— Я думал, что дом будет для вас самым безопасным местом, но не прошло и пяти минут после того, как мне позвонили по поводу Отто, как у нас произошло полное отключение электроэнергии. Полная потеря связи с нашей службой безопасности. Наш дом теперь находится под угрозой взлома, так что вы там больше не в безопасности. Я уже связался с Кэлвином, и он сообщит остальным, что мы возвращаемся в поместье.

Я не позволяю чувству легкости, которое вызывают у меня его слова, проявиться. Конечно, у него есть куча охранников, каждый из которых вооружен до зубов и имеет под рукой неограниченные ресурсы, но солдаты всегда подвергаются риску быть обращенными, сейчас больше, чем когда-либо. Деньги решают все, и у любого, кто достаточно смел, чтобы перечить моему отцу, наверняка есть средства.

Это не то, о чем мне нужно беспокоиться в Грейсон-Мэнор. Возможно, на территории жилого комплекса и в школе? Но не в поместье. И не с моими девочками, Домом, бойцами Дельты и Греко, потому что да, я начала им доверять. Кайло и Кеннекс так часто навещали меня с тех пор, как я была вынуждена остаться с отцом. Это почти раздражает, если какая-то одинокая часть меня не находит это в некотором роде милым.

Бастиан мелькает у меня перед глазами, никогда не покидая моих мыслей, и я знаю, что, если бы он был здесь, это чувство безопасности больше не было бы таким простым, как «чувство». Это было бы правдой.

Полная и безоговорочная уверенность.

Не совсем понятно, почему, но это и не обязательно. Более глубокая часть меня знает это, несмотря ни на что, он защитит меня любой ценой. Не то чтобы ему было до этого дело. Я унизила его, и он забыл меня.

В моем животе образуется узел, скручивающийся и затягивающийся все туже, но, когда в поле зрения появляются ворота поместья Грейсон, он немного ослабевает. Они открываются, и первые две машины проскальзывают внутрь.

Сай продолжает идти вперед, чтобы последовать за мной, и я вздыхаю с облегчением, но тут глаза моего отца расширяются. Его внимание приковано к машинам позади нас, но прежде, чем я успеваю резко обернуться, чтобы посмотреть, на что он смотрит, мое собственное тело застывает, когда гигантские железные ворота закрываются быстрее, чем я когда-либо видела, чтобы они двигались, с силой срезая задний бампер второго внедорожника. Они в ловушке внутри, а мы снаружи.

— Черт! — Ругается мой отец, его пистолет уже в руке, когда он наклоняется, приподнимает ковер и открывает сейф в половице.

Я пользуюсь моментом, чтобы оглянуться назад. Ровные струи огня из огнемета освещают ночь. Наши люди визжат и вопят, стреляя вслепую, бросаясь на землю и начиная неистово кататься по ней. Теперь вся внутренность внедорожника охвачена пламенем, бушующий ад и дым валят из открытых дверей.

В тот момент, когда я оборачиваюсь, вся фигура моего отца застывает, его глаза устремляются на нас.

— Это… невозможно, — почти шепчет он, отрицая любую мысль, закравшуюся ему в голову.

Мы смотрим на стальную коробку в полу, и у меня учащается сердцебиение. Там пусто. Там никогда не бывает пусто. Тайник проверяют каждый день, ружья вынимают раз в неделю, временные ставят на их место, пока остальные отстреливаются, чистятся, а затем заменяются.

Он никогда, блядь, не бывает пустым.

— Что за чертовщина? — Бостон ахает, вытаскивая откуда-то маленький сюрикен, японскую метательную звездочку, и зажимает его между пальцами.

Я достаю из сумки серебряный складной нож и открываю его. Взгляд моего отца падает на него, прищуриваясь при виде дешевого оружия, которое стоит десять центов за дюжину, и которое для меня дороже любого другого, что у меня есть.

Когда он поднимает глаза, выражение его лица уверенное и сильное, скрытое, но он не может скрыть намека на страх в своем взгляде. Боится за нас в этот момент.

Меня очень нервирует, видеть, как воплощение силы боится.

— Папа.

— Бегите через боковые ворота, заходите в школу, если понадобится. Любое укрытие, которое вы сможете найти, занимайте до тех пор, пока сюда не прибудут охранники территории и остальные. Они должны быть в нескольких секундах отсюда.

