Я усмехнулся и сунув руки в карманы брюк взглянул в глаза отца прямо, без страха и лукавства.

— В отличии от вас я умею признавать ошибки. Мы с братом всегда плыли в одной лодке. Я понял это совсем не давно. Вам нет дела до нас равнозначно. Я не знаю, что сделало вас таким …равнодушным, видимо у вас своя трагедия жизни. Я не привык лезть к людям под кожу и не стану этого делать сейчас. Но уверен без причины ни один нормальный человек, будь то мужчина или женщина, не станет похоронить себя на работе.

— Умный значит. — На скулах отца играют желваки. Он хищно улыбается, но в этом жесте нет злости или суровости, скорее удивление. Он видит во мне равного и готов это признать. — Я прожил по более вашего и могу сказать с уверенностью, всё в этом мире продается и покупается. Оплата бывает разная. Я проверил это на своей шкуре. Тебя купил у твоей матери пообещав дать сыну блестящее будущее, образование, карьеру. Ты ведь понимаешь меня, потому как мы сильно похожи.

— Не-е-ет. Мы разные. — Я делаю шаг назад. — Я вижу, как твой сын пытается найти смысл жизни в той, для которой не важен его статус. Эта девчонка много значит для него. С ней он действительно счастлив. А ты слеп. Открой глаза.

— Она ничем не отличается…

— Та же самая песня. Ты не исправим. Проверь. Не веришь мне, посмотри сам. Ты же мастер разгадывать людей. Обрати внимание на эту девочку. Сделай над собой усилие, если хочешь наконец найти общий язык с Марком.

Леонид Валериевич вздыхает и поджимает и без того тонкие губы.

— Найди её, привези. Где она сейчас? Адрес? Телефон?

— Э-э-э, нет, дорогой отец. Я не буду бегать по этому твоему поручению. Постарайся сам. Адреса нет. Телефона тоже. Так вышло не успели обменяться.

— Она работает на моего сына. Почему нет данных?

— Она сменила место проживания, так получилось, указать новый не успела, так как написала заявление на расчет. Номер Сотового был у Марка, но он его потерял.

— Расчет? Что её не устроило?

— Это вы у сына своего спросите Леонид Валериевич, не у меня. Он её на работу принимал, на свидания приглашал и он же …вместо того, чтобы заниматься фирмой и налаживать отношения с девушкой решил забухать.

— Мне кажется или ты сам не против за ней приударить?

— Не против. Но любит она его.

— Так уж и любит?

Вздыхаю. Упрямый, твердолобый.

— Я был там… ты знаешь и видел, что было с ней, когда Марк лежал в луже крови. Так не ведут себя люди, желающие поиметь выгоду, в вашем случает деньги. Она любит его. И признаюсь честно многое бы отдал за такую девушку. Но увы, мне не повезло.

Леонид хмурит брови и задумчиво чешет поседевшую бородку.

— Мне нужна её анкета. Данный какие есть. Родители.

— Она сирота. Родители погибли шесть лет назад. ДТП.

— Детдомовская?

— Нет. Её забрал под опеку родной брат отца. Я скину тебе всё что есть на почту. Почитай на досуге.

Разговор меня утомил. Я надеялся на положительный результат, но не думал, что получиться на столько хорошо. Надеюсь, мне зачтётся этот день плюсом к карме и однажды Марк вставит словечко за меня в трудной ситуации. Киваю отцу на прощание и покидаю клинику. Пока брат на больничной койке мне нужно вытянуть его фирму. Восстановить контракты и запустить процесс. Я постараюсь сделать для него всё что можно, даже невозможное. Опыт есть. Пора браться за этого оболтуса серьёзно. В предвкушении потираю ладони. На губах появляется самодовольная улыбка. Таким мне нравится быть больше. Чувствую себя частью семьи. Наконец то!

Прижимаю к себе огромный букет красных роз и стою у самого входа на наше городское кладбище. Руки холодеют. Мне страшно. Мне кажется, если я переступлю эту границу меня заставят вновь пережить те страшные дни. На глазах появляются слезы. Крупные капли просто стекают по щекам. Я так долго старалась забыть, но бегать вечно не получиться. Я же хорошая дочь и должна навещать их. Должна!

Мысли убегают к Марку. Жаль, что он не со мной. Мне так его не хватает.

