— М-да! — Пробормотал я в раздумье. — Хоть в Китай за хлебом ходи.

— А, ты же не знаешь! — Продолжила Степа поток неприятных новостей. — Вскоре после того, как вы в тайгу ушли, в газетах написали, что Чан Кайши потребовал вывода из Китая всех советских военных советников. Мол, те нестабильность в стране создают, китайских коммунистов на мятеж подбивают. Так что, помяни мои слова, скоро и с КВЖД всех русских заставят уехать.

— Русский с китайцем братья навек! — Крякнул я лозунг, который через пару десятилетий власти в нашей стране провозгласят. Тоже этот лозунг недолго, кстати, продержался. А потом, ближе к концу моей жизни в том мире, еще раз на тех же самых граблях станцевали. Ну, никак не могут наши правители осознать, что у китайцев и все их братья тоже китайцами должны быть.

— А по поводу этого провала советской политики в Китае Зиновьев в газете выступил с критикой политики Сталина. Мол, зря Троцкого из страны выгнали, при нем китайцы совсем по-другому к нам относились. В Ленинград даже красноармейцев из Москвы отправили, потому что там по этому поводу волнения начались. — Продолжила Степа добивать меня своими новостями.

— И что в результате в Питере получилось? — Поинтересовался я, внутренне надеясь, что менталисты присланные части под контроль возьмут. Но чуда не случилось, история по предопределенному руслу по-прежнему продвигалась.

— Побузили немного, потом городскую партийную конференцию собрали и Зиновьеву указали на недопустимость партийного раскола. Даже, сплетни ходят, из партии его хотели исключить, но необходимого кворума не собрали.

Интересно, что за тайна есть у Сталина, позволяющая защищать своих сторонников от действий менталистов? Те, кто способны вызвать массовое дружелюбие к врагу, во время войны, ведь на многое, по идее, способны. Впрочем, долго размышлять над тайнами сильных мира сего мне не позволили. Вопросами касательно нашего похода в тайгу завалили. Точнее, завалили нас с Семеном вдвоем, но он очень часто стрелки на меня переводил, так что чуть ли не пресс-конференцию пришлось выдержать. Разумеется, на все вопросы отвечал только правду, но… не всю правду. Свое знание будущего пока оставил при себе.

Черт, в принципе, я и раньше осознавал, что будущее для народа на ближайшие десятилетия предстоит невеселое, но все равно расстроился, когда обнаружились первые тектонические подвижки в эту сторону. Чтобы хоть немножко отвлечься самому и переключить своих домашних решил устроить сеанс охоты. Нет, не на дичь, тут, в Сибири это не развлечением считается, а довольно тяжелой и опасной работой. Другая охота. У меня же в хозяйстве завалялся тотем одной безобразницы, чуть наш мир завоевателям не сдавшей. Да-да, я об Айгуль говорю.

Зухра узнав о моих намерениях лишь жалостливо мордочку скорчила: дядя Саша, ты же не будешь ее убивать? На что я вполне чистосердечно ответил:

— Ну, что ты! Айгуль, если ты забыла, как-то раз даже спасла меня от смерти. Не такая уж я неблагодарная скотина. …Хотя, наказать ее за ее выкрутасы очень хотелось бы.

В результате, Зухра сама, первая, принялась ящик со Стазисом монтировать в чулане. Я положил в самый центр вновь заработавшего артефакта звероватого вида тотем, а Зухра дополнительно притащила наше зарядное устройство со сляпанным ей чуть ли не на коленке рассеивателем маны. Если закрыть глаза, так ощущение от этого девайса, словно от огромной кучи фонящих китайских накопителей. Моя воспитанница в своих замыслах по поводу приманки пошла по тому же пути, что и я, когда пытался ловить дива прямо в своем Карманном мирке. Только я всякие мясные деликатесы пытался в самом шкафу со Стазисом выкладывать, а Зухра более продуманную и масштабную приманку приготовила. Див же в первую очередь ману обожает. Короче, ловись, рыбка, мала и велика!

Работа над ловушкой для дива позволила мне более-менее успокоиться. Решил пройтись по городу, оценить в целом, как теперь люди живут, ведь не хлебом единым жив человек.

