— Да ну? А я говорил тебе вполне серьезно.

— Ой… В самом деле?

— Ага, попался! — захохотал Ворчун.

Нисходящий поток воздуха опустил Быстрого Бена на закопченные камни площади. В десяти шагах виднелась арка ворот Невольничьей крепости. Чуть дальше, на ступенях перед главным входом, сидели капитан Паран и смертный меч Трейка.

— Вы-то оба мне и нужны, — пробормотал маг, закрывая Серк.

— Прошу тебя, не надо больше стычек, — пропищал с его плеча Таламандас. — Это весьма опасные противники.

— Успокойся, — отмахнулся Быстрый Бен. — Напрасно ты думаешь, что я только и ищу повода помахать кулаками.

— Но я все равно лучше сделаюсь невидимым.

— Как тебе будет угодно.

Таламандас исчез из виду, хотя чародей по-прежнему ощущал, что тот сидит у него на плече и цепляется тоненькими пальчиками за плащ.

Заслышав шаги, оба мужчины подняли голову. Паран приветственно кивнул:

— Последний раз я видел тебя в не самом лучшем состоянии. Рад, что ты снова на ногах. Познакомься, Ворчун: это Быстрый Бен, солдат из взвода сжигателей мостов.

— Маг, — поправил его Бен.

— Ну да, и это тоже.

Ворчун вгляделся во вновь прибывшего, и его янтарно-желтые глаза беспокойно блеснули.

«Совсем как у тигра, почуявшего опасность».

— Ты пахнешь смертью, а я не люблю этот запах, — сказал он на даруджийском.

Быстрый Бен натянуто улыбнулся:

— Мне пришлось побывать в одной… скажем так, не слишком приятной компании. Противно, согласен, но, увы, необходимо.

— И дело только в этом?

— Надеюсь, что да, смертный меч.

Глаза Ворчуна угрожающе вспыхнули, затем медленно погасли.

— Один из сжигателей мостов спас Каменной жизнь. Так что я постараюсь держать себя в узде. Посмотрим, развеется этот запах или нет.

— Будем считать, — обратился Паран к Быстрому Бену, — что это такой оригинальный способ сообщить тебе, что пора бы принять ванну.

— Мне нравится, что ты научился шутить, — ответил Быстрый Бен. — По крайней мере, хоть что-то новенькое.

— Новостей здесь столько, что только успевай поворачиваться, — добавил капитан. — Если тебя интересует, где наши, то они разместились в казарме джидратов.

— Туда я отправлюсь потом. Я принес вести от Скворца.

— Ты сумел встретиться с ним? И не побоялся отравленных магических Путей? Ты меня восхищаешь, Бен. Я тебя внимательно слушаю. Наверное, командор отдал мне новые приказы?

— Бруд созывает очередной военный совет, куда приглашает всех командиров, включая Ворчуна, Хумбрала Таура и того, кто остался за главного у уцелевших «Серых мечей». Ты можешь уведомить их об этом?

— Разумеется. Что-нибудь еще?

— Если тебе есть что сообщить Скворцу, можешь передать через меня.

— Спасибо. Я подожду, пока он сам появится здесь.

«Хитер ты, приятель», — подумал Быстрый Бен.

— Ну а обо всем остальном нам лучше переговорить наедине, капитан.

Ворчун сделал попытку встать, однако Паран остановил его:

— Кажется, я знаю, о чем ты хочешь спросить, Быстрый Бен.

— Возможно. Хотя я и предпочел бы, чтобы это было не так.

— Считай, что тебе не повезло. Так или иначе, скажу прямо: я пока еще не определился, признавать за домом Цепей право на существование или нет. И когда приму решение — не знаю. Только не надо пытаться подгонять меня или оказывать давление.

Быстрый Бен поднял обе руки:

— Поверь, капитан, у меня и в мыслях ничего такого не было. Между прочим, совсем недавно я и сам оказался в подобной ситуации. Да, представь себе. И знаешь, кто пытался на меня давить? Сам Худ! Признаться, я жутко разозлился. Когда меня начинают предостерегать и советуют, как поступить, то мне из духа противоречия хочется сделать все наоборот. Так что ты не единственный, кого тянет ворошить навоз.

Ворчун затрясся от смеха:

— С вами не соскучишься! Давно мне не попадались такие великолепные спутники. Продолжай, маг, тебя заслушаться можно.

— Я сказал почти все, — без тени улыбки ответил Быстрый Бен, все так же в упор глядя на Парана. — Добавлю лишь одно свое наблюдение. Возможно, ошибочное, но я все-таки скажу. Знаешь, капитан, почему тебя одолевают боли? Не потому, что ты противишься внешней силе, а потому, что ты воюешь с самим собой. Прислушайся к своей интуиции. Следуй ее голосу, а все прочие голоса пусть убираются к Худу.

