Хотя это не то, на чем застыл мой взгляд.

Золотые свечи на трехъярусных угловых полках, пламя каждой из которых мерцает, хотя мне еще предстоит зажечь новый набор. Такие же, как у изголовья гидромассажной ванны, которые расположены под углом в том же углу. Глубокая арочная ванна для хромотерапии полна и украшена пузырьками, у подножия лестницы стоит моя бутылочка с мелатонином и мылом, настоянным на марихуане. Бутылка какого-то вина, о котором я никогда не слышала, оставлена близнецами на краю, рядом с ней стоит стакан от графина в моей комнате.

Мой пульс подскакивает, но всего на один удар, когда я вхожу в приватную зону. Чем ближе я подхожу, тем сильнее хмурюсь. От мыльной пены поднимается пар, и я погружаю в нее пальцы. Здесь так жарко, как только может быть.

Именно так, как мне это нравится. Это именно то, что мне сейчас нужно, вода, которая проглотила бы меня целиком без последствий.

Но откуда он это знает? Медленно я начинаю раздеваться, пока не остаюсь полностью обнаженной, и поднимаюсь по трем маленьким ступенькам, спускаясь в огромную ванну.

Вздохнув, я откидываю голову на встроенную подушку и включаю форсунки, но проходит несколько минут, и один мой глаз приоткрывается, уставившись на бутылку вина. Я протягиваю руку, хватаю ее и ищу открывалку, но ее там нет. Закатив глаза, я собираюсь положить ее обратно, но тут мое внимание привлекает верхушка.

Никакой пробки.

Вино с твист-топом? Я немного повозилась с пластиковой крышкой, но открыла ее достаточно легко и медленно понюхала.

Корица и, может быть… клевер? Налив немного в стакан, я позволяю ему осесть у меня на языке.

Черная вишня.

— Хм. — Мои брови приподнимаются, и я наливаю приличный стакан, снова опуская его в воду.

Мой телефон снова подает звуковой сигнал, и я тянусь к нему, почти забыв, как я сюда попала.

Бастиан: нравится вино?

Легкая улыбка появляется на моих губах, и я откидываюсь на подушку в ванной.

Я: Да.

Бастиан: хорошо, потому что мне потребовалось чертовски много времени, чтобы выбрать его. На этикетках ни хрена не написано о том, какие они на вкус.

Что-то согревается у меня в груди, и я опускаю губы под воду.

Я: ты купил это вино для меня?

Бастиан: не слишком радуйся. Оно стоит всего пять баксов.

Правда?! Я смотрю на свой бокал, взбалтываю его и делаю еще один маленький глоток, на этот раз вкус еще более успокаивающий, но потом вспоминаю, как мальчики были в моей комнате вместе с вином, которое, по словам Бастиана, он купил.

Я: что я упускаю?

Вместо текстового сообщения мой телефон зазвенел от входящего видеозвонка. Я отвечаю, опуская пальцы ног в воду, когда в поле зрения появляется его суровое лицо, черные волосы падают ему на глаза, он смотрит прямо в камеру. Его ухмылка медленная, и он на мгновение отрывает взгляд от экрана, отвлекаясь от чего-то.

— Богатая девочка.

— Басс.

Он мгновенно хмурится, и тихий смешок покидает меня, когда я склоняю голову набок.

— Бастиан.

Его глаза искрятся удовлетворением.

— Ты же не думала, что пары царапин и синяков будет достаточно, не так ли?

Я быстро схватываю суть.

— Ты пытаешься обратить этих двоих в свою веру?

— Возврата нет. Мы на одной стороне, я и братья Греко.

— Да? — Я сдерживаю ухмылку, но сохраняю суровый взгляд, слова Кайло возвращаются ко мне. — Они сказали, что у них есть разрешение находиться в моем пространстве.

— У них есть. Ты моя, и я должен сказать… я не рад узнать, что ты живешь со всеми ними, включая Дамиано. Ему запрещено находиться в твоем крыле, Маленькая воришка. Никаких исключений.

Я игнорирую комментарий о Дамиано.

— Ты не получишь моих людей, Бастиан.

— Я твой мужчина, богатая девочка, так что следи за своими словами.

