Кэл

Пока я лежал здесь, в больнице, у меня было очень много времени обдумать свое положение и представить, что со мной будет дальше.

Госпожа Лара сказала, что возьмет меня мужем, чтобы мы вместе могли улететь с Венги. Я благодарил ее, а какая-то часть меня, неправильная, невенговская, как будто инопланетная часть, хотела сказать: «Если берете мужем только ради этого, то лучше не надо». Глупая гордость, где я ее набрался? Ведь она может оставить меня здесь, в приюте, вместе с моей гордостью. Тогда я точно сделаю то, что не прощает Матерь Всего Сущего — убью себя. Нет, я буду благодарен своей госпоже за ее доброту и никогда не усомнюсь в ее решениях, нельзя думать о том, о чем сейчас подумал я… Лучше я подумаю, чем смогу быть ей полезен.

Любимый наложник моей новой госпожи и, наверняка, ее будущий муж — такой забавный малек.

Вообще-то из малькового возраста он уже давно вышел, но ничему не научился. В гареме бы его сожрали сразу — подставили бы перед госпожой, подмяли под себя, просто сломали. Может быть, только госпожа и смогла бы заставить парней его не трогать, но гаремники могут быть очень хитрыми. Если быть честным, я тоже мог бы со временем его оттеснить от госпожи. Она берет меня первым мужем, это ведь мечта каждого мужчины из гарема! В Джордане нас учили нравиться женщине, заботиться о ней, быть интересным для нее… Мне всегда нравились эти занятия, я надеялся, что смогу их применить для женщины, которая выберет меня. Но тогда не сложилось. Сейчас мне дали второй шанс, почти в тридцать лет, надо только отодвинуть соперника. Соперник — наивный инопланетный малек, экзотически красивый, но совершенно не разбирающийся в женщинах. Он так смешно ревнует ко мне, не понимая, что каждый новый день для меня теперь — подарок, а внимание госпожи — нереальное счастье. Я сделаю все, чтобы порадовать госпожу, и научу этому мальчишку. Когда я ей надоем — через год, через два — сколько мне отмеряно? — рядом с госпожой будет уже не такой глупый и неумелый малек. Главное, чтобы он сам все не испортил.

Лара

Через четыре дня Кэйла разрешили забрать домой, велели только вначале соблюдать постельный режим и не перенапрягаться. Даже повязку можно было уже снять, разрезы хорошо заживают, так что остаются только эстетические проблемы. Но меня и эти эстетические проблемы не напрягали: у Кэйла получилась оригинальная ассиметричная стрижка: с одной стороны волосы длиннее, с другой острижены коротким ежиком. Правда, его обычный вариант прически мне все-таки нравился больше, лучше подходил к его классической внешности, но «волосы — не зубы, отрастут», и пусть это останется нашей самой большой проблемой.

Кэйл в новом доме чувствовал себя потерянным, что неудивительно, конечно. Со стороны этого никто бы не заметил, но я уже научилась читать его лицо даже при отсутствии эмоций, поэтому очень хотела успокоить и объяснить, что сейчас его жизнь изменилась абсолютно, но я всегда буду рядом.

Комнату ему выделили отдельную, дом был достаточно просторным, чтобы каждому досталось по спальне, и еще одна запасная осталась. Все-таки повезло, что я сняла дом, а не квартиру, там было бы тесно.

А сейчас — отдельная комната, достаточно просторная, с большим окном, удобной кроватью и вместительным платяным шкафом. Я купила Кэйлу удобную одежду, которая подойдет и для дома, и для не слишком официального выхода в город. Часть его вещей все-таки передала Айлия, постаравшись сделать это незаметно для непосвященных в нашу аферу, и я надеялась, что привычные и, возможно, памятные вещи помогут ему быстрее обжиться.

Я оставила Кэйла устраиваться на новом месте, предложив или отдохнуть с дороги, а потом мы его отдельно покормим обедом, или сейчас переодеться во что-нибудь удобное и идти в столовую. Причинять окружающим, а, тем более, своей хозяйке лишние хлопоты он был не приучен, поэтому сказал, что сейчас же придет.

