– И тебя это не насторожило?

– С чего бы? И моя душа в тот период переживала не самые лучшие времена. Да и я уже была беременна. Этот дом официально стал моим, а все пункты нашего договора Янис выполнил раньше установленных сроков. Мы много общались, гуляли по пляжу, смеялись… Нам было очень хорошо вдвоем. Янис всё время называл меня «пузатой мамочкой», – улыбаюсь воспоминаниям. – «О-хо-хо! Сегодня пузатая мамочка стала ещё больше! Надо срочно купить огромные хозяйственные весы, а то домашние скоро треснут»! – смеюсь я, смахнув одинокую слезинку. – У меня не оставалось повода сомневаться в нем. Мне было очень хорошо с ним.

Элина снова вздыхает и становится рядом. Ещё только утро, а солнце уже поджаривает волоски на коже рук. Разговор о Янисе перенес меня в прошлое, в котором со мной случилось настоящее чудо. Именно он стал им для меня. Даже сейчас мне становится страшно от мысли, что в ту ночь, когда я выслушала его странное предложение, я могла сделать иной выбор. Что со мной было бы сейчас, окажись я тогда не такой смелой?

– Этот разговор расстроил тебя, – констатирует Элина, легонько подтолкнув меня плечом. – О чем ты думаешь?

– О том, что даже если этот Витан и впрямь родной брат Яниса, о котором он мне не сообщил, для меня это не имеет никакого значения. Я до конца своих дней буду благодарна Янису за всё, что он сделал для незнакомки в баре, которая слишком громко рыдала в женском туалете. Если он последние месяцы своей жизни посвятил ей, а не семье, значит на то была веская причина. В любом случае, нас с Мари это не касается. Она носит мою фамилию, а в свидетельстве о рождении нет никаких данных об отце. Янис сам настоял на этом, чтобы мы могли спокойно путешествовать по миру, а я не бегала по нотариусам и прочим конторам за всякими разрешениями. Он всегда хотел максимально упростить нашу жизнь, и я ничуть не сомневалась в искренности его намерений.

– Возможно, что это не единственный аргумент, почему он был «за» прочерк в графе «отец», – задумчиво говорит Элина. – Ты ведь помнишь, что Витан сказал вчера…

– Да, – перебиваю, устремляя воинственный взгляд вперед. – И это тоже стало причиной моей бессонницы. У него нет никаких прав на Мари. Ни у кого, черт возьми, – поджимаю губы. – Я её мама. Я единственный родитель. Для Яниса было важно само появление его ребенка на свет, а не формальности. Поэтому пусть засунет в задницу свои нелепые хотелки. И вообще, хватит уже об этом, согласна? Ты здесь уже второй день, а мы всё ещё говорим о моей жизни. Расскажи мне, как твои дела на работе? Куда поедешь после отпуска?

– Лея, – улыбается Элина, проведя рукой по моим распущенным волосам, – у меня всё, как всегда. А вот у тебя действительно появились горячие новости. Даже, если мы заговорим обо мне, ты всё равно будешь продолжать думать об этой ситуации с братом Яниса. Я видела его сегодня.

Вытаращиваю глаза. Мне становится дурно, что этот тип может прямо сейчас ошиваться в нашей округе.

– Я решила пробежаться около шести. Добежала до набережной, купила мороженое и села на лавочку, чтобы полюбоваться пришвартованными яхтами. Как вдруг на дороге останавливается машина скорой помощи и из нее выходит врач, который вчера была у нас. Я её по обуви узнала. Розовые в белый горошек кроксы. Она и какой-то мужчина поднялись на яхту с величественным названием «Черный бриллиант», а спустя минут двадцать сошли на пирс. Оказывается, наш новый знакомый живет на той яхте и ему нездоровится. Подцепил этот здешний вирус.

– «Живет на яхте»?

– Ага. А я думала, что у таких шишек есть свои личные врачи. Я вот, что подумала, если он живет на яхте, значит он не отсюда и приехал сюда на время…

– Прошу, давай поговорим о чем-нибудь другом! – возвращаюсь к столу, испытывая усталость от этого разговора. Вдруг вижу сонную, но улыбающуюся мордашку, торчащую между открытыми стеклянными дверцами. Волосы взлохмачены, на щечке красное пятнышко. – Солнышко! Ты проснулась! Как ты себя чувствуешь?

