— Госпожа будет выбирать себе наложника на ночь? У нас в гареме много свободных наложников, госпоже с Земли должно быть интересно, с вашими мужчинами не сравнить.

Ларе даже весело от такой наглости стало:

— Тебе что, действительно жить надоело? Нарываешься? — она рассматривала «одолженного» ей мужа. Тот стоял очень прямо, с непроницаемым лицом, хотя что-то она улавливала под этой маской, и это что-то было отнюдь не уважением и смирением. Что же, он был оставлен ей своей женой с разрешением и даже пожеланием воспитывать его как следует.

— Раздевайся, — процедила накрутившая себя до нужного состояния Лара.

С тем же непроницаемым лицом блондин стянул рубашку. Не эротично, как они здесь все умеют, а как-то безразлично. Не оставляло ощущение, что своей молчаливой покорностью он изысканно ее оскорблял.

А потом Кэйлийнэйр (кажется, его полное имя она вспомнила правильно) так же молча и безразлично повернулся к ней спиной.

— Куда мне встать, госпожа? Или лечь?

Лара молчала, потому что растеряла все слова, увидев спину, на которой хотела тренироваться в порке. Даже один раз ударить будет очень больно для него. Да что там, ему, наверное, и рубашку носить больно… Широкие плечи, узкая для мужчины талия, заметные, но не перекачанные мускулы — и вся его спина во вспухших рубцах, кое-где просеченная до запекшейся сейчас крови. Это же… да, вчера утром Айлия демонстрировала, как нужно учить мужчину. На нем демонстрировала. Но, если Лара правильно все поняла, здесь есть это волшебное средство — иши, которое только мертвого не поднимает. Во всех остальных случаях оно справляется, но для этого надо было намазать пострадавшую спину мазью. А здесь, похоже, никто не озаботился.

Лара сглотнула, боясь, что голос сейчас дрогнет и выдаст ее жалость.

— Эй, а у тебя что, вашего волшебного иши нет?

Вот сейчас она ошеломила чужого мужа своим вопросом. Невозмутимая маска дрогнула, он обернулся и тихо ответил:

— Нет, госпожа. У меня его нет, но даже если бы было, если госпожа не разрешит лечить раны, то нельзя.

— Зашибись у вас порядочки, — литературные слова у Лары закончились, — твоя госпожа далеко, вернется нескоро, она не узнает, лечили ли тебя, или все само прошло. Ложись вот здесь, на диван, и штаны тоже спусти — я помню, что тебе и ниже спины хорошо досталось. Буду лечить. Или ты так боишься своей жены, что не согласишься?

— Я соглашусь. Спасибо вам, госпожа. Простите, что я вас расстроил.

Кэл

Я соглашусь. Все равно моя жена скоро избавится от меня, слушаюсь я ее или нет — без разницы. Спина болела адски, все-таки обычно меня мазали иши после «уроков», госпожа не хотела получить калеку со шрамами или совершенно недееспособного мужа. А в этот раз… не знаю, чем я так сильно ее рассердил, но второй день за работой, от которой меня никто не освобождал, с горящей спиной, отзывающейся судорогами боли на неосторожные движения… Да благословит Матерь Всего Сущего эту чужую госпожу, от которой я совершенно не ждал ничего хорошего.

Лара

Я мазала местным снадобьем покорно подставленную мне спину и… хм, нижние регионы, и чувствовала под ладонями горячую воспаленную кожу. Может, надо было все же врача позвать? Спрошу саму жертву.

— У тебя точно все пройдет после мази? Я могу врача позвать, скажу, что испугалась, что ты заболеешь.

— Не надо врача, госпожа, все и так пройдет. Спасибо…

Кожа там, где ее не уродовали рубцы, гладкая и смуглая. Я уже заметила, что у светловолосых в большинстве своем мужчин загорелая кожа — то ли на самом деле под солнцами загорали, то ли особенность такая генетическая. Злость и раздражение у меня куда-то уходили от этих размеренных массажных движений, которыми я втирала мазь. Интересно, это новый способ снять стресс — не сорвать злость на ком-то, а вылечить последствия чужих развлечений? Вообще-то, я ведь ничего не знаю об отношениях в этой семье, а, судя по тому, что увидела сейчас, Кэлу часто приходится держаться на одной гордости, которая мне показалась высокомерием.

