А потом пришла Вторая Тихоокеанская эскадра. И показала в бою, что русские не совсем еще разучились воевать…
Воспоминания Петра прервало появление на баке британца русского сигнальщика. Передавшего флажковым семафором, что в трюмах корабля обнаружены английские полевые орудия и боеприпасы к ним. Вследствие чего мичман принял решение высадить команду в шлюпки, а пароход утопить.
— Передайте, — приказал сигнальщику Чагин. — Командир дает добро.
— Иван Иваныч, — обратился к нему Анжу. — Пойду, проверю готовность помещений для размещения задержанного экипажа?
— Конечно, Петр Иванович, займитесь, — согласился Чагин.
Пока с борта парохода спускались шлюпки, в которые рассаживался экипаж. Наконец, последними, борт покинули мичман Соболевский и минный кондуктор Елисей Вязовский.
Пока приняли людей со шлюпок, подняли на борт свои, зацепили за кормой для буксировки английские — в трюмах «Черного рыцаря» негромко рванули подрывные патроны. Пароход, стоявший спокойно, сначала вздрогнул, потом начал медленно оседать в волны.
— Молодец, кондуктор! — похвалил минера Чагин, спустившийся с мостика, чтобы встретить абордажную команду. — Рванул аккуратно, снаряды не сдетонировали.
— Рад стараться, вашвысокородь! — вытянулся во фрунт Елисей.
— Вольно, молодец. Свободен, — отпустил его командир и тут же потребовал у Соболевского. — Рассказывайте, Сергей Иванович.
— Как только мы поднялись на борт, капитан судна заявил протест, требуя объяснить на каком основании мы открыли огонь по английскому кораблю в нейтральных водах. Я ему напомнил, что они не реагировали на наши сигналы и не остановились даже после первого выстрела. Тогда капитан начал уверять нас, что никаких сигналов они не видели, взрывов не слышали и вообще плывут из Гонконга в Сан-Франциско.
— А плыть из Гонконга в Кейптаун через Магеланнов пролив они не пробовали, — не выдержав, пошутил вслух и рассмеялся Чагин. — Извините, Сергей Иванович, продолжайте…
— Примерно так же я ему и ответил, — улыбнулся в ответ Соболевский. — После чего потребовал предъявить коносаменты на груз. Капитан не видит необходимости ни в предъявлении коносаментов, ни в осмотре корабля, так как он везет оборудование мирного назначения. Но я вступать в бесполезный спор не стал, просто приказал кондуктору Васильеву с матросами осмотреть трюмы. После этого капитан спорить перестал и принес документы. Ну, а осмотр трюмов подтвердил, что судно загружено военной контрабандой. А по документам выяснилось, что идут они в Йокогаму и везут пушки с боекомплектом. В результате, после получения вашего разрешения, кондуктор Вязовский по моему приказу, взяв двух матросов, разместил в трюмах подрывные заряды…
Как только мичман закончил доклад, к командиру подошел вестовой с донесением от ответственного за размещение английского экипажа мичмана Бертенсона. Капитан английского судна оказался недоволен, что всю команду «Черного рыцаря» разместили в одном помещении и требовал встречи с капитаном корабля, чтобы заявить протест.
— Требует — встретимся, — согласился Чагин, попросив сначала найти и пригласить на мостик старшего офицера.
Анжу появился на мостике минут через десять.
— Петр Иванович, — встретил его вопросом Чагин, — «гостей» разместили как обычно?
— Конечно, Иван Иваныч, — ответил удивленно Анжу. — А что, какие-то вопросы возникли?
— Английский капитан недоволен, — ответил Чагин.
— Да и черт с ним, Иван Иваныч. Сутки и в таких условиях перетерпят, — Анжу искренне не мог понять, для чего его позвали. — А там, как обычно, на «Владимир» передадим и все… Не в царские же покои их помещать? Сами знаете, там отделка и мебель…
— Я не о том, Петр Иванович. Меня просто удивила претензия англичанина, — пояснил Чагин, рассказав и о донесении мичмана.
— Владыки морей, — усмехнулся Анжу. — Пошлите его к чертовой бабушке, Иван Иваныч.
