Лекс все-таки вручил мне ноутбук. Поглаживая по стальному корпусу холодной ладошкой, я открываю крышку и бронирую билет на автобус. У меня целых два на то чтобы собраться с духом.

За завтраком на кухню иду уже после обеда. Открываю холодильник и удивленно округляю глаза. Ленка оставила кучу продуктов. Никогда бы не подумала, что она такая запасливая. По привычке выбираю яйца и помидорчики. Еда оказывается безвкусная. Не осиливаю и половины порции, запиваю водой из-под крана и возвращаюсь в постель.

С появлением в моей жизни Марка я научилась спать с телефоном в руке. Бесполезный навык, но он быстро прижился. Убираю телефон в сторону. Но расслабиться это не помогает. Ворочаюсь на мягком матраце, и никак не могу найти места. Меня снедает беспокойство. Я переживаю. Понимаю, единственное что сейчас получается делать это ждать вестей о нём. Не знаю кто и как должен мне сообщить о его состоянии, но все равно жду. Ближе к вечеру терпение понемногу тает. Отыскав нужный номер в Яндексе, сразу же начинаю звонить.

— Добрый вечер, клиника «Санитас», я вас слушаю.

— Здравствуйте. Я хотела бы узнать о состоянии вашего пациента. Он находится у вас со вчерашнего дня …

— Назовите пожалуйста фамилию, имя и отчество.

— Лукъяненко Марк Леонидович.

— Кем вы приходитесь больному?

— Я…я сотрудник его фирмы. Мы вместе работаем.

— Извините, но информация о данном пациенте закрыта. Предоставляется только родственникам и при личном посещении.

— Девушка, подождите секунду, скажите хотя бы он пришёл в себя?

В ответ слышу короткие гудки. Роняю голову на руки. Когда надоедает сидеть в одном положении просто откидываюсь на кровать и закрываю глаза. Ничего не хочу. Полнейшая апатия.

Сквозь тяжелый сон слышу противный писк. Ничего не понимаю, что за ерунда. Это точно не будильник. У меня установлена мелодия, а это просто протяжный тихий звук, напоминающий звучание аппарата для ЭКГ мониторинга в больнице.

Открываю глаза и осматриваюсь. Действительно палата. Судя по обстановке, реанимация. Слишком много вокруг меня мед. приборов. Я умер или еще пока нет? По участившемуся сердцебиению, о котором моментально оповещает аппарат можно сделать вывод, что жив. Надо мной нависает девушка в белом халате. Первое, что она делает это вызов врача. Далее начинается ряд процедур, которые быстро утомляют. И в завершении, как бонус умирающему, в палату влетает мой отец.

— Марк! — Его громкий возглас режет слух. Я морщусь словно от боли. — Как себя чувствуешь? Болит что ни будь?

— Пожалуйста, не шумите. Пациент очнулся пять минут назад. Ему сейчас сложно разговаривать. Говорите тише. Это может раздражать в данной ситуации. — Суровый, но тихий голос врача заставляет отца ретироваться и поумерить пыл.

Я наблюдаю за руками доктора и часто моргаю. Словно это, как-то поможет быстрее прийти в себя.

Отец тоже внимательно следит за всеми манипуляциями медиков. Под маской сурового мужчины он старательно прячет чуждые ему эмоции. Но я вижу, мой старик действительно переживает.

— Критическое состояние миновало. — Озвучивает свой диагноз врач. — Но больному понадобиться много сил для восстановления. Питание и отдых. Медикаментозное лечение продлиться еще десять дней. После можно будет говорить о дальнейшей реабилитации. Сразу хочу вас предупредить, мне нужно сообщить в органы о том, что пострадавший пришел в себя. К сожалению, это необходимо. Он должен дать показания.

— У нас уже есть все доказательства вины определённого человека. Я не думаю, что нужно лишний раз беспокоить моего сына. — Леонид Валериевич одарил врача недовольным взглядом.

— Извините, но это стандартная процедура и от неё невозможно отказаться. Со своей стороны обещаю проследить за процессом и при первых проявлениях ухудшения состояния нашего пациента препровожу следователя на выход. Вам не о чем беспокоиться.

Леонид соглашается, но вид у него остаётся явно не удовлетворенный.

— Марк. — Отец касается моей руки и заглядывает в глаза. Мне не по себе от его действий. Не помню, что бы он был таким внимательным и заботливым. — Как ты?