Моя грудь раздувается от тяжелого дыхания.

— Папа…

— Вы оставите меня здесь и не оглядывайтесь назад, — приказывает он, опуская подбородок. — Вы должны, мои дорогие девочки…

Дверь рывком распахивается, и автомобиль наполняется дымом. Бостон переваливается через меня, протягивая руку к противоположной стороне, но я хватаю ее и втаскиваю обратно. Ей действительно нужно вернуться к тренировкам. Они подталкивают нас в одну сторону, что доказано, когда мой отец делает то же самое, но намеренно, так что они сосредоточены именно на нем. Следует его мгновенное резкое ворчание, дающее мне понять, что я права. Они ждут. Не имея другого выбора и ничего, кроме ножа, я вытаскиваю Бостон за дверь, через которую была брошена дымовая шашка, и мы падаем на колени, ползем так быстро, как только можем, по бетону, пока не успеваем спрятаться за каменной балкой.

Я не могу видеть своего отца, но я наблюдаю, как мужчина во всем черном получает пулю в грудь и только дергается от удара. Его рука выбрасывается вперед, обхватывает запястье охранника моего отца и щелкает им до тех пор, пока он не падает. Крики охранника наполняют воздух, а затем он получает удар в шею, падает на ноги, его череп трескается о цемент, и ногти Бостон впиваются мне в предплечье.

Сай выходит за дверь, перекидывая свое тело через капот, и я мгновенно вздыхаю с облегчением. Человек, которому вскоре предстоит умереть, сразу же замечает его, переступает через, возможно, безжизненное тело охранника и бросается на него, как бык, но Сай сам сложен как бык. Ему удается повалить киллера на землю, и, хотя мое сердце учащенно бьется в груди, мой разум знает, что у него все получится. Он гребаный дикарь и не просто так дал мне клятву охранять меня.

Вместе они падают на бетон, перекатываясь несколько раз, инерция меняется между ними, а затем, к моему ужасу, мужчина поворачивается, переворачивая свое тело, пока не оказывается за спиной Сая. Он достает что-то из кармана, насколько я могу судить, пистолет, но в данный момент у меня дерьмовое зрение, воздух вокруг нас все еще густой от дымовой шашки, а темнота раннего утра ничем не помогает. Но пламя разрастается, перекидывается на нашу машину, и внезапно капот вспыхивает с оглушительным грохотом, но никто не вздрагивает и не позволяет себе ни на мгновение отвлечься.

— Где, черт возьми, папа?! — Бостон в панике.

— Шшшш! — Шиплю я, сверкая глазами, стараясь не отводить их.

Мужчина поднимает свое оружие как раз в тот момент, когда Сай поворачивается, и я резко втягиваю воздух, когда он прижимает его к нижней стороне шеи Сая.

Нет!

И тут оба мужчины замирают, Сай и тот дурак, который осмелился подойти к нам.

Это происходит мгновенно, буквально на долю секунды, а затем рука Сая изгибается, его ладонь выбрасывается вперед, хватая мужчину за затылок, и я жду, когда он покончит с ним. Свернет ему гребаную шею и отправить в ад, но он этого не делает. Сай выбрасывает правую руку назад, и мои глаза расширяются, когда она падает в пламя, и я клянусь, что он держит ее там мгновение, прежде чем замахнуться ею обратно на человека в маске.

Они немного отодвигаются назад, и затем, при моем следующем вдохе, лед пробегает по моим венам, холодный и чертовски пугающий. Человек в маске опускает пистолет. Он опускает свой гребаный пистолет, бросается прочь, и Сай… позволяет ему это.

Я слышу, как приближаются остальные, крики, а затем выстрелы, но они осторожны, потому что понятия не имеют, где мы находимся. Огонь перекрывает любую четкую линию обзора, которая у них могла быть, так что, скорее всего, их пули летят прямо в воздух, а не в каком-либо реальном направлении.

Мужчина все еще бежит, и я не вижу, куда он направляется, но задние фары светят в ту сторону, откуда мы приехали, машина для побега была припаркована за вторым внедорожником, скрытая из виду. Ворота громко скрипят, когда их распахивают, и человек за человеком выбегают на улицу, обыскивая каждую из машин, высоко подняв оружие, держа пальцы на спусковых крючках.