– О чем же? – Еще больше напряглась она, видя его серьезное выражение, и сильнее сжав пальцами бутерброды, почти раздавив их.

– Уступи мне эту победу. – Эван произнес, должно быть, самые сложные слова в его жизни и сам не узнал свой голос. Настолько чужим и далеким он ему показался. А еще колким, как самый сильный северный ветер.

– Прости, что? – Лицо девушки вытянулось, после чего она замерла, не веря своим ушам, глядя на него снизу вверх, как статуя.

– Мне необходима повышенная стипендия. Я обязан выиграть этот конкурс. – Его собственные слова гулко доносились словно из-под толщи воды.

– И что же я, по-твоему, должна сделать? – Горячо возразила девушка, отшвырнув бутерброды обратно на бумагу, что лежала рядом на скамье. – Испортить собственную картину? Краску на нее вылить или что?!

Она гневно всплеснула руками, ожидая ответа.

В голове Эвана резко прояснилось, но было уже поздно. Теперь он уже не мог отступить или включить заднюю. Он загнал себя в безвыходное положение, поэтому пришлось что-то ответить.

– Не продолжай. Оставь ее такой.

– Оставить ее незаконченной и не поступить в Беллстрид?! – Взвизгнула та в ответ, а затем дико рассмеялась, замотав головой. – Поверить не могу, что настолько эгоистичные самодуры действительно существуют! Знаешь, это просто верх наглости! Вот так заявляться и просить меня провалить важнейший момент в жизни! Ты вообще кто такой?!

– Ты не понимаешь… – Эван открыл было рот, но ее уже было не остановить. Пожар бушевал.

– Да, такой наглости мне и правда не понять! Тебе не объясняли в детстве, что победа должна быть заслуженной?! – Щеки девушки раскраснелись, глаза искрились, а голос дрожал от негодования. – Позволь-ка спросить: ты всего так добиваешься? Просто подходишь к людям и просишь их не мешать? Отойти в сторонку? Хотя нет, не отвечай! Мне совершенно не важно, как ты собираешься ответить! Ты для меня – ноль. Пустое место. Ничтожество!

Она схватила бутерброды, как попало быстро завернула их обратно в фиолетовую бумагу и гневно запихнула в сумку. Перекинула ту через плечо, развернулась и гордо зашагала прочь.

У Эвана все еще звенело в ушах.

Ничтожество…

Так его еще никто никогда не называл.

Внезапно, эта девчонка затронула его настолько сильно, как давно ничего не трогало. Он готов был задохнуться от возмущения, и пришлось приложить достаточно сил, чтобы взять себя в руки и хоть немного успокоиться.

Эван растерянно огляделся по сторонам и поймал на себе заинтересованный взгляд кудрявого соседа по мольберту в зеленой рубашке. Он стоял примерно в двадцати шагах поодаль и тут же помахал Эвану, когда их глаза встретились. Эван помахал в ответ, и парень в зеленой рубашке решил подойти, перекинуться словечками.

– Уилл Лэджер. – Представился он, протянув руку.

– Эван Грейсен. – Сказал в ответ Эван, пожав тому руку. Рука Уилла показалась ему обжигающе-горячей.

– Ты как с северного полюса вернулся. – Протянул Уилл, издав смешок.

– Можно и так сказать. – Коротко ответил Эван, убирая замерзшие руки в карманы.

– Чего ты ей наговорил, что она так стремительно ретировалась? – Полюбопытствовал Уилл и растянул губы в полуулыбке.

Черты его лица были благородными, вполне приятными: тонкий длинный нос, высокие скулы, аккуратные брови столь же светлые, как и волосы, с таким же соломенным оттенком. Парень был широкоплечий и высокий, а серый костюм в клеточку явно стоил дорого и сидел превосходно. Щеголь. Обычно у таких парней нет отбоя от девчонок.

– Да так, ничего особенного. – Эвану было стыдно признаваться даже самому себе в том, что произошло. – Познакомиться хотел, только и всего.

– А она что? Гордая шибко или психичка?

– Типа того. – Неохотно промычал Эван, поглядывая в ту сторону, куда со скоростью света только что унеслась мисс Вуд.

– Все творческие люди – психи. – Со знанием дела выпалил Уилл. – А Беллстрид – Университет, полный психов. Но если она и дальше продолжит так странно одеваться, ее здесь точно заклюют.

