Я увидела, что все пятеро мужчин были с пышными усами, а шеи у них плотно замотаны чёрными шарфами. Выглядели они, несмотря на намокшую ткань одежды, воинственно, грозно и крайне внушительно. Впрочем, моё внимание быстро переключилось на их предводителя. Рассматривая его, я даже мысленно простонала от досады, что мы с ним встретились при столь неприятных для меня обстоятельствах.

Тот, кого Жан-Луи назвал братом, а затем Ансельмом был почти живым воплощением многих моих идеалов мужской красоты. Просто универсальный краш!

С мужественным благородным лицом и золотистыми волосами до плеч, с лёгкой щетиной на щеках и подбородке, он обладал воинственной статью и ростом, в соответствии с которым набирают в сборные баскетбола. Слегка косматые брови были несколько темнее волос. Взгляд зелёно-голубых глаз яростно-обжигающий, пристальный и настойчивый.

Облик и лицо этого красавца портили слегка заметные ранние морщины на лбу и под глазами, а также уродливо обрубленная или откусанная мочка левого уха.

Но в остальном, Ансельм Бонфремон почти полностью воплощал в себе лучшие черты внешности Эомера рохирима из Рохана и Ахиллеса из фильма Вольфганга Петерсена.

Чёрт побери, живи он в нашем мире, мог бы смело пробоваться на ключевые роли в Голливуде… Ну, десятью или пятнадцатью годами ранее, конечно. Сейчас-то там уже другие «идеалы».

Старший брат Жана-Луи также носил кафтан цвета индиго, с золотым узорчатым шитьем, белыми манжетами и воротником. Шею его украшал металлический горжет с золотым гербом — крылатым могучим быком, с рогами, напоминающими сабли. Вместо берета — строгая чёрная треуголка со стальной брошью в виде тройки острых перьев.

— П-просите, моншер… — я с трудом взяла себя в руки после нескольких секунд замешательства и заставила себя не отводить взгляд от глаз Ансельма. — Но я… не держала злого умысла против вашего брата. Жан-Луи оказался жертвой чар болотных кикимор…

— Лжешь, ведьма, — покачал головой Ансельм. — Здесь нет никакого болота,

Он поднял правую руку выше, теперь массивный двуствольный смотрел мне прямо в лицо.

— Похоже, чары твоих мореотвратных зелий действуют лишь на юнцов вроде моего младшего брата!

— Я не юнец, я гардемарин! — вспылил Жан— Луи.

— Поговорим об этом позже, — не глядя на брата, произнёс Ансельм. — Назови своё имя, лживая ведьма. И не вздумай лить мне ложь, своим грязным ртом портовой куртизанки!

Ну вот и всё. Весь ореол великолепия просто рассыпался в дребезги. Нет, Ансельм Бонфремон не потерял своей мужественной красоты, но количество очков его привлекательности, для меня, разом уменьшилось на половину!

— Зои, — процедила я, начиная уже всерьёз злится. — А теперь потрудитесь-ка взглянуть наверх, моншер Белобрысое Хамло!

— Что ты сказала?!! — рычанию Ансельма позавидовал бы лев любого прайда.

— О благодать Моретворца! — в благоговейном ужасе воскликнул один из солдат с мушкетами. — Моншай Бофремон! Взгляните на ЭТО!!!

Тут же все задрали головы вверх и буквально остолбенели. Потому что вместо сверкающего молниями неба, над верхушками леса растекалось парящее в воздухе болото. Оно бурлило, плескалось и выбрасывало из себя то коряги, то рваные камыши. А из плотной массы воды скалили зубы патлатые рожи болотных кикимор.

Я никогда прежде не встречала хозяек болот, но почему-то быстро поняла — кикимор были в бешенстве! Более того, они держались за руки и колдовали!..

— Люк? — шепнула я, пока оба Бофремона и солдаты таращились на парящее над ними болото.

— Бежим? — деликатно и тихо прошептал боггарт.

— Сваливаем! — процедила я с ожесточением.

Я плеснула под ноги Ансельму «Латте лиственной бури». В ночи тут же закружился бурный вихрь из осенней листвы, пыли и палок. Он сорвал береты с солдат, унёс прочь треуголку Ансельма, растрепав золотые кудри благородного мужчины и заставил всех мужчин зажмурить глаза.

Мы же с Люком опрометью неслись прочь.