— Что-то вы совсем некуртуазно себя ведете, Петр Иванович, — шутливо упрекнул его Чагин. — Дипломатичней надо…
— На вас вся надежда, Иван Иваныч, — отшутился Анжу. — А я, с вашего разрешения, пойду держиморду изображать. Без всякой дипломатии…
— Идите, — вздохнул Чагин и произнес популярную среди офицеров корабля шутку. — Ибо сказано: «Ке нотр ви маритим? Тужур — дежур, суар — буар, навиге, навиге, и апре — мурю[4]»
Разговор британца с командиром крейсера проходил тет-а-тет в командирской каюте. Поэтому подробности беседы остались неизвестны. Но то, что из каюты англичанин вышел красный, как рак и ругающийся себе под нос, видели все заинтересованные лица. Впрочем, большинству было не до переживаний английских джентльменов. Которых, к тому же, через сутки передали на пароход Доброфлота «Владимир», выполняющий роль подвижной базы и судна снабжения для крейсеров.
«Алмаз» вернулся к своей рутинной работе, продолжая рейдировать на морских путях в Японию. Как и большинство крейсеров обеих эскадр, Крейсерской и Второй Тихоокеанской. Броненосные крейсировали отрядами у берегов Японии и в Желтом море, а бронепалубные, второго ранга и крейсера -купцы рейдировали в Тихом океане. Потрепанные в бою у острова Гуам японцы пытались перехватить броненосные эскадры быстроходными броненосцами типа «Дункан» и оставшимися крейсерами, а на противодействие рейдерам сил у них оставалось мало. Но несколько вооруженных пароходов и тройку скоростных авизо для поиска русских Того выделить смог.
Если до встречи с «Черным рыцарем» крейсеру удалось перехватить и утопить японский пароход «Идзумо Мару», задержать в качестве приза немецкое судно «Арабия» с грузом военной контрабанды, а также остановить и досмотреть французский пароход «Виль де Таматаве» и американский «Энтерпрайз», то уже несколько дней «Алмаз» не встретил ни одного парохода. Казалось, океан полностью очистился от кораблей, как в допотопные времена. Матросы и часть офицеров радовались спокойствию и отдыху. Вечерами, по сигналу «Команде песни петь и веселиться», матросы часто исполняли недавно придуманную песню:
— На море-океане, да к острову Буяну
Привели японцы очень много кораблей
И покрылся берег у села Агану
Сотнями пострелянных, порубанных людей
Любо, братцы, любо
Любо, братцы, жить
Нам в шестом сибирском не приходится тужить
Исполнявшаяся на мотив популярного казачьего напева, она рассказывала о бое с японским десантом. Казалось, и дальше все будет также спокойно и тихо, вот только у Петра на душе почему-то поселилась неясная тревога. К тому же ему очень хотелось вновь оказаться на Гуаме и снова поговорить с той, что захватила его сердце. Так что старший офицер ходил по кораблю, невольно хмурясь. И вызывая своим недовольным видом удивленное опасение у матросов и младших офицеров.
Наконец решено было возвращаться к точке рандеву с «Владимиром». «Алмаз» уже ложился на обратный курс, когда наблюдатели заметили дымы на горизонте. После короткого обсуждения ситуации с Анжу, Чагин приказал довернуть навстречу каравану. Однако через некоторое время у командира, да и у всех присутствующих на мостике возникли сомнения в том, что им встретились грузовые пароходы.
— Нет, Иван Иваныч, это явно не трампы, — отметил Анжу. — Дым, с моей точки зрения, отличается. Боевой уголь, похоже.
Пока на мостике «Алмаза» решали, стоит ли сближаться далее, встречные корабли задымили гуще, прибавляя ход.
— Тэк-с. Теперь точно понятно, что эта парочка по нашу душу, — заметил вслух Чагин.
— Авизо типа «Чихайя», — определил корабли противника Анжу. — По справочникам быстрее нас на полтора узла. Могут догнать до ночи…
— Боевая тревога. Пар до полной марки. Мы принимаем бой, — скомандовал Чагин.
Противники сближались на встречных курсах. Два японца имели вместе четыре стодвадцатимиллиметровки Армстронга и восемь его же семидесятишестимиллиметровок против трех стодвадцатимиллиметровок и шести полудюжиной семидесятипятимиллиметровок Кане по справочнику Джейнса. Поэтому командир «Чихайя» капитан второго ранга Фугучи решительно вступил в бой, считая что два его корабля намного сильнее русского крейсера. Первое время бой шел практически на равных. Русские старались держаться на дальней дистанции, отчего огонь семидесятишестимиллиметровок оказался не столь эффективен. К тому же для японцев стало неожиданностью новое вооружение крейсера, как и отличная подготовка его комендоров.