В этот момент Эван впервые обратил внимание на то, что большинство абитуриентов и впрямь выглядели самыми настоящими модниками. Прямо сейчас к ним подошел один из таких – Эван узнал в нем еще одного смуглокожего соседа по рабочему пространству.

– Хей! – Пришедший протянул пятерню. У него было выразительное лицо с пухлыми губами и нос с легкой горбинкой. Карие глаза казались хитрыми и смотрели очень внимательно. Коротко подстриженные черные волосы блестели на солнце, и, щурясь, он хмурил такие же черные брови. – Генри Питерс.

Парни по очереди представились и пожали ему руку.

– Видали, что творит та девчонка? – Сходу начал Питерс и Эван едва сдержался, чтобы не закатить глаза. – Настоящая зверюга!

– Видали. – Уилл кисло улыбнулся.

– Знаете, что я думаю? – Заговорщически прошептал Генри Питерс, широко раскрыв глаза. – Она точно знала о теме экзамена и заранее подготовилась!

– Да ну, ты брось. – Отмахнулся Уилл. – Это же Беллстрид. Здесь все по-честному.

– Ну да, ну да… Не будь таким наивным. – Скептически усмехнулся тот и глянул на Эвана. – А ты че думаешь?

Эван безучастно пожал плечами, утопая в тревожности за свое будущее.

Генри не унимался:

– Да вы сами подумайте! Тема явно мутная. Пока все сидели и прорабатывали эскизы в блокнотах, она уже рисовала на холсте! Я-то все видел. Она ни на секунду не задумалась над тем, что рисовать, как рисовать… Она просто с ходу приступила! Так не бывает! Что хотите говорите, но я точно знаю, что история тут не чистая.

Что ж, надо отдать должное: доля правдивого в этом может и была. По крайней мере, версия Питерса сразу всё объяснила.

– Мне-то, в целом, плевать. – Продолжал он. – Я поступаю платно и уверен, что пройду, потому что очень даже не плох. А вот бюджетникам теперь ой как не сладко.

– Мне бы твою уверенность. – Уилл достал из заднего кармана брюк смартфон, посмотрел в него и произнес: – нам пора возвращаться на экзамен. Осталось десять минут.

– Да уж, лучше не опаздывать, – согласился Питерс, и все трое двинулись в сторону главного холла.

– Еще бы! Мы ведь не относимся к особому случаю. – Съязвил Уилл.

«А его это тоже задело» – отметил про себя Эван, все еще задумываясь о теории Генри Питерса.

Проще простого было обвинить девушку в сговоре, посчитать ее чьим-то протеже, поверить в то, что ей выстилают красную дорожку в Беллстрид потому что она родственница ректора или еще кого важного. И все-таки Эван склонялся к тому, что она действительно была одаренной. Он просто не видел в ней подвоха или хитрости. А вот искру точно видел.

К тому же, подготовилась она или нет, ее картина была восхитительна. В ней всё было безупречно: образы, техника, светотени, композиция, тона и полутона. Девушка писала ее своей рукой, как ни крути. Никто не делал этого за нее, она сама так умела.

После перерыва в аудиторию не вернулась половина абитуриентов – они попросту сдались, приняв тот факт, что Беллстрид им не по зубам.

«Правильно сделали. Зачем мучиться, когда несоответствие налицо» – подумал Эван, сев за мольберт и окинув свежим взглядом свою работу.

Перерыв пошел всем на пользу и до конца экзамена работа шла продуктивно. Когда прозвенел звонок, и экзамен окончился, ребята отложили кисти, поднялись и бегло оценили картины друг друга, прежде чем покинуть аудиторию.

– Экзамен подошел к концу. – Официально объявил профессор Верзяк. – Ожидайте результаты в среду. Вас оповестят по электронной почте.

Абитуриенты потянулись к выходу.

– Ты идешь? – Спросил Эвана Уилл. Ему явно не терпелось поскорее уйти.

– Нет, у меня остались кое-какие дела. – Уж очень торопливо выпалил Эван. В этот момент к ним подошел Генри Питерс, спокойный и расслабленный. – Идите без меня.

– Окей. – Отозвался Уилл, махнув на прощание рукой.

– Бывай. – Кивнул напоследок Питерс.

Эван сделал вид, что протирает кисти, чтобы остаться в аудитории последним и взглянуть на готовую картину мисс Вуд. Та, гордо подняв подбородок, пронеслась мимо него и скрылась из виду.