— Пить. — Единственное, что получается произнести.

Вода сразу же появляется у моего лица. Делаю жадный глоток и закашливаюсь. Острая боль пронзает грудь, на мгновение забываю, как дышать.

— Не торопитесь. — Голос врача действует успокаивающе. Першение в горле утихает.

Делаю еще глоток. Сил совершенно ни на что нет. Противное чувство.

Слышу скрип двери. За спиной отца появляется Лекс. Он оказывается выше почти на пол головы. Никогда не замечал. Сын перерос отца. Да что уж говорить, мы оба гораздо выше. Появление брата меня радует. Ни смотря ни на что я доволен тем, что не один. Теперь всё будет иначе. Я обязательно налажу с ним отношения.

Всматриваясь в мое лицо, он сдержанно улыбается. Его внимание к моему состоянию греет душу.

— Проснулся спящий красавец. Ну и напугал ты нас. — Говорит Леша и тянет ко мне руку. Чувствую крепкое рукопожатие и улыбаюсь в ответ.

Оказывается, всего то нужно было попасть под пулю, чтобы увидеть их вот так вместе и с проявлением повышенного интереса к моей персоне. Собрались тут прямо настоящая семья. Только не хватает её.

— Лера? — Её имя срывается с моих губ еле слышно. Но этого достаточно чтобы отец расслышал и сменился в лице.

— Тебе сейчас в первую очередь нужно думать о себе и своем здоровье. О твоих бабах поговорим позже. — Бросает отец и развернувшись уходит из палаты.

Вот и все, идиллия разрушена. Семейное собрание у моей постели закончено.

Отворачиваюсь к стене и закрываю глаза. Ничего. Я сам найду её, только встану на ноги. Найду и сделаю всё, чтобы простила.

Лекс тихо вздыхает надо мной и разворачиваясь уходит.

— Отдыхай брат. Я всё улажу.

Алексей.

Выхожу из палаты и следую за отцом. Леонид шагает размашистым шагом, это говорит о том, что он зол. Догоняю и просто пристраиваюсь рядом. Он бросает в мою сторону возмущенный взгляд и тут же отворачивается.

— Что-то хочешь сказать? — Я начинаю разговор первым. Нужно как-то разрядить обстановку и самое главное помочь нерадивому братцу. Кто если не я.

— Твой брат не исправим. Я столько бился над его воспитанием, а в итоге получил…что получил.

— Начнём с того, Леонид Валериевич, что его как, впрочем, и меня, вы не воспитывали. Если говорите о нравоучениях, которыми засыпали Марка последние десять лет, так это поздновато. Мальчик вырос, характер сформировался.

— И ты туда же. Неблагодарные. — Бросает мужчина и горько усмехается.

— Отчего же. Я всегда был благодарен вам, отец. Вы нашли время, чтобы забрать меня у матери и выделили большие деньги на лучшее образование. Но, к сожалению, не все ценят то, что можно оплатить монетой. — В моем голосе сквозит ирония. Возможно жестоко, но честно.

— О чем ты? — Леонид останавливается и оборачивается ко мне. На его лице читается заинтересованность. Я впервые осмеливаюсь делать замечание самому Лукъяненко старшему.

— О том, что Марк всегда тянулся к вам. Ему не хватало семьи. Интернат для него сравним с тюрьмой. В детстве я часто находил его плачущим, где ни будь в подсобке, после ваших редких визитов. Ему нужен был именно отец, а не счет в банке и дорогие шмотки. Но, к сожалению, его никто не услышал. Повзрослев, мальчик нашёл утешение в другом, развлечения, выпивка, женщины. Цель его жизни портить вам нервы. Только так вы его замечаете. Он мстил тогда, и продолжает это делать сейчас. Вы оба из года в год совершаете одни и те же ошибки. В итоге в вашей войне не будет победителей. Вы оба пострадавшие.

— С чего вдруг ты решил выступить его адвокатом? Не ты ли первый желал сместить единственного сына и занять его место? И не отрицай. Я видел это в твоих глазах. — Леонид смотрел на меня с усмешкой. Он был уверен в себе, как никогда. Хладнокровный, практически бесчувственный мужчина обладающей властью и острым умом. Способный разгадать любого человека и вывести на чистую воду. Он знал себе цену и не пасовал перед любыми трудностями. Но излишняя самоуверенность не самый лучший советник в семейных делах.