— Я вынуждена тебе отказать, — заявила Серебряная Лиса. — До тех пор, пока Тогг и Фандерея не предстанут передо мной в телесном обличье и сами не заявят об этом, я не отпущу т’лан айев.

— Ты рискуешь жизнью, заклинательница костей.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Тогг и Фандерея объявят войну т’лан имассам? Ты боишься, что т’лан айи по повелению богов перегрызут всем нам глотки?

— Я не знаю, заклинательница костей. Тебе самой отвечать за принятые решения. Однако я боюсь за тебя, Серебряная Лиса. Тогг и Фандерея — не просто звери. Они стали Взошедшими. Их души для нас непостижимы. Можно ли предугадать, что таят их сердца?

— И где же сейчас эти… боги?

— Где-то к югу отсюда. Похоже, встреча с ними произойдет на землях Паннионского Домина.

— Тогда у меня еще есть время, — промолвила Серебряная Лиса.

— Хочу предостеречь еще раз: столь странная затея «с подарком самой себе» может оказаться губительной.

— Всегда честный обмен, — негромко пробормотала Серебряная Лиса.

Морячки многозначительно переглянулись: эти слова давно уже стали легендарными в войске Дуджека Однорукого.

Подошедшая баргастка явно слышала разговор между Норулой и Серебряной Лисой. Не привыкшая сдерживать свои чувства, она рассмеялась, заставив всех обернуться.

— Скверно, что не нашлось мужчин, достойных вашей компании, — посетовала Хетана. — Ишь какое пестрое сборище. Две малазанки, голодные во всех отношениях, новый несокрушимый щит «Серых мечей», тригалльская ведьма и имасская колдунья. Думаю, вы не откажетесь принять к себе дочь Белолицых баргастов… тем более что она пришла сюда с вином и угощением.

Стражницы вскочили на ноги и радостно заулыбались.

— И я тоже не прочь поболтать и посплетничать вместе с вами! — весело воскликнула Хетана. — Скажи-ка мне, несокрушимый щит, Итковиан теперь свободен от своих клятв? Да? Значит, я могу уложить его в постель…

— Если только сумеешь поймать, — сдержанно ответила Норула.

— Ха! Будь у него и полсотни ног, он бы все равно не смог от меня сбежать! Эй, Серебряная Лиса! А как насчет Круппа?

— А при чем тут Крупп? — удивилась колдунья.

— Да притом, что с такими роскошными телесами ты могла бы запросто подмять его под себя! Пусть повизжит!

— Жуткая картина, — поежилась Серебряная Лиса.

— Да брось ты! Этот Крупп хоть и не в моем вкусе, но умен. Согласна? У нас говорят: «Умный мужчина знает, чем подогреть кровь». Догадываешься, чем? Нет? Значит, правильно мне про тебя рассказывали: телом взрослая, дородная, а умом ребенок. Да не противься ты желаниям, когда они бурлят в тебе! Слышишь, красавица? Слишком долго ты якшалась с неумершими. Так недолго и совсем зачахнуть. Копье надо держать обеими руками — вот что я тебе скажу.

— Ты вроде бы говорила, что принесла вино, — напомнила ей Серебряная Лиса.

— Да. Изволь взглянуть. Два кожаных пузыря. Оба величиной с твои груди. Думаю, вино по сладости им не уступит… Нечего понапрасну терять время, милые подруги. Давайте устроим пир!

— Прекрасная мысль, — улыбнулась Харада. — Спасибо тебе за щедрость.

Однако Норула некоторое время колебалась. А затем взглянула на стражниц и принялась стаскивать с головы помятый шлем.

— Пусть волки подождут, — тяжело вздохнув, произнесла она. — В отличие от моего предшественника я не могу везде и всюду связывать себя клятвами.

— Не можешь или не хочешь? — подзадорила ее Хетана.

— Не хочу, — честно призналась Норула. Она тряхнула головой, откидывая со лба пряди мокрых от пота, тронутых сединой волос, и торопливо прошептала: — И да простят меня волки.

— Один из них точно тебя простит, — заверила ее баргастка, опуская на землю свою поклажу.

Колл поплотнее укутал в шкуры тщедушную Мхиби. Ее веки несколько раз вздрогнули, но глаз она так и не открыла. Дышала рхиви неровно, с присвистом. Некоторое время даруджистанский советник глядел на нее, затем спрыгнул с повозки.