— Сто-о-ой, дрянь рыжая!!! — ревел мне вслед взбешённый Ансельм.

— О, моншай! Болото! Болото!!! — закричали солдаты.

Через миг, я услышала за спиной грандиозный мощный всплеск, шум воды, треск деревьев и визгливый яростный хор женских голосов.

Я не оборачивалась, а Люк иногда оглядывался.

— Как там? — бросила я на бегу.

— Цензурными словами и не выразишь, — негромко ответил впечатлённый боггарт.

— А ты не сдерживайся, — выдохнула я.

Боггарт выдал порцию отборных ругательных выражений. Но я быстро и чётко поняла, что в домах алхимилиалов мне лучше не задерживаться.

— Больше… мы… без предварительных… допросов… никого… не спасаем!.. — сердито шептала я на ходу.

— А если мы вовремя не поможем какому-то действительно хорошему человеку? — А кто тебе сказал, что вот эти вот благородные господа плохие? — я мотнула головой назад. — Клод Марбо, можешь не сомневаться, тоже себя плохишом не считает!

Вместе с Люком, под свирепеющим дождём и в сопровождении неизменного грохота грома, мы добежали обратно к брошенным домам алхимилиалов.

У меня был простой, но рискованный план: спрятаться от возможной (и очень вероятной) погони в той самой пещере, в которой ранее алхимилиалы добывали сырьё для своих алхимических исследований. И даже следы неизвестного существа, которые я обнаружила рядом с пещерой, меня сейчас не останавливали!

Но стоило мне только приблизиться к широкому и кривому проходу внутрь высокой скалы, как меня окликнул чей— то ехидный издевательский возглас.

— Ты никак решила окончить жизнь в жестоких мучениях!

Я обернулась и увидела выглядывающего из колодца давешнего водяного.

— Почему это? — спросила я.

— Там внутри теперь гнездо гаргулий, — подперев щеки кулаками и опираясь локтями на ограждения колодца, глумливо заметил водяной.

Его морда аллигатора расплылась в скабрезной полуулыбке.

— Та-ак… ладно, — я взяла себя в руки. — А ты знаешь какое-то безопасное укрытие? — Ага, — самодовольно ответил водяной. — Знаю. А что?..

— А ты не мог бы мне про него рассказать? — вкрадчиво, стараясь сохранять самообладание, спросила я и шагнула к колодцу.

— Интересное дело! — фыркнул водяной. — Ты мне значит палкой по говорольнику съездила, а я тебя спасать должен?

— Возможно, — процедила я, смахивая с лица дождевую воду, — мне очень и очень стыдно.

Водяной в ответ зашевелил лисьими ушами. Он видел, что я напугана, что я спешу скрыться от кого- то. Видел и откровенно издевался, лениво паясничая и наблюдая за моей реакций.

— Ох, что-то я тебе не верю, — ухмыльнулся житель колодца.

Стебли со светящимися капельками на конце, качнулись на голове, между ушами злопамятного создания.

— А если я пообещаю улучшить твой колодец? — предложила я. — Или воду твою сделать почище?

Тут водяной убрал руки от морды и вгляделся мне в глаза.

— А ты можешь… сделать так, чтобы вместо обычной воды здесь было вино или эль?

— Могу, — уверенно заявила я. — Но только…

Со стороны леса с болотом кикимор донеслись приближающиеся звуки мушкетной пальбы и мужские голоса.

— Если останусь жива, — добавила я с опаской.

— Хм, ну вообще запомни на будущее, что нельзя сначала звездануть человека палкой в грызло, а потом просить у него помощи, — выдал наставление водяной и скрылся в колодце. — Подожди пару секунд… Я сейчас!..

— Хорошо, но быстрее! — простонала я.

Крики и выстрелы становились громче. А им всё чаще вторил громогласный хрипящий и заунывный злобный вой хора потусторонних голосов.

«Чёрт бы их побрал, этих солдат и обоих Бонфремонов! Мало того, что они сами сюда прутся, так ещё и кикимор за собой тащат! Прелестно!»

Цепь колодца со стуком и звонким лязганьем начала быстро разматываться. Я вздрогнула и инстинктивно отступила назад. Из глубины резервуара с водой нарастал визгливый скрип, шуршание и металлический перестук.

Вскоре он затих, а над оградой колодца вновь появилась аллигаторская морда водяного.