Зачем?

Без понятия. Может быть потому, что никто никогда на меня не давит. Никто никогда ни черта не делает, не спросив моего разрешения, но не этот парень?

Интересно, просил ли он когда-нибудь о чем-нибудь в своей жизни? Он кажется мне импульсивным типом, так что на самом деле он не единственный дурак в этом сценарии, потому что, если он такой же ловкий, как тот трюк, который он использовал, чтобы проникнуть сюда, он мог бы вонзить нож мне в легкое прямо здесь, прямо сейчас. Никто бы не узнал, что какой-то мальчик-игрушка, похожий на эмо, гранж, рэпера, прикончил меня, пока они не пришли спросить, почему я так и не пришла на выступление Дельты.

Что я должна сделать, так это опередить его, ударить коленом по яйцам, схватить графин справа от себя и разбить его красивое, покрытое шрамами лицо.

И все же что-то не дает мне сдвинуться ни на дюйм, даже когда он это делает.

Руки, все еще лежат на столешнице, он отводит их дальше назад, его грудь теперь плотно прижимается к моей, но я просто вызывающе поднимаю подбородок. Намек на веселье мелькает в его взгляде, зажигая что-то внутри меня. Что-то безрассудное, что обязательно приведет к обратным последствиям.

— Принцесса хочет узнать, насколько эгоистичным я могу быть? — Предлагает он, но его тон фальшиво легкомысленный.

Кто-то слишком уверен в себе, но почему-то это не так, как обычно. У меня такое чувство, что если бы я посмеялась над ним или предприняла очевидную попытку унизить его, например, указала на поношенную обувь на его ногах или выцветшие, потертые джинсы, натянутые на его бедрах, он бы набросился на меня как Эминем в "8 миле", выложил все свое дерьмо позволяя судить себя, и просто послал бы меня.

По крайней мере, я так себе это представляю. Это видно по его пристальному взгляду и игривой, но целеустремленной манере двигаться. Дело в том, что он вообще-то сейчас здесь, в то время как половина крупнейших криминальных семей штата притворяются, что наслаждаются обществом друг друга по другую сторону этой стены.

— В твоих снах.

Он высовывает язык, проводя им по кольцу в губе, и, подобно молнии в грозовом ночном небе, мое внимание приковано к нему. Высокий, покрытый татуировками тиран наклоняется ко мне, и я замечаю сверкающую серебряную петельку на кончике его розового языка, когда он дразнит местечко, требующее моего внимания.

Его ноги шаркают, приближая нас нос к носу, и мои губы распрямляются, когда его джинсы касаются моей обнаженной кожи, жар его дыхания овевает мой подбородок и шею, когда он слегка наклоняется.

— Эти ноги, эти каблуки … Я не знаю, богатая девочка, есть хороший шанс, что ты можешь быть именно такой, какой я увижу тебя, когда закрою глаза сегодня вечером.

— Осторожнее. — Я резко поворачиваю голову в сторону, когда ощущаю прикосновение его губ ближе к своей щеке… и ощущение покалывания, которое это вызывает, без разрешения распространяется дальше на юг. — Мы недружелюбно относимся к тем, кто прикасается к тому, что им не принадлежит.

— Вы только посмотрите на это. Думаю, у нас все-таки есть что-то общее, — шепчет он. — Видишь ли, я всегда осторожен. Как ты думаешь, почему я здесь?

Его тело мгновенно отступает, и я вытягиваюсь по стойке смирно, приоткрыв рот на краткий миг удивления, когда понимаю его игру, но сжимаюсь в ровную линию, когда он делает несколько шагов назад. И снова его ленивый, наглый взгляд скользит по моей коже, его зубы впиваются в припухшую, недавно рассеченную нижнюю губу.

— Какой позор, — бормочет он себе под нос.

А затем он поворачивается, чтобы уйти, поднимая руку, чтобы нажать на сенсорный замок рядом с дверью.

Я чуть не рассмеялась. Серьезно. Неужели он думал, что это будет так просто?

Он, должно быть, считает себя очень умным.

Он не такой …

Басс

Моя ладонь опускается на большой, освещенный квадрат, и высокотехнологичный замок сдвигается… как раз в тот момент, когда меня пинают под зад…слабенький такой пинок под зад.