Мурильо укреплял бочки с водой, сложенные у правого борта. Возле левого громоздились мешки с провизией, купленной этим утром у баргастского торговца. От солнца и любопытных глаз их закрывали куски старых шатров.

Понимая, что волам не потянуть повозку с тремя пассажирами и многочисленной поклажей, Колл и Мурильо приобрели пару лошадей у «Моттских разгильдяев», которые запросили просто немыслимую сумму. Раньше Колл и не подозревал, что в армию Каладана Бруда входит это странное воинство наемников, чье одеяние вполне оправдывало данное им прозвище (между тем воевать эти ребята, надо отдать им должное, умели). Кони у них оказались едва объезженными, толстоногими, но высокими. Когда Колл спросил, как называется порода, «разгильдяи» с гордостью ответили ему, что породу эту они вывели сами, скрестив натилогских скакунов, моттских вьючных и генабарийских тяжеловозов. Результат получился довольно любопытным: крупные, упрямые, злые животные с удивительно широкой спиной.

— Ездить на таких лошадках — одно удовольствие, — сказал Коллу их бывший владелец, скаля кривые зубы. — Только следи, чтобы они руку тебе не оттяпали, — добавил «разгильдяй».

Говоря это, бравый воин успевал ловить в своей косматой гриве жирных вшей и отправлять их в рот.

Вспомнив сейчас об этом, Колл поморщился и не без опаски подошел к купленным лошадям.

Должно быть, они родились от одной кобылы. Обе гнедые, с длинными, нестрижеными гривами и внушительными хвостами, щедро облепленными репьями и семенами спаржи. Седла были, скорее всего, малазанскими, из числа давних военных трофеев, а толстые попоны под ними принадлежали рхиви.

Животные внимательно глядели на Колла. Затем одна из лошадей как бы ненароком дрыгнула задней ногой, направив копыто в сторону даруджийца.

— Угости их брюквой, — посоветовал Мурильо. — Поищи в мешках, у нас должна быть.

— Поощрять их дрянное поведение? Ну уж нет! Только этого еще не хватало!

Колл кружил на безопасном расстоянии. Кони были привязаны к колышку навеса, что позволяло им повторять его движения. Подойди советник на три шага ближе, и взметнувшееся копыто угодило бы ему прямо в голову. Он выругался громче обычного.

— Мурильо, сдвинь немного повозку. Пусть она загородит простор этим… лошадкам. А если их прыть не остынет, найди мне колотушку.

Усмехающийся Мурильо взобрался на козлы и взялся за поводья. Волы, лениво перебирая ногами, тронулись с места. Проехав совсем немного, он остановил фургон, лишив коней возможности ходить по кругу. Колл поспешил за ним.

— Теперь они разве что мордой до тебя дотянутся, — заключил щеголь, видя, как его друг влез в повозку, осторожно переступил через неподвижно лежащую Мхиби и остановился напротив лошадей.

Завидев своего врага, гнедые изо всех сил натянули веревки, норовя вырвать колышек из земли. Однако не тут-то было: шесты, которые рхиви делают для своих шатров, способны выдерживать натиск самых яростных равнинных ветров. Глубоко вкопанный в твердую землю, шест оставался неподвижным.

Колл предусмотрительно надел кожаные перчатки, после чего ухватился за привязь и спрыгнул с повозки. Фыркая, одна лошадь двинулась к нему. Вторая испуганно попятилась. Тугая веревка позволяла Коллу удерживать морду первой лошади на безопасном расстоянии. Удостоверившись, что животное его не укусит, советник потянулся за другой вожжой, обмотанной вокруг седельной луки, и вставил ногу в стремя.

Гнедая тут же попыталась избавиться от седока. Она метнулась в сторону и прислонилась боком к крупу своей сестры, зажав между ними ногу Колла. Он крякнул, однако поводья не отпустил.

— Ох и славный будет синяк, — пообещал приятелю Мурильо.

— Спасибо за поддержку, ты всегда скажешь что-нибудь приятное! — огрызнулся Колл. — Лучше зайди с другой стороны и отвяжи веревку. Только осторожно. Кстати, у нас над головой кружит одинокий гриф, предвкушая пир.

Щеголь вскинул голову и, не увидев никакого грифа, досадливо плюнул:

— Хватит шутить. Считай, что мы квиты.