Незадолго до начала восстания второй сын шерифа Хусейна Абдалла отправился в сопровождении небольшого отряда верблюжьей кавалерии человек в Эт-Таиф. Губернатор Галиб-паша пригласил Абдаллу в свой дворец, чтобы обсудить слухи о неминуемом восстании. «Люди в Таифе покидают свои дома вместе с детьми и всем имуществом, которое только могут с собой унести», — заметил губернатор. Взяв с полки Коран, он призвал Абдаллу рассказать ему всю правду о готовящемся восстании. Абдалла сумел выкрутиться, заявив
— Если эти слухи не ложны, это означает, что либо восстание готовится против вас и шерифа, либо оно готовится шерифом и его людьми против вас. Но если последнее верно, разве приехал бы я сейчас к вам и отдал себя в ваши руки?
Покинув резиденцию поверившего его словам и успокоившегося губернатора, Абдалла приказал своим людям перерезать телеграфные линии и перехватывать всех курьеров, пытающихся покинуть Эт-Таиф. В полночь через два дян после начала восстания он отдал приказ своим войскам, усиленным ополчениями из местных племен, начать атаку на османские позиции. Бедуины быстро прорвали турецкую линию обороны и вернулись назад, захватив несколько пленных турок. Однако на следующее утро, когда турецкая артиллерия открыла огонь по арабам, многие ополченцы просто разбежались. Опасаясь, что его войска будут полностью разгромлены, если он попытается предпринять очередной штурм, Абдалла перегруппировал свои силы и взял Эт-Таиф в осаду. Однако его войскам, вооруженным лишь винтовками и карабинами Винчестера, никак не удалось бы не только взять крепость, но и удержать ее в осаде. Если бы ему на помощь, с разрешения англичан, не пришли египетские войска. Перевезенные на английских кораблях в Джидду, они прибыли к Эт-Таифу на пятой неделе осады. И начали обстрел крепости из полевых и осадных орудий. Однако упрямый губернатор отказывался сдавать крепость еще почти месяц. Но в конце концов капитулировал. В течение четырех месяцев Хусейн и его сыновья захватили Мекку и Эт-Таиф, а также портовые города на Красном море -Джидду, Рабиг и Янбу. Они взяли в плен больше шести тысяч турецких солдат с относительно небольшими потерями с обеих сторон. Еще через месяц, пользуясь тем, что все внимание турок было приковано к Лондонской конференции, эмир Хусейн в одностороннем порядке объявил себя «королем Арабских земель», а его сыновья взяли себе титул эмиров. А глядя на него, независимыми эмирами объявили себя и некоторые вожди курдских племен. Сильнейшим из всех этих новоявленных властителей оказался эмир Барзани.
Пока на востоке и западе, юге и севере происходил распад империи, новые власти согласились на проведение в Лондоне переговоров о мире со странами Балкаснкого Союза и одновременно — международной конференции по Балканскому вопросу.
Мирный договор, надо признать, стороны подписали довольно быстро и без особых споров и сенсаций. Турецкая республика признавала потерю всех своих европейских владений, а также островов в Эгейском море. Греки первоначально требовали уступки и всех прибрежных к этому морю территорий, на которых проживало много греков. Но в итоге вынуждена была отказаться от своего требования. Ситуация с Константинополем договором вообще не рассматривалась. Зато флот турок был признан законной добычей болгар, греков и сербов. Но надо честно признать, что за исключением крейсера «Гамидие», пары современных канонерских лодок и четверки эсминцев, остальные корабли могли принести победителям лишь моральное удовлетворение.
Зато Лондонская конференция стала значительным международным событием, вызвавшим немалый интерес. Тем более, что началась и проходила она при явном нарастании противоречий между всеми участниками конференции. Великие державы сцепились, выясняя, под предлогом защиты интересов балканских государств, отношения между собой. Балканские страны, начав делить доставшееся им османское наследство, также вступили в непримиримую борьбу за получение большей доли преференций.