Резко разворачиваясь, я хмурюсь, когда маленькая мисс Присс не стоит у меня за спиной, а теперь сидит на барной стойке, закинув одну длинную обнаженную ногу на другую, проводя монеткой по миниатюрному кинжалу на костяшках левой руки, даже не глядя на него.

Она наклоняет голову, длинные шелковистые светлые волосы рассыпаются по плечам и дразнят края ее обнаженных бедер. Моя рука снова взмахивает, и дверь позади меня снова закрывается.

Она обхватывает пальцами край барной стойки, ее брови подпрыгивают.

Не сводя с нее внимательного взгляда, я переминаюсь с ноги на ногу, быстро заглядывая в свой задний карман. Маленькое серебряное лезвие протыкает поношенную джинсовую ткань насквозь. Я выдергиваю его и отбрасываю в сторону, прежде чем вытащить свой телефон из упомянутого кармана, телефон, который она, блядь, стащила у меня в своей маленькой игре в кошечку, когда терлась своим телом о мое на заправке. Задняя часть проколота, и вся эта техничная хрень внутри пялится на меня в ответ. Уверен, что этого, черт возьми, достаточно, я переворачиваю его, экран становится черным.

Здорово. Теперь мне нужно придумать, у кого купить новый телефон, и шантажировать какого-нибудь мудака, чтобы он сделал джейлбрейк, прежде чем они воспользуются чертовым приложением FindMe.

Я перевожу взгляд на светловолосую девчонку, которая продолжает создавать для меня все больше работы, как будто у меня и так недостаточно полная тарелка. Я опускаю руку, мой телефон свободно свисает с кончиков пальцев. Я похлопываю им по своему бедру.

— Меткий выстрел.

Она ухмыляется, отводя взгляд, и в мгновение ока нож в ее левой руке перекидывается в правую, мой телефон вылетает у меня из рук, когда и нож, и он сам со звоном падают на пол. Я свирепо смотрю на нее, а она лучезарно улыбается, как гребаная королева красоты. Держу пари, она может щелкнуть пальцами перед кем угодно, и они опустятся на колени.

Хорошенькая маленькая пиранья.

— Если бы ты хотела, чтобы я остался, снайпер, ты могла бы просто попросить.

— Я не очень хорошо разбираюсь в просьбах, — парирует она в ответ.

Оглядев комнату, от мраморных полов до сводчатых потолков, я увидел причудливые узоры, изогнутые и вырезанные вдоль нее, ведущие к гигантским колоннам в каждом углу. Все блестит и хрустит, черт возьми, чистота идеальная. Дорого и ненужно, как три канделябра, дюжина или более букетов белых и розовых роз, беспорядочно разбросанных по всему помещению, и хрустальные контейнеры с ними. Они бесполезны. Какая расточительность.

Я слегка качаю головой.

— Нет, держу пари, что ни хрена подобного.

— Ты не смог уложиться в минимум, — язвит она.

Мой взгляд заостряется. Интересный выбор слов.

— Ты меня не знаешь, девочка. Не играй так, как ты это делаешь.

— У нас есть единственный стол, за которым не хватает пяти очков, но это ход одной рукой. Выигрывай и уходи или выигрывай и играй снова. — Она катится вперед, полагая, что говорит на языке, которого я не знаю или не могу понять.

Как я уже сказал, девушка ничего обо мне не знает.

— Дай-ка я угадаю. — Я приподнимаю бровь. — Вторая игра, это комбинация из десяти тысяч?

Ее глаза слегка прищуриваются, прежде чем у нее появляется шанс остановить их. Не такой тупой, как ты думала, а, богатая девочка?

Она прикрывает свое подозрение чопорным поджатием губ, плотно сжатых, как будто пробует что-то кислое на вкус.

— Доставить их туда, куда ты хочешь, верно?

Мы изучаем друг друга долгую, молчаливую минуту.

— Зачем забирать мой телефон?

Взяв свой оставленный напиток, она подносит его к губам, чтобы сделать медленный глоток.

— Ты знаешь зачем.

— Почему тебя волнует, что у меня есть твой номер машины?

— Зачем мне отвечать тебе на этот вопрос, когда я сделала то, что было необходимо, чтобы убедиться, что его у тебя не будет? — Она раздвигает и перекрещивает ноги в противоположном направлении, на долю секунды обнажая маленькую треугольную ткань, скрывающую ее киску, и наклоняется вперед.