Очень двойственные ощущения получились от прогулки. С одной стороны, очередей, кроме как в государственные гастрономы, практически и не наблюдалось. Ну, почти. Еще дефицитом стали спички, импортные ткани и резиновые калоши. Но в коммерческих магазинах свободно продавались и они. Правда, за валюту, золото или по завышенным втрое-вчетверо ценам. Ну, хоть так! А еще, пока по улицам бродил, аж на три митинга набрел. И везде пламенные ораторы призывали покарать проклятых кулаков, утаивающих хлеб от народа. Ага! А про то, что причиной этого утаивания стало значительное занижение цен на приемных пунктах хлебозаготовки, конечно ни слова не было сказано.

А в толпе, поодаль от трибуны с выступающим, вполголоса разговоры велись. Один мужик рассказал, что в Гусаровке, большом селе в трех десятках верст от Иркутска, посланным отрядом красноармейцев проведена самая настоящая, в духе первых лет советской власти, продразверстка. У самых зажиточных крестьян все зерно выгребли подчистую, да еще и бока намяли сильно возмущающимся.

— Так им и надо, мироедам проклятым, — возгласила упитанная, средних лет, женщина в кашемировом пальто и модной дамской шляпке. — Жалко только, что товарищ Сталин нерешительность в этом вопросе проявляет. Их не просто раскулачивать, их расстреливать надо, без суда и следствия. И всех отродий их тоже, чтобы духу их на нашей земле не осталось. И, как я заметил, никто ни словом не возразил на это высказывание. Напротив, многие еще и согласно головами покивали.

И, вот, вы знаете, в этот момент у меня словно переключатель в мозгах щелкнул. Весь мой дальнейший путь стал ясным и понятным. Не зря говорят, каждый народ заслуживает ровно тех людей, которые им управляют. Вовсе не мое это дело, за всю страну впрягаться, неблагодарная это работа. Да и не по силам мне абсолютно. А вот по силам постараться своих родных и друзей спасти. Ну, и еще тех же поселковых из Бухеду, по возможности, и если они сами упираться не станут.

Домой возвратился, просто таки переполненный жаждой деятельности. Единственное, по пути в книжный магазин забежал, купил открытки с видами архитектурных памятников Западной Европы. Все шесть штук, которые там отыскались.

Первым делом дома отловил и отозвал в сторонку Семена.

— Сема, ты как-то говорил, что на отработанных уже месторождениях все еще достаточно золота встречается?

— Ну, было такое. Там же, в основном, без использования магии добыча идет, потому многое пропускают.

— А охрана на тех отработанных приисках имеется?

— Какая там охрана? — Даже разулыбался Ширяев от моего глупого вопроса. — Во всеуслышание объявлено, любой может там попытаться чуток золота намыть. Да только люди предпочитают поглубже в тайгу уходить, счастья на неисследованных землях пытать, чем тут сущие крохи поднимать.

— Тогда принимай! — Над моей ладонью возник маленький, размером с апельсин, шарик, переливающийся серым перламутровым светом. — Разместишь его в месте, которое покажется тебе наиболее перспективным, только замаскируй это место хорошенько, и потом время от времени будешь проверять, как у нашей подрастающей Добывающей колонии дела обстоят.

— Ты же говорил, что отдал свою Добывающую колонию этому… Глирпу? — Удивился Сеня увиденному.

— Разумеется, отдал. Иначе, это чуждое, но очень могучее существо так и осталось бы на Земле. Но никто же не запрещал мне совсем маленький кусочек от колонии отщипнуть и в свой Карманный мирок переправить. Это ж ко-ло-ни-я, — по слогам произнес я последнее слово, демонстрируя тем самым ее делимость. — Только вот очень накладно оказывается ее рядом с добытым нами золотом держать. Этот вот шарик там у меня с того момента, как туда попал, килограмм двадцать уже отъел. Путь лучше на вольном выпасе теперь промышляет. — Дальше я минут десять объяснял другу, каким образом можно мысленно управлять этим шариком, права на управление золотодобывающей колонией я ему передал.

После того, как Семен умотал мое поручение выполнять, я пошел к Степе.