Единственный вопрос, который удалось решить в первый же день конференции, заключался в статусе Константинополя. Он стал международным портом под управлением комиссаров от всех великих держав. Готлиб фон Ягов от Германии и болгарин Александр Малинов пытались, надо признать, отстоять право Болгарии на этот город, как военный приз. Но их не поддержал никто, даже Австро-Венгрия и Италия высказались против. Также никакого успеха не имела попытка обосновать право на владение городом греческого представителя Иоанниса Грипариса. С большим трудом русскому представителю Извольскому удалось отстоять захваченный русскими войсками анклав на Северном Босфоре, как арендуемую (непонятно правда, у кого) территорию, с разрешением создавать там укрепления и устанавливать крепостную артиллерию любого калибра. Зато на следующий день, когда начали обсуждать ситуацию с сербским портом на Адриатике, уступить пришлось уже России. В результате нескольких дней споров и торгов никак не удалось решить вопрос о создании автономной и нейтральной Албании под суверенитетом султана и под контролем и коллективной гарантией шести европейских держав. Англия колебалась, страны Тройсвтенного союза дружно стояли за такое решение проблемы. Франция, как ни странно, тоже склонялась к этому решени. Против были только Россия, Сербия и Черногория. Черногория хотела получить завоеванный ею Скутари (Шкодер). Сербия, не получившая желанный морской порт, решила отыграться хотя бы в этом вопросе. В результате вопрос отложили на несколько дней, решив сначала заняться африканскими провинциями, аравийскими и среднеазиатскими владениями и эгейскими островами. С Триполитанией и Киренаикой решили быстро. Эти, никому, кроме Италии, не интересные пустынные земли оставили за Италией, образовавшей на этой территории «заморскую территорию Ливию». С аравийскими землями вопрос оказался сложнее. Англичане не хотели отдавать арабам Палестину, Иорданию и Междуречье, признавая за вновь образованным королевством лишь Хиджаз, то есть территорию Аравийского полуострова. Франция опять колебалась. Россия поддержала Италию, которая считала, что территория Арабского королевства должна включать большую часть Ближнего Востока. Однако Италию не поддержали ни Германия, ни Австро-Венгрия, не желавшие окончательно ослаблять Турцию. После целого дня споров решено было, что этот вопрос Турция и Арабское королевство решат в двухстороннем порядке. О курдах вообще не вспоминали, а вот раздел островов Эгейского моря вновь вызвал споры. Греки требовали себе все эти острова, итальянцы требовали оставить им Родос. Но даже эти споры померкли, когда конференция вновь вернулась к рассмотрению албанского вопроса, а заодно и вообще границ балканских стран. До драк не дошло, скорее всего, только из-за солидного возраста большинства из участвовавших в конференции полномочных представителей и министров.
Германия заявила, что будет ориентироваться на политику Австро-Венгрии и Италии и готова защищать свои интересы, если вдруг подвергнется нападению с третьей стороны. Она останется верна своему союзу и готова поднять оружие за сохранение своего значения в Европе. Этим заявлением Берлин рассчитывал запугать Россию и Францию. При этом Тройственный союз не направлял свои угрозы против Англии, желая тем самым оторвать ее от Тройственного согласия.
Англичане, правильно оценив дипломатический ход Германии, сделали ей грозное предупреждение. «Если Германии и нам удастся сохранить мир, — заявил Грей в этот же день вызванному на аудиенцию германскому послу в Лондоне Лихновскому, — это приведет к самым лучшим результатам. Но если это нам не удастся, никто не может сказать, где мы окажемся». В Берлине, по оценкам русской разведки и посольства, «хотели мира во что бы то ни стало, а в то же время принимали меры к усилению армии». Теперь Россия на конференции действовала солидарно с Британией и Францией, стараясь ограничить аппетиты как сербов, так и болгар. Но делать это становилась все сложнее и сложнее. Война могла начаться из-за любого вопроса — быть ли Скутари черногорским или Салоникам греческим. Раздел Македонии вообще грозил затянуть конференцию на несколько лет. Во время его обсуждения снова возник вопрос албанских границ, сербского порта на Адриатике и Скутари, как Черногорского владения. Сербы уперлись, требуя оставить им порт Дураццо. А греки никак не хотели отдавать Салоники болгарам.