— Это ты мне советуешь или Скворец? — негромко уточнил капитан.

Маг пожал плечами:

— Будь командор здесь, он бы сказал то же самое.

— Ты ведь давно с ним знаком, правда?

— Давно.

Паран немного помолчал, а затем кивнул:

— Что касается внутреннего голоса, то я и сам пришел к такому же выводу. Правда, с помощью Ворчуна. Ты буквально повторил его слова. Похоже, очень скоро мы трое сильно кого-то разозлим. Кого-то весьма могущественного.

— Пусть попрыгают, — загрохотал смертный меч. — Худ свидетель, сколько мы всего вынесли на своих плечах, пока эти могущественные создания сидели и посмеивались, глядя, как мы здесь корячимся. Теперь настает их черед.

Быстрый Бен тихо вздохнул.

«Вот так-то, Худ. Я не подталкивал Парана. Теперь ты видишь, что он и не собирался прислушиваться к тебе. Кажется, я понимаю, почему он так поступает, но мне надо хорошенько все это обмозговать. И ты тоже подумай над новым раскладом сил. В Колоде Драконов появится дом Цепей. Прими это и подготовься заранее. У тебя еще достаточно времени, чтобы сжиться с этой мыслью… И вот еще что я тебе скажу. Ты и прочие боги слишком долго сами устанавливали правила, объявляя их незыблемыми. А теперь отойдите в сторону и посмотрите, как то же самое делают смертные… Быть может, мы еще не раз вас удивим».

На рассвете из подземелья вышли последние прятавшиеся там капанцы. Изможденные, чумазые, но живые. Даже свет факелов казался им ослепительно-ярким. Люди заполняли площадь, которую прежде видели не раз, и… не узнавали ее, как будто туннели вывели их куда-то совсем в другое место.

Итковиан был вымотан не меньше горожан. Он едва держался в седле. Любое резкое движение угрожало вытолкнуть его оттуда и отзывалось болью в ранах, которые зажили еще не до конца. В голове гудело. Но Итковиану следовало оставаться на виду. Единственным его предназначением было просто присутствовать здесь, чтобы горожане и солдаты «Серых мечей», охранявшие их, увидели его и ощутили столь нужную им поддержку.

Потом сюда явятся жрецы из Совета масок, чтобы тоже подбодрить капанцев и показать им, что власть в городе сохранилась, что она, эта власть, возьмет на себя заботу о восстановлении привычной жизни. Итковиан намеренно выбрал предрассветный час. В сумерках людей не так испугает вид города, лежащего в развалинах. Пусть себе жрецы отсыпаются в покоях Невольничьей башни. Возвращающиеся из подземелий капанцы видели лишь «Серых мечей», которых осталось всего триста девятнадцать. Солдаты Итковиана стояли у выходов из подземелий и по периметру тех мест, где собирались горожане. «Серые мечи» выполняли не только то, что предписывали им законы военного времени (несокрушимый щит не опасался беспорядков). Они служили моральной поддержкой, которая сейчас была куда нужнее, чем сила оружия.

«Пусть видят своих защитников, которые, несмотря на все испытания, не дрогнули и остаются на своем посту».

Итковиан мог только гадать, каким будет дальнейшее поведение уцелевших горожан. Кто-то зайдется истерическим смехом, кто-то погрузится в безудержные рыдания. Но большинство, наверное, будут переживать трагедию возвращения (а иначе ее не назовешь) молча, внутри себя. Разве с судьбы спросишь за ее произвол? Спрашивать можно только с людей. Можно и не говорить ничего, а просто поглядеть им в глаза. И в данном случае «Серым мечам» не понадобится стыдливо прятать взоры.

«Мы стали живым знаменем города. Мы их не подвели».

Все, что «Серые мечи» обещали принцу Джеларкану, они выполнили. Поддержанием порядка в городе теперь займутся уцелевшие джидраты. А выжившие наемники покинут Капастан и вряд ли когда-нибудь снова здесь появятся. О будущем города пусть думает Совет масок. Итковиана заботило будущее его собственных бойцов. Изначально их было свыше семи тысяч, а осталось всего триста девятнадцать. Ни одна война, в которой прежде участвовали «Серые мечи», не становилась для них столь разрушительной. Однако даже с этими чудовищными потерями можно было как-то совладать. А вот изменившаяся участь Фэнера… Тут уже ничего не исправишь никаким притоком новобранцев. Армия «Серых мечей» присягала на верность Фэнеру. Бог был ее хребтом. И потом вдруг этот хребет в одночасье оказался перебитым. Что теперь удержит солдат? Деньги? Но честь и верность за звонкую монету не купишь. Армия, воюющая только ради вознаграждения, становилась сборищем авантюристов, готовых разбежаться при первом удобном случае.