Он ухмыляется, зажимая самый острый край в ладони и направляя его обратной стороной на Энцо.

— Подойди ближе к моему парню, я раскрою твою гребаную башку, пока остальные будут уничтожать твою команду. В зале нас больше, мы просто ждем, когда ты сделаешь неверный шаг. Будь хорошим мальчиком, и я отведу тебя к твоей даме.

— Ты знаешь, где она? — Спросила я. Энцо сплевывает.

— Я знаю. Увидел милую маленькую беглянку. Поймал ее, загоняя в ловушку.

Энцо ворчит:

— Я скормлю тебя своей тигрице, конечность за конечностью, если ты прикоснулся к какой-либо ее части.

— Коснулся только хороших частей.

Энцо выхватывает из кармана пистолет и стреляет. Бастиан разворачивается, толкая меня себе за спину, и они оба двигаются одновременно, направляя пистолеты друг другу в лоб.

— Мы заключили сделку, Бишоп. — Энцо задыхается от ярости. — У тебя есть твоя женщина. Я хочу свою.

О, ему нравится моя сестра?

Я прихожу в себя, когда Бастиан нажимает на спусковой крючок, его челюсть сжимается.

— Если у него пойдет кровь, ты умрешь.

— Если ты убьешь меня, тысячи людей постучатся в дверь.

— Многие постучатся в дверь, как только узнают, что Райо Ревено больше не лидер этого заведения, несмотря ни на что.

Моя голова поворачивается к Бастиану, шок и ужас угрожают вырваться из моего горла, как рвота, но затем он говорит:

— Хейз скажет тебе, где твоя девушка, и когда ты уйдешь отсюда, ты расскажешь об этом всем. Пусть мир узнает, что король ушел в отставку, и Роклин теперь их королева. Чтобы добраться до нее, они проходят через меня. Чтобы добраться до меня, они проходят через Хейза.

— Если Бостон не захочет ехать, никто ее не заставит, — добавляет мой отец.

Рука Энцо опускается, и он смотрит на моего отца, пристально глядя ему в глаза, пока тот поправляет свой пиджак.

— Если бы ты заставил ее почувствовать, что она стоит хотя бы половины того, что чувствует твоя другая дочь, она бы не так отчаянно стремилась уйти с самого начала.

Лицо моего отца вытягивается, и, не сказав больше ни слова, Энцо выходит, многозначительно взглянув на Хейза, чтобы убедиться, что он следует за ним.

Я смотрю на своих друзей, на своего отца и, наконец, на Бастиана.

— Кому-нибудь лучше объяснить, что, черт возьми, происходит, и побыстрее.

Бастиан кивает, хватает мои костяшки пальцев и подносит их ко рту, но прежде, чем он успевает заговорить, мой отец потрясает комнату, когда в спешке говорит,

— Отто Хеншо мертв.

Все взгляды устремляются на него, но он смотрит на меня.

— Он убил твою мать.

Мои мышцы сжимаются.

— Самый молодой Греко, это не Греко. Он, твоя кровь. Моя… кровь.

Я хмурюсь еще больше, воздух в моих легких застревает. Его кровь? Что …

— И, милая… — Руки Бастиана крепче обхватывают меня, его губы находят мой висок. — Сай не предавал тебя.

У меня перехватывает горло, волна тошноты накатывает на меня, но Бастиан знал, что это произойдет, поэтому его объятия поддерживают меня. Это… много. Так много. Слишком.

Я даже не могу сразу осмыслить то, что он сказал, но когда мой папа произносит свои следующие слова, я забываю обо всех остальных, с пристальным вниманием слушая то, что он, должно быть, только что узнал сегодня вечером.

— Почти шесть лет назад Сай отправился на поиски и нашел кое-кого, в кого он верил. Кого-то, в ком он что-то увидел, что-то сильное и жизнерадостное. Кого-то, не связанное с нашим миром, кто рос бы без коррупции или жадности. Который пришел из тьмы, но у которого все еще было сердце и ясный ум со свежими глазами.

Отец поднимает глаза, и я следую за ним, обнаруживая пристальный взгляд Бастиана, сфокусированный на мне, как лазер. На заднем плане мой отец продолжает, но я пленница глаз этого человека и не смею отвести взгляд.