Мари обнимает меня, а я так сильно прижимаю её к себе, будто боюсь, что вот-вот и её у меня вырвут из рук.

– Можно мне овсяную печеньку? – шепчет мне на ухо.

– Только если угостишь ею меня.

Возвращаюсь домой по узкой дороге, возвышающейся над солнечным побережьем, точно изящная стрелка на женском веке. С каждой минутой она спускается всё ниже и у крутого зеленого холма разветвляется натрое. Я окажусь дома быстрее, если сверну направо. Дорога ведет прямиком к нашему поселку, но перед этим нужно пережить продолжительный серпантин. Повороты здесь настолько крутые, что приходится совершать полную остановку для разворота, а это значительно увеличивает время в пути и изрядно укачивает пассажиров. Зато эта дорога намного быстрее, нежели та, что тянется вдоль всего Бриллиантового побережья. Да, выбрав её, можно долго любоваться сверкающим в вечерних лучах уходящего солнца ласковым морем и блеском роскошных и отполированных яхт миллиардеров. Одни швартуются у набережной, где летом гуляют толпы туристов, а для тех, кому важна уединенность, бросают якоря подальше и приплывают к берегу на небольших катерах. Но загвоздка в том, что движение на этой дороге слишком медленное, поскольку желающих прогуляться и просто поглазеть на одну из самых роскошных частей популярного курортного городка слишком много, и оттого тут постоянно образуются пробки из-за нелепых аварий. Картинки, словно вырванные из глянцевых изданий, буквально ослепляют наивных зевак. В погоне за счастьем, тем самым, что встречается на страницах наивных историй любви, юные девушки облачаются в свои самые соблазнительные наряды и гуляют туда-сюда в надежде, что именно здесь на Бриллиантовом побережье они повстречают своего принца. Богатого, разумеется. И потому у несчастных водителей разбегаются глаза: то ли любоваться загорелыми красотками с ногами от ушей, то ли дорогими автомобилями, некоторые из которых словно выкрали из фантастических фильмов. А ещё эти яхты! Пять лет назад я и сама была в числе этих зевак. Теплыми весенними вечерами мы с Янисом приезжали на набережную богачей и пешком проходили от одного её конца к другому. А потом он уже не мог осилить такое расстояние и мы ограничивались прогулками по пляжу, до которого от дома рукой подать.

Меняю привычный маршрут и колеса моей машины ласкают плавный спуск к многолюдной туристической зоне. Через дорогу от выстроившихся в ряд яхт и элитных автомобилей на протяженной стоянке шумят дорогие бары, рестораны и бутики самых известных брендов. Я знаю, почему поехала этой дорогой, но не до конца понимаю, что именно собираюсь делать. Мне совсем не хочется провести очередную ночь в тревожных раздумьях и, глядя на дочь, испытывать непреодолимое желание затеряться с ней где-нибудь на другом конце земли. Разумеется, это лишь мои фантазии, порожденные стрессом. Никто не сможет причинить нам вреда. Ни с юридической стороны и ни с какой-либо другой. Однако меня не оставляет в покое заявление Витана, который почему-то считает, что я должна его семье не абы что, а собственную дочь!

Крепче сжимаю руль, не давая этой поганой мыслишке развиться. Заезжаю в освободившийся парковочный карман и нажимаю на кнопку, чтобы поднялась крыша. Перекинув через плечо ремешок от кожаной сумки, перебегаю дорогу в неположенном месте, слыша вслед не только громкие звуки клаксонов, но и продолжительный свист.

Деревянный настил всей пешеходной зоны и необычные квадратные фонари значительно удорожают общий вид набережной. Вечерами здесь особенно волшебно даже, когда вокруг очень много людей. Иду вдоль пришвартованных яхт и ищу нужное мне название. Одна больше другой, у некоторых стоит охрана в виде одного-двух мужчин, ростом с телефонную вышку. И только, миновав добрую половину протяженной набережной, обнаруживаю нужное мне судно. Название и впрямь подходит. Белый корпус яхты разбавляют черные отражающие свет глянцевые стекла. Подхожу ближе, обрадовавшись, что не придется объясняться с каким-нибудь громилой, но стоит мне только приблизиться к трапу, как по нему уже спускается мужчина. Благо хоть внешность у него не угрожающая. Разве что рост внушительный и… мышцы. И он лысый… Нет, очень даже недобрая внешность.