своей родней и всем таким прочим очень смахиваешь на чистоплюя. За исключением твоей работенки.