— Я где-то заблудился, и однажды ты и твоя сестра пострадаете за это. Сай видел это, поэтому он сделал то, что поклялся сделать, абсолютно все, чтобы обезопасить тебя. Он искал за пределами своей досягаемости, там, где никто не узнал бы, пока он не нашел то, что искал, в мальчике, в которого верил. Басс, теперь носит метку стража, — говорит он, и Бастиан приподнимает подбородок, обнажая шею, и мои глаза устремляются к этому месту, мои внутренности горят при виде моей метки, выжженной на его коже. — Теперь ты принадлежишь ему, чтобы защищать тебя, любить, если ты выберешь, и я никогда не встану у тебя на пути.

— Я бы не позволила тебе, даже если бы ты попытался, — невольно шепчу я. — Он был бы моим в любом случае. Он мой. С печатью или нет. Он мой.

Глаза Бастиана вспыхивают передо мной, я заявляю на него права, чего он когда-либо хотел, и не потому, что другие смотрят, а потому, что это означает, что у нас больше нет украденного времени. Между нами не будет моста, не останется невысказанных секретов, не будет жизни друг без друга.

Он подходит ко мне, нежно перебрасывая мои волосы через плечо.

— И ты, Роклин Ревено, моя богатая девочка, моя маленькая воришка, вся, блядь, моя.

Позади нас кто-то прочищает горло, и мы оглядываемся, чтобы увидеть Кэлвина наверху лестницы, его руки скользят в карманы, когда он спускается, его лицо острое и непроницаемое, когда он переводит взгляд с нас двоих на моего отца и обратно.

— Я понимаю, что сейчас, возможно, не время, но мистер Бишоп прав в том, что он сказал ранее. Райо больше не может представлять имя Ревено в качестве главного места в Грейсон Юнион. Бандони, Делеоны и Хенли, — говорит он, впервые добавляя четвертое, скрытое имя семьи, и я встречаюсь взглядом с девочками, — не допустят этого. Мы не отказываемся от своего слова и не подвергаем опасности своих собственных. Он сделал и то, и другое. Кроме того, позже я должен встретиться с внешним советом, чтобы раскрыть предательство семьи Хеншо и посмотреть, как они хотят продолжать. Они захотят получить уверенность в том, что наш мир находится под контролем. Я должен быть в состоянии дать им это.

Кэлвин удерживает мой взгляд, и я знаю, что он говорит, точно знаю, что он имеет в виду. Голос Сая всплывает в моей голове, и я на мгновение закрываю глаза, вспоминая.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— С каких это пор ты просишь разрешения спрашивать меня о чем-то? — Оцениваю я его.

— Это личное.

Заинтригованная, я откидываюсь на спинку стула, слегка кивая.

— Если бы у тебя был выбор, и он сводился к тому, чтобы возглавить свою семью или занять место главного канцлера в Грейсон-Мэнор, что бы ты выбрала?

У меня мгновенно слюнки текут, по рукам пробегает покалывание, по коже бегут мурашки. Я отвожу взгляд от его любопытных глаз, не в силах произнести ни слова, но моей нерешительности, моей задержки с ответом достаточно. Итак, когда я произношу одно из них, мы оба знаем, что, хотя слова покидают меня, я слышу голос моего отца.

— Я бы сделала то, что должна, несмотря ни на что. — Я поднимаю глаза и задерживаю их на нем. — Как поступила бы хорошая дочь … Сай, скажи мне, о чем ты думаешь.

— Я не могу этого сделать, но я могу сказать тебе вот что. — Он поворачивается ко мне лицом. — Ты делаешь именно то, на что я надеялся, и без того руководства, которое я планировал предложить.

Я моргаю, глядя на девочек.

Я знаю, чего они хотят. Мы говорили об этом много раз, так что я могу сказать все, что пожелаю, прямо сейчас, не разговаривая предварительно с ними.

Кэлвин не предназначен для того, чтобы быть главой поместья Грейсон. Один из нас всегда здесь, и всякий раз, когда он отсутствует, я заступаю на его место, а девочки рядом со мной. Если бы мне пришлось выбирать между тем, чтобы быть главой моей семьи или главой общества, которое мы создали, семьи, которую мы создали в поместье, школе и во всем Грейсоне, что бы я выбрала? Я?

Я смотрю на своего отца. Вся его жизнь посвящена построению империи, которая у него есть. Он стольким пожертвовал, потерял еще больше, включая свою жену. Если я не возьму на себя имя Ревено, все будет напрасно. Неизбежный конец эпохи, когда Грейсон станет моей целью в жизни. Но когда я смотрю в серьезные глаза моего отца, он очень медленно опускает подбородок, а затем делает то, чего я никак не ожидаю. Он сдвигает их, глядя на мужчину передо мной, того, кто все еще держится и стоит во весь рост… того, кто все еще пристально смотрит на меня.