Кэл

В какой-то момент я понял, что откровенно подставляюсь под ее ладони, принимая ласку. Какую ласку, я что, сошел с ума? Наверное, мне любое прикосновение, которое не несет боли и унижения, теперь кажется лаской. И, если бы госпожа захотела… чего бы она ни захотела, я сделал бы все. И меня уже не пугает, что наказание за измену страшнее всего, что можно придумать. Я вспомнил шепотом рассказываемые истории про мужей, которые изменили своим женам, и то, что с ними сделали в назидание остальным. Я никогда раньше не мог понять их безумные поступки, а теперь, кажется, начал понимать. Госпожа, которая гостит у моей жены и скоро улетит на свою планету, осторожно и ласково втирала бальзам в мою кожу, а я думал о том, чтобы она дотронулась до меня в других местах или хотя бы подольше не прекращала свое лечение.

Лара

Венговец выглядел абсолютно расслабленным, ошалевшим от прикосновений. Забавно, что он доверился абсолютно посторонней женщине, но теперь мне было жаль выставлять его за дверь — пусть иши впитается, иначе никакого толку от лечения не будет.

— Давай-ка ты останешься здесь на часок, чтобы мои труды не смазать рубашкой. Вон в той комнате на диване полежи, поспи.

Кэл поднял голову, словно действительно проснулся, посмотрел на меня расфокусированным взглядом:

— Мне надо идти, госпожа, иначе кто-нибудь заметит, что меня очень долго нет…

— Ну, скажешь, что злая инопланетная госпожа заставила тебя стоять коленями на горохе за то, что ее разозлил.

Он снова посмотрел на меня и улыбнулся. Улыбнулся, кажется, впервые с тех пор, как я его увидела:

— Это вы хорошо придумали, госпожа. Только моей госпоже не говорите, пожалуйста, она почему-то этого способа не знает, а это очень больно.

— Не скажу, уговорил. А сейчас собирай одежду и иди полежи там, где я тебе сказала.

Мне показалось, или сейчас он был гораздо смелее, чем полагается местному уроженцу, и почти заигрывал со мной? Ладно — он, а я что делаю? Давно ли вспоминала о том, что я очень странно обращаюсь со своей личной жизнью? И вот, пожалуйста — заинтересоваться не просто каким-то мужчиной на Венге, а мужем моей подруги, гостеприимной хозяйки, пригласившей меня в свой дом. Можно было бы из свободных наложников выбрать — ведь Кэл не зря предлагал мне это развлечение, или даже на рынке прикупить — им же все равно, кому продавать, местной жительнице иди инопланетнице? Наверное, все равно. Но я не иду по легкому пути.

И этот чужой муж, ему-то прилетит, если что, очень серьезно. Чувствую себя как жена в мусульманском мире, которая посмела в щелочку паранджи на постороннего мужчину взглянуть и которую за это могут забить камнями. Или здесь я — как раз тот самый посторонний мужчина, который не может ничем помочь, а только с ужасом смотрит на казнь? Совсем я запуталась с этим гендерным переворотом с учетом местных реалий.

Зато одно хорошо — жизнь на Земле, обиды, злость и вопросы к самой себе уже давно отошли на второй план, снесенные лавиной новых впечатлений, новыми знакомствами, новыми ощущениями. Дина я уже простила — вряд ли он планировал все так, так вышло, вряд ли сразу продумал, как выманить деньги — это уж слишком сложный план. К тому же, это ведь я его домой позвала, я даже сама от себя этого не ожидала, а он вовсе не мог предвидеть. А с деньгами — наверняка какие-нибудь родственники объявились, смертельно заболевшие, как только узнали, что он сможет достать деньги. В любом случае, ему я обязана этим приключением — полетом на такую экзотическую планету, в нормальном состоянии я бы на это не решилась.