Вот и закончилась вся моя смелость. Хватило лишь на дорогу в родной горд и покупку цветов. Что дальше? Вспоминаю взгляд Леонида Валериевича и понуро опускаю голову. Плечи ползут следом. Он не позволит нам быть вместе. Это невозможно. Я не смогу сломать эту систему. Не хватит силёнок бороться с таким человеком. Да и Марк может устать от этой войны и отступить. Лучше переболеть сейчас и отпустить. Но как тяжело.

Слышу позади шум мотора машины, кто-то приехал. Хлопают двери. Не оборачиваюсь. Не хочу, что б видели моё состояние. У людей своё горе, не до меня, пройдут мимо. Постою еще немного в сторонке, постараюсь собраться с духом.

Тихие шаги за спиной и совсем рядом кто-то останавливается. Отступаю в сторону, может мешаю пройти.

— Валерия! — Громкий оклик заставляет вздрогнуть. Знакомый голос. Оборачиваюсь и втыкаюсь взглядом в черный пиджак. Поднимаю глаза выше и удивленно открываю рот. Леонид Валериевич, собственной персоной.

За ним вижу своего опекуна. Он торопливо идет к нам, нервно потирая руки.

Морщусь. Никого из присутствующих мужчин видеть не рада. Не вовремя они. Вытираю слезы с лица и отступаю от Лукъяненко старшего на пару шагов.

— Валерия! — Снова мой ненаглядный опекун. Ну зачем так орать?

— Здравствуйте Владимир Анатольевич. — Отзываюсь я не особо приветливо. — И вам добрый день, Леонид Валериевич. — Мне коротко кивают в ответ, это вполне устраивает. На более тёплый отзыв не рассчитывала.

Вздыхаю и кошусь в сторону ворот. И без свидетелей было сложно решиться, а теперь вообще невыполнимо. Что за собрание по мою душу? Внутри загорается маленький лучик надежды. Вдруг Леонид расскажет что-то о Марке. А если нет, как бы осмелиться спросить.

Самое главное. Для чего в наши края пожаловал миллионер? Не просто же постоять рядом со мной? И чего ради прибежал дядюшка? Как они меня тут вообще нашли? Случайность.

Добравшись до нашей неразговорчивой компании, Владимир поправляет пиджак, и впивается в меня строгим взглядом.

— Объясни-ка мне милая племянница, что ты такого натворила, что тебя взялись разыскивать? И не кто-то, а лично Леонид Валериевич. — Его голос дрожит от переизбытка эмоции. Он явно сдерживает себя от более красноречивых выпадов в мой адрес.

Опекун всегда переживал за себя и своё доброе имя. Родственница с плохой репутацией ему, как кость в горле. Пусть я ни разу не подала повода, это не останавливало его от вечных напоминаний и упреков. Глава города должен иметь идеальную репутацию.

— Я тебя не единожды предупреждал…

— Владимир! — Леонид Валериевич делает шаг вперед, закрывая меня собой от разгневанного мужчины. — Как так вышло, что ваша племянница приехала в город и не сообщила вам о своём визите? Почему девушка стоит у ворот кладбища в таком удручающем состоянии, совершенно одна. И с чего позвольте мне спросить, вы решили, что она сделала что-то плохое? Даже если и так, не вы ли должны встать на её сторону при любом раскладе? Как единственный близкий родственник и опекун.

— Валерия …на данный момент уже не под моей опекой. Она достигла совершеннолетнего возраста, получила образование…

— Девушка выпустилась совершенно недавно, и вы с радостью скинули с себя все обязательства по её содержанию. Вам не важно, как и чем она жила после?

— Я…я. Ей на данный момент двадцать один год, она взрослая самостоятельная девушка и вполне может о себе позаботится сама. — Настаивал опекун, но уже не так уверенно. Его до того румяные щеки начали понемногу бледнеть.

— Я всё понял. Можете не продолжать. — Леонид отворачивается от собеседника и смотрит на меня сверху. Выглядит он слегка озадаченным.

— Наша встреча по поводу финансирования…

— Отменяется! — Отрезает Лукъяненко. — Извините, мне необходимо переговорить с Валерией без посторонних. Прощайте.

Опекун заливается краской. Поджав губы, он удаляется. Смотрю ему в спину и тихо злорадствую. Не все коту масленица.