Мой язык скользит по задней поверхности зубов. Эта фраза не должна вызывать трепета в моей грудной клетке, и все же я здесь, внезапно ставшая жертвой девчачьего дерьма, которое, я не была уверена, мне когда-нибудь понравится.

Однако этого недостаточно, чтобы отвлечь меня от цели этого разговора.

— Мальчики решили посвятить себя нам, так что именно здесь должны быть их усилия и преданность, даже если я все еще не уверена, что хочу, чтобы они были здесь. Если они потеряют концентрацию, то уйдут, а Грекам больше некуда идти. Их мать умерла, и они работали в другой известной семье, вот как мы их нашли.

Бастиан хмурится, наклоняясь вперед.

— Что, черт возьми, это значит? Вы не уверены, что хотите, чтобы они были там? — Он цепляется за одну часть того, что я сказала. — Почему? Что они сделали?

— Они точно ничего не сделали, — честно начинаю я, но передумываю. — Ну, ты и фальшивые деньги, это чертовски большое дело, над которым работает Дом, но в остальном это было не более чем мальчишество, которое остается мальчишеством. Шалости и вещи, которые не причиняют реального вреда, но требуют времени для исправления.

Он сидит на этом мгновение, задумчиво проводя языком по кольцу в губе.

— Значит, ты не хочешь, чтобы они были там, потому что они другие? Чтобы было не скучно кукле Кену?

— Это не то, что я сказала. — Хмурюсь я.

— Тогда почему? Я вижу, как тебе нравится быть рядом со мной, несмотря на все это дерьмо, так что то, что тебе не нравятся эти двое за то, что они немного бунтарские, чего ты жаждешь, для меня бессмысленно.

Мои мышцы слегка сжимаются, когда его слова доходят до меня, все это правда, как бы мне ни было неприятно это признавать, и, если я расскажу об этой следующей части, я точно не буду отличаться от той рассудительной суки, которую он описывает.

— Мой папа им не доверяет. Он не хотел, чтобы они были здесь, на самом деле он не выносит их вида, говорит, что они принесут хаос, который мы не сможем контролировать, и он никогда не ошибается. Никогда.

Мои слова тяжким грузом повисают, между нами, и Бастиан медленно кивает, отводя взгляд. Через мгновение его кристально чистые глаза возвращаются.

— Если бы я хотел забрать братьев Греко, я бы сделал именно это, и они не смогли бы сказать мне нет, но пока я буду использовать их, когда мне понадобится.

Гнев вспыхивает у меня в животе от его заявления, очень похожего на заявление Райо Ревено, но он не распространяется. Это мягкое тепло проникает в мои кости.

— В чем дело, ты больше не можешь пробираться ко мне тайком?

Он мгновение смотрит на меня, и я начинаю беспокоиться, что раздражает, но я знаю, что он видит то, чего я не говорю, и его следующие слова подтверждают это, шокируя меня в процессе.

— Я тоже хочу тебя видеть, малышка.

Мгновенный трепет пробегает по моему животу, как пчелы, покидающие свой улей. Мои пальцы сжимают телефон, подбородок неосознанно опускается, глаза все еще смотрят на него, но сквозь тень моих ресниц.

Малышка.

Не… богатая девочка.

Не Маленькая воришка и не Роклин.

Малышка, и он скучает по мне. Он скучает по мне, и он едва знает меня, и ему ничего не нужно от меня, кроме меня самой. Мои зубы впиваются в нижнюю губу, и его пристальный взгляд устремляется к моему рту.

— Прекрати, — хрипит он. — Не обращайся так с моими губками.

Тепло распространяется еще быстрее, и я погружаюсь под воду. Глаза Бастиана понимающе прищуриваются.

— Я не смогу добраться до тебя сегодня вечером.

— Почему нет?

Он облизывает нижнюю губу.

— Здесь происходит какое-то дерьмо.

— Расскажи мне.

Он на мгновение отводит взгляд, а затем начинает идти.

— Парни, на которых я работаю, братья, проходящие через какое-то дерьмо, и моя подружка живет с ними. У них какие-то семейные дела, и поскольку я у них на жалованье, они не дают мне скучать. Что напомнило мне, что мне нужно позвонить своей сестре.

— Звучит скучно, если не считать сестринской части.

Он хихикает, опуская взгляд на пузырьки, умоляющие отделиться возле моей груди.