Ветер завывал похоронную песнь, пока снег укрывал Марка белым саваном. Пальцы дрожали, но не от холода – от страха. Огрызком карандаша он вывел в дневнике новую запись, надеясь, что не последнюю:

«34 день экспедиции. Сошла лавина. Нашёл тела Петра, Филиппа и одного из проводников. Остальные пропали бесследно».

Всё снаряжение унесло в обрыв вместе с Маргаритой, коллегами, и надеждой Марка вернуться домой. Единственное, что не давало безвольно принять свою участь, это дневник с заметками об экспедиции, спрятанный в нагрудную сумку. Марк обязан хотя бы попытаться сохранить знания, ради которых отдала жизнь его команда. Но как это сделать? С собой – лишь измерительные приборы, он снимал ими показания на ближайшей скале, когда всё случилось. Этим ни прокормиться, ни обогреться. Стиснув зубы, Марк копался в сумке Петра, уверяя себя, что эти сушёные грибы, да и сухари тоже, коллеге всё равно уже не понадобятся. Бедный Пётр, жаль, нельзя было забрать его с собой, вернуть семье. Топорик и несколько коробков спичек – за это спасибо уже Яромиру. В найденных сумках оставалось много полезного, но Марк не осилил бы тащить на себе всё, пришлось выбирать – и выбор оказался не из лёгких.

Стрелка компаса блестела в свете полной луны. Юго-восток – именно туда стоило держать путь. Снег хрустел под тяжестью лыж. Где же была та пещера, в которой его команда ночевала прошлый раз? Мысли сбивались то на Маргариту, его милую жену, больше они не напишут вместе ни одной статьи; то на дочь Филиппа, которая осталась сиротой. Пётр же изначально чуял неладное, но он, Марк, неделями соблазнял друга пылкими речами, упирая на то, что император лично одобрил их рисковый поход. Они могли прославиться как покорители Глотки Предтечей – бескрайней ледяной пустоши, полной тайн и аномалий… а вместо этого коллеги погребены в братской могиле, и даже после смерти им не ждать покоя.

Монотонный напев ветра сменился эхом: «Марк! Марк!!! Я здесь!». Ниже по склону виднелась тёмная фигура, она махала ему лыжными палками. Маргарита! Точно, её голос. А вдруг галлюцинация? Или это блудный дух заманивает в ловушку? Марк в своё время заучивал Непреложные законы и накрепко запомнил, что вся неупокоенная чудь железа боялась, как животные – огня. Топорик Яромира всё ещё при нём.

Маргарита сама поднялась к Марку, она без лишних слов протянула голую ладонь и коснулась лезвия топора. Живая. На самом деле живая! Марк стиснул жену в объятиях, не веря своему везению, пока та гладила его по спине и приговаривала: «Вспомнила все инструкции Филиппа, они меня и спасли. Кое-как из-под снега выкарабкалась, к счастью, меня недалеко унесло». Благодаря ей удалось найти ту самую пещеру для ночлега: «Я всегда ориентировалась на местности лучше тебя, дорогой». Марк предложил ей разделить банку тушёнки: «Я не голодна, у меня с собой остались орехи и сухофрукты. Ешь сам, копи силы». Самообладание Маргариты поражало, она твёрдо нацелилась вернуться с Марком домой.

– Давай спустимся ниже по склону, пока ветер успокоился, – предложила она. – Может, кто-то ещё выжил. Не волнуйся, я найду дорогу назад. Веришь?

Марк верил. Маргарита всегда была способна на невозможное. Они спускались всё ниже, следуя по тропе мертвецов: удалось найти Григория, Фелицию, приехавшую ради экспедиции из далёкого Вердеста, такая талантливая была девушка…

– Не думай о мёртвых, – голос Маргариты успокаивал все тревоги. – Поверь, я хорошо знаю, насколько скорбь бывает разрушительной.

Марк вновь верил. Верил и не думал о скрученных, как сломанные игрушки, замёрзших телах.

Извилистый путь между скал привёл их к границе Глотки Предтечей. Над головой зажглась удивительная люминесценция: световые ленты окрасили звёздное небо во все цвета радуги. Марк столько слышал об этом явлении, но сейчас даже не остановился, чтобы внести заметки в дневник. Всё чаще он устало прикрывал глаза. Полярное сияние выжгло пятна на изнанке век, они складывались в какой-то силуэт, но Марк распахивал глаза раньше, чем тот успевал приобрести чёткие формы.

– Мы больше никого не найдём. Давай возвращаться, – он остановился, чувствуя перед собой незримую границу, которую не стоило нарушать. Прошло слишком много времени. Если они будут искать дальше, то скорее сами помрут, чем смогут кому-то помочь.

– Смотри! – Маргарита его не услышала. – Тропа! Ты видишь? Видишь же?

Тропа и правда была. Вытоптанная множеством ног, продавленная полозьями нарт, она змейкой уходила вдаль. Торчали сложенные из камней столбы с привязанными к ним оледенелыми лентами, как ориентиры.

– Следы свежие. Мы наверняка найдём помощь, если пойдём по ним. Может, кто-нибудь из уцелевших тоже их увидел?

Марк обещал верить, потому собрал в кулак всю смелость, чтобы ступить на гладкое снежное поле. Становилось не по себе от осознания, что под ногами спало бездонное море, скованное коркой льда – но насколько толстой, насколько надёжной? Он слышал утробное клокотание, которое доносилось из этой «глотки». То был скрип льда? Голоса древних духов? Игра воображения?

– Доверься мне, Марк, – шёпот Маргариты заглушил собой голос морских глубин. – Я сделаю всё, чтобы ты выжил.

На пути им попадались крючковатые скалы, торчавшие, как зубы исполинского существа, – может, потому этот далёкий край и звали «Глоткой». От них исходил вибрирующий вой, не похожий на завывание ветра. Невозможно даже предположить, из какой породы были эти скалы-зубья: багрово-прозрачные, внутри них мерцали ветвистые жилки, отражающие радужное сияние.

– Маргаритка, дай компас.

Стрелка крутилась под заиндевевшим стеклом, как безумная. Выжженный на веках силуэт становился всё отчётливее: он походил на жуткий глаз, обвитый щупальцами…

– Маргаритка, со мной что-то не так.

– Ты устал. Потерпи немного. Гляди, мы уже пришли.

…и щупальца эти медленно двигались в такт глубинному рёву.

Между скалами действительно высился холм, он издалека сверкал огоньками-звёздочками. Это был самый настоящий ледокол. Размеры судна поражали воображение, оно походило на кита, который выбросился на берег, или скорее – на бабочку, нанизанную на иглу: один из шипов пронзил судно насквозь. На носу ледокола различалось название «Новая земля», однако под проржавевшими буквами и слоем облезшей краски с трудом проглядывало и старое название: «Левиафан».

– Невероятно. Всё это время… он был здесь всё это время… – просипел Марк, задрав голову. Вспомнились статьи в газетах об экспериментальном ледоколе, о первых смельчаках, которые рискнули покорить Глотку Предтечей. Многие коллеги-учёные пророчили Марку, что он повторит судьбу первопроходцев.

Полярная радуга закручивалась в вихре прямо над «Новой землёй». Минувшие годы в холодной западне покорёжили ледокол, однако он не остался брошенным: в его массивной туше кто-то жил, всюду виднелись пристройки и лестницы. «Новая земля» была не просто кораблём – она стала целым поселением.

– Они ждут. Идём. Там и еда, и тепло, – Маргарита сняла с безвольного Марка лыжи, взяла за руку и повела за собой, навстречу памятнику человеческой дерзости. Глаз с живыми щупальцами маячил перед носом, даже когда Марк не жмурился.

К ним выходили самые разные люди самых разных народностей, но Марк не услышал от них ни единого слова, и у самого язык вдруг отнялся. Жители Глотки смотрели на его жену с немым обожанием, тянули руки, чтобы стряхнуть с одежды налипшие комья снега, подали ей своеобразный посох из китобойного гарпуна. Маргарита тяжело опиралась на него, пока поднималась по лестницам на самый верх корабля. Сколько же народу, оказывается, жило в этом гиблом краю, скрытые от взора империи. Как? Зачем? Почему именно в Глотке?

– Тихо. Безопасно. Здесь мой голос резонирует так громко, его слышно даже на южном берегу материка, – Маргарита, как всегда, лучше самого Марка знала, что творится в его голове. – Тебе понравится. Столько загадок, которыми можно занять пытливый ