– Не знаю, что вы себе надумали, но спешу заверить – перед законом я чист, как невинное дитя! – Картер даже поднял руки, сдаваясь без боя. – Эти ящики лишь эхо былого достатка. Я коллекционировал оружие, изучал историю, много времени и сил на это дело потратил. Не желаю оставлять своё истинное богатство в руках Эдгара, – запальчиво сказал он, но тут же потух и опустил взгляд. – Этих ящиков хватит на новую жизнь…

При упоминании коллекции глаза Картера так сияли фанатичным огнём, что даже завидно стало, в сравнении с ним Виктор тот ещё чёрствый сухарь. Его ничто не радовало, кроме службы мисс Тарнетт, а теперь и такой мелочи не осталось.

– Раз у вас богатый опыт, сможете что-то рассказать об этом ноже? – Виктор на многое не надеялся, но готов был хвататься за любую соломинку. Он достал из голенища сапога своё бремя и передал Картеру. Тот осторожно взял нож в руки, покрутил, подвигал очки на переносице, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь трещины.

– Метательный нож… из коллекции братьев Монселле, судя по гравировке.

– Я уже догадался. Вы сможете что-то ещё о нём сказать? – Виктор был нетерпелив, и тем допустил ошибку.

– Могу. Шедевры Монселле занимают важное место в моей личной коллекции. Надо только покопаться в памяти… думаю, четырёх часов хватит, чтобы вспомнить все детали.

Вот же старый прохвост. Виктор раздражённо выдохнул, смирившись.

– Я в вашем распоряжении, мистер Картер.

Рыночная площадь кишела жизнью. Со всех сторон на уши давил то скулёж попрошаек, то галдёж торгашей, которые обсуждали свежие слухи и зазывали народ. Их перекрикивали рабочие с гружёными телегами, гнавшие всех со своего пути. Кто-нибудь нет-нет, да норовил задеть Хейда локтем, толкнуть, отдавить ногу. Худшее место в мире. Вдруг мимо пролетел рослый мальчишка; Хейд едва успел отскочить в сторону, иначе его повалили бы в грязь, а вот торговка орехами зазевалась и села задом в лужу. Под её ругань трое детишек помельче кинулись к прилавку, нагребли в карманы жареных каштанов и растворились в толпе, оставив торговку и подоспевшего констебля в дураках. Хейд мог схватить хотя бы того, первого, но не стал вмешиваться. Не его дело. Каждый выживает, как может.

В центре рынка был установлен помост: в праздничные дни на нём выступали артисты «Фестиваля чудес Мугнус», в серые будни вешали преступников, обычно таких же воров, как сам Хейд. У ступенек болтался щуплый мальчуган в пиджачке с заплатками и повязанным на шее синим галстуком. Он подчёркнуто небрежно курил папиросу и выдувал дымные кольца, так увлёкшись, что не сразу заметил Хейда рядом с собой.

– Доброго дня, дядечка! Не желаете купить свежий номер «Голоса Дарнелла»? Всего два шиллета! – газетчик улыбнулся, сверкнув желтоватыми зубами. Хейд без лишних слов протянул ему завёрнутые в бумагу папиросы. Мальчишка достал одну, глубоко вдохнул запах табака и прикрыл глаза.

– Годные, – одобрил он. – Сейчас все на шухере – этой ночью хлопнули приближённую. Рейды прочёсывают злачные места от Ахерона до Тараска, все лавочки закрыты. Ближайшие пару дней к скупщикам можете не стучаться.

– Есть догадки, кто виноват?

– Беззаконники, Курьеры, даже Левиафанов притянули. Ещё сами не определились, кого сделать козлом отпущения. Все сидят тихо по углам, чтоб этим самым козлом не стать. Подробности можете прочитать в газетке, – мальчишка хлопнул по полупустой сумке, перекинутой через плечо. – А заказик-то забирать будете? Сестра давно всё сделала, я вас ещё вчера ждал.

– Прости уж, чересчур напряжённый вечер выдался.

Газетчик порылся в сумке и достал нечто, завёрнутое в ткань и обвязанное бечёвкой. В качестве поощрения Хейд купил выпуск «Голоса Дарнелла», пусть мелкий засранец и задирал цену вдвое.

– Будь здоров, Игнат. Не кури так много.

– И вам не хворать, дядечка. Принесите как-нибудь ещё таких папиросок.

Сорок не подозревали в убийстве. Хорошо. Даже замечательно. Конечно, всё могло поменяться в любой момент – Хейд ни на секунду не забывал о потерянном баллончике с газом. Рассказ Счастливчика до сих пор крутился в голове; всё-таки стоило побольше узнать о заказах на Дар, и был на примете человек, который мог помочь. Пришлось вернуться в библиотеку, но на этот раз Хейд вошёл не через парадный вход.

Астральная башня центральной библиотеки возвышалась над домами и отбрасывала на стены солнечные зайчики. Изящное сооружение из стекла и металла, оно оживало благодаря заумной системе рычагов и паровых поршней, раскрывая крышу, как цветок лотоса. Увы, за механизмом давно не ухаживали, и вот уже два поколения дарнеллцев не видело башню в раскрытом состоянии. Утерянное чудо, но не позабытое – Хейд весь продрог, пока сидел на стальном каркасе. Согрев дыханием пальцы, он отбарабанил по стеклу условный стук: три раза по два. В башню можно было пробраться гораздо быстрее, но сейчас он заявился как гость, а не вор. Компанию ему составили вороны: те расселись на трубах, карнизах и уличных фонарях. Десятка три, не меньше.

Терпение кончалось. Хейд постучался в последний раз. Не откроют – уйдёт, и без того хватало дел на сегодня. Он хмурился своему отражению, и тут заметил краем глаза нечто странное. Резко оглянулся. Вороны, крыши, сонная малолюдная набережная – всё как обычно, но что-то в этой картинке цепляло, казалось неестественным. Птицы. Они смотрели на Хейда, неотрывно, застыв маленькими угрюмыми гаргульями. Все три десятка. Хейд и сам застыл, не зная, что делать: спасаться или бежать с покаянием к адептам Духовного судии. Он заколотил по окну кулаком, от чего оно утробно завибрировало. Обернулся с опаской, не желая оставлять птиц без присмотра – а те занимались обычными вороньими делами и забыли о существовании напуганного человека.

За стеклом хоть что-то произошло: рука раздвинула листья зелёной изгороди, и к окну вышла сонная девушка в ночнушке до пола. Она открыла створки и замерла ненадолго – прислушивалась.

– Ты ведь в курсе, который час? – грубым тоном поинтересовалось юное создание, поправив кардиган на плечах.

– Слушай, я… – начал Хейд.

– А ведь я не раз и не два предупреждала: если хочешь заглянуть, то только после обеда!

– Айлин…

– Но «Я же сэр Эгоистичная Жопа, я не буду думать о проблемах простых смертных»!

– Скорее, сэр Очень Занятой и Уставший. А ты мисс Не Умею Следить за Своим Языком. Откуда таких выражений набралась?

– От Нессы. Она часто так тебя называет.

Хейд осмотрелся: вороны почти разлетелись. С чего только разнервничался… теперь что, каждой тени бояться?

– Пусти уже, сама ведь замёрзнешь и меня засветишь.

Айлин закатила глаза и скрылась за густой листвой – по всему периметру башни была разбита оранжерея, которая прятала юную жительницу от ненужного внимания. Позёвывая, она ушла к огромному столу, заваленному кипами бумаг, мотками ниток, грязными жестяными тарелками и стаканами. К нему был приставлен удобный диванчик, на котором Айлин часто спала, когда ленилась спускаться в свою комнату.

– Давай, старик, выкладывай, чего пришёл, – Айлин забралась с ногами на диван, зябко кутаясь в кардиган. Сесть рядом с ней сейчас не получится – прогонит, а других мест и нет, кроме стола. Хейд расчистил для себя угол, он старался не смотреть на объедки и мусор, иначе жуть как хотелось немедленно навести порядок. Пришлось сдерживаться. Он всё ещё гость, прямо сейчас – нежеланный.

– Будто мне нужен повод тебя навестить.

– Ты же за два месяца не нашёл минутки заглянуть, – Айлин скрестила на груди смуглые руки. Сердитый воробушек, готовый заклевать любого, кто сунется.

– И нет мне за это оправдания. Зато я пришёл не с пустыми руками, надеялся тебя порадовать, – немного ласки и заботы в голосе, и нужный эффект достигнут. Айлин ещё строила из себя обиженную, и ей было на что обижаться, но Хейд видел: его почти простили. Всегда срабатывало.

– Чего ты там притащил? – фыркнула Айлин, а пальчики-то терзали край кардигана. Хейд нарочито долго копался в сумке, хотя свёрток, прихваченный на рынке у Игната, лежал прямо под рукой. Дождавшись, пока Айлин начнёт кусать губы от нетерпения, он положил подарок ей на колени. Та тут же вцепилась в него, погладила и пощупала со всех сторон, даже уткнулась носом.