В столовой был Дин, который тоже немного нервничал, все-таки одно дело — навестить больного в клинике, а другое — когда в нашем общем доме появляется новый сосед.

Через несколько минут в дверях показался Кэйл и настороженно замер, пытаясь понять, как себя вести. Надо вставать на колени или нет? — он бросил взгляд на Дина.

— Кэйл, заходи. Садись за стол. Я никого не заставляю вставать на колени, хотя в некоторых случаях мне это нравится, — я взглянула на Дина, который недоуменно моргнул — об этой стороне вопроса он точно не задумывался. Забавно, если бы я настолько прониклась местной культурой, что потребовала бы, чтобы он приветствовал меня на коленях — что бы он сделал? Наверное, он сам бы сбежал от меня в ДИС.

Если я могла шутить, хотя бы сама с собой, то оба мужчины все-таки чувствовали себя скованно. Ну, не удивительно — если не считать общение в клинике, они практически незнакомы. Плюс ко всему, Кэйл очень стесняется своего внешнего вида — он привык всегда выглядеть идеально, это уже даже не для соблазнения женщин, а просто вторая натура, привычка, закрепляемая на протяжении всей жизни. Переубедить его, по-моему, невозможно, хотя я бы могла сказать, что сейчас, в черных брюках и простой белой рубашке, со своей ассиметричной стрижкой неформала, он выглядел очень молодо и привлекательно, вызывая еще и желание опекать.

Дин, не менее привлекательный в темно-синей рубашке, молча наблюдал за нами, пытаясь определить свою линию поведения. Он неожиданно напомнил мне темного эльфа, но не то воздушное создание, которое часто изображают в фэнтези, а экзотически красивое и непростое существо, случайно забредшее сюда из ближайшего леса.

Посмотрев на обоих мужчин, я подумала, что скука в ближайшее время мне не грозит…

Учитывая, что Кэйл пока гость, у меня был порыв наполнить его тарелку и поухаживать за ним, но Дин подскочил с места, не дав мне совершить ошибку, и налил нам обоим суп, предупреждающе взглянув на меня. Да, действительно, нельзя на Кэйла сейчас столько нового и непривычного обрушивать, женщина, ухаживающая за мужчиной за столом — это точно будет для него разрыв шаблона.

— Кэйл, ешь, если чего-то еще захочешь — положи себе или попроси передать, вот здесь пюре, овощи, тефтели, — учитывая, что он еще полностью не поправился, мы пока не стали готовить тяжелую пищу, жареное мясо, к примеру.

— Потом, когда совсем поправишься, поможешь Дину с готовкой или с уборкой, может, займешься покупками. А сейчас не геройствуй, как только почувствуешь, что устал — отдыхай.

Мимолетно меня посетила мысль — а к чему привык Кэйл во время своей жизни у жены? Может, у них всеми этими хозяйственными делами занимались «специально обученные люди», спецы? Впрочем, он же не муж или наложник из какого-то богатейшего Дома, да и мне он, помнится, обеды-ужины сервировал и убирал потом, так что вряд ли он ничего не умеет по хозяйству. В любом случае — чему-нибудь научится, я так понимаю, что ему самому очень хочется быть полезным.

Вот Дин как раз — рабочая лошадка, привык всего своим трудом добиваться, хотя вполне мог бы очаровать какую-нибудь женщину еще на Земле и жить полностью за ее счет. Но — у него совершенно не тот характер, он и у меня дергался, стараясь не потратить больше необходимого и чуть ли не считая съеденные им куски.

А сейчас за столом и Дин, и почти освоившийся Кэйл следили за моей тарелкой и периодически предлагали какое-нибудь блюдо. Закончив есть, Кэйл оглянулся на меня, получил одобрительный кивок, собрал посуду и поставил в раковину. Ну, ничему его учить не надо, тут, похоже, с обоими мужчинами все идеально, с желанием работать проблем не будет. Но сейчас, еще полностью не поправившись, не надо геройствовать.

— Кэйл, спасибо, я рада, что ты рвешься поработать, но пока отдохни. Ты только что из больницы, побереги себя.