Не только за линией фронта, но и тут, в тылу, врагов было хоть отбавляй. Совсем недавно, когда Колчак перешел в наступление, кулачье подняло мятежи в Самарском, Сызранском, Сенгилеевском, Ставропольском и Мелекесском уездах. В ночь с десятого на одиннадцатое марта произошел мятеж в самой Самаре, но Фрунзе и Куйбышев быстро подавили его. То были враги скрытые. И как ни странно, бороться с ними все же легче, чем с врагами открытыми.

Открытый враг был Троцкий. Он притащил с собой «Сципиона Африканского» — генерала Самойло. Троцкий прилагал невероятные усилия, чтобы сорвать контрнаступление. Он назойливо лез со своими советами, распекал Фрунзе за каждое распоряжение. Старался оказать давление на командующего фронтом Каменева.

Почему-то не подбрасывают из тыла пополнение. Приходится оголять Оренбург и Уральск. А так как Гай продолжает требовать подкрепления, в Оренбург едут Куйбышев и Фрунзе, и тут совместно с Реввоенсоветом армии создают большой гарнизон из местных рабочих Оренбург держится и будет держаться.

Да, обстановка быстро менялась, и требовался очень гибкий ум, способный все учесть. Штаб и реввоенсовет группы трудились с предельной нагрузкой.

Текучая вода событий… Никогда еще мозг Фрунзе не был обострен до такой степени. Это было творчество. Все то, что годами копилось подспудно, прорвалось, вылилось в конкретные оперативные формы. Именно неустойчивое положение на фронте заставляло Фрунзе находить все новые и новые решения, отыскивать слабые места у противника, комбинировать.

Есть люди, которые словно бы рождены с особым умением взвешивать зыбкие, эфемерные моменты, разгадывать диалектику самых сложных обстоятельств. Все зыбкое, неустойчивое, текучее — их стихия…

С самого начала пребывания на фронте он старался создать умелую умную разведку. И теперь это принесло свои плоды. Разведчики Чапаева захватили трех ординарцев из колчаковских войск. При них оказались приказы по уральским корпусам. Все это представляло определенную ценность. Но Фрунзе, тщательно проанализировав документы, нашел то, чего не заметили штабники: между Третьим и Шестым уральскими корпусами нет тактической связи! Они оторваны друг от друга почти на пятьдесят километров.

Все это в корне меняло дело. Ударом в разрез между корпусами можно еще больше разобщить их, отрезать выдвинувшийся вперед корпус и разгромить его. Белые вынуждены будут вести бой с перевернутым фронтом. Необходимо создать не одну, а три ударные группы: основную, как и намечалось, — в районе Бузулука, вспомогательную — справа от основной, севернее Бузулука поставить дивизию Чапаева.

Жертвуя второстепенными участками, Фрунзе сосредоточил на направлении главного удара Бузулук — Заглядино почти пятьдесят тысяч человек и полторы сотни орудий. На остальные семьсот километров фронта он оставил всего двадцать три тысячи штыков и сабель.

Все готово было к контрнаступлению. Оставалось только доложить оперативный план командующему фронтом.

И тут Михаил Васильевич неожиданно наткнулся на сопротивление. Каменев заявил, что главный удар следует нанести севернее, на бугульминском и мензелинском направлениях. Да и нечего торопиться с наступлением. Распутица.

— Я слышу не ваш голос, Сергей Сергеевич, а металлический глас генерала Самойло. Немедленно выезжаю в Симбирск.

Как и предполагал Фрунзе, на Каменева оказывали давление Троцкий и Самойло.

— Если эти двое не перестанут вмешиваться, я вынужден буду обратиться к правительству, к Ильичу, чтобы меня освободили от опеки Троцкого. Мы не имеем права медлить. Несмотря на то что белые беспрестанно атакуют наши войска, обстановка сложилась в нашу пользу. Направление главного удара определено именно с учетом обстановки. Ну а распутица… Так она и для Колчака распутица.

Фрунзе поддержал Гусев. Каменев поднял руки.

— Сдаюсь. Убедили. Действуйте! А мы здесь с Сергеем Ивановичем будем давать отпор. Трудно его давать Троцкому, но будем…

Вернувшись в свой штаб, Фрунзе отдал приказ на наступление. Оно должно было начаться 2 мая.

Одно, казалось бы, незначительное событие заставило командующего перейти в общее наступление на четыре дня раньше намеченного срока: сбежал Авалов. 74-ю бригаду пришлось спешно перебросить к Бузулуку. Здесь Авалов был под присмотром Чапаева и Фурманова. Но Авалов бежал. Унес с собой приказ и другие важные документы. Если изменнику удастся перебраться на ту сторону, будет утерян самый важный козырь: внезапность.

28 апреля войска Южной группы перешли в наступление.

Весенняя распутица. Раскисшие дороги, грязь по колено. Ручьи и ручейки, синий вздувшийся лед на речках, в ериках рыхлый, источенный солнцем снег. Ни пройти, ни проехать ни пешему, ни конному. Особенно трудно с артиллерией. Даже пулеметы приходится переправлять в разобранном виде. И то, что было не так давно, показалось всем детской игрой. Когда на тебе сапоги, то еще терпимо; а если изо дня в день месишь холодную, вязкую, как смола, грязь лаптями… Тут — сплошная низина, что ни шаг — речка; а от Бузулука до Бугуруслана, почитай, полтораста верст. Да где его найдешь сейчас, сухое место? Застрял броневик. Его пытаются вытащить сперва верблюдами, потом быками.

— Ну, вы, иропланы, цоб цобе! — подгоняет быков хворостиной красноармеец. — Разве это бугаи? Вот у меня были бугаи: паровоз тащили, ей-бо!

Бои завязались у речки Боровки. Чапаевская дивизия вырвалась на восемьдесят километров вперед, разбила 11-ю дивизию 6-го корпуса, части 3-го корпуса; войска ударной группы обошли Бугуруслан. Противник под напором 26-й стрелковой дивизии оставил город. Шестой корпус белых был уничтожен. Открылась дорога на Белебей. Под Бугульмой Чапаев уничтожил Ижевскую, Оренбургскую казачьи бригады, 4-ю дивизию, взял в плен полторы тысячи солдат и офицеров.

И в это самое время, когда наступление развивалось столь стремительно и успешно, Троцкий предпринял чудовищный маневр: снял Каменева с поста командующего фронтом и уволил его в шестинедельный отпуск. Вместо Каменева поставил «Сципиона Африканского» — генерала Самойло.

— Нужно раздавить выскочку! — сказал Троцкий. — Скомпрометировать, спутать ему карты, расформировать Южную группу. Если он выиграет сражение, нас просто вышвырнут!

— Я его обуздаю. В своем самомнении он погубит всю армию. И я этого не допущу!

Фрунзе со своим штабом находился на передовой, в чапаевской дивизии. Адъютант принес телеграмму.

— Вас срочно отзывают в Симбирск.

— Хотят уволить в отпуск? Соедините с командующим фронтом.

Самойло теперь был убежден, что особенно церемониться нечего: он издал директиву о выводе Пятой армии из состава Южной группы, так как он, Самойло, решил направление главного удара перенести на север от Камы, на левое крыло фронта.

Все это не укладывалось ни в какие рамки. В то время как Южная группа готовится к окружению и разгрому корпуса Каппеля, сосредоточенного в районе Белебея, поступает приказ приостановить наступление. Что это?.. Явное, ничем не прикрытое намерение сорвать оперативный план. Самойло свирепствует:

— Я изымаю у вас Пятую армию, Вторую и Двадцать пятую дивизии!..

Так как Фрунзе и не подумал приостановить наступление, Самойло стал посылать приказы дивизиям и бригадам через голову командующего. Пятая армия за десять дней получила пять директив, в которых менялось направление ее удара. Путаница, неразбериха. И все же Южная группа безостановочно продвигалась вперед. Чапаев, повернув из района Бугульмы на Белебей, разбил части отборного корпуса Каппеля. 17 мая концентрированными ударами Белебей был взят полками 31-й дивизии, генерал Каппель побежал на восток. Все понимали: Бугурусланская и Белебеевская операции сорвали весеннее наступление Колчака. Разгромлены Шестой и Четвертый корпуса, Второй и Третий сильно потрепаны. Белогвардейцы отброшены в восточном направлении на сто пятьдесят верст. Успех! Победа…

И снова вмешался Самойло. На второй день после взятия Белебея приказал:

— Прекратить! Остановиться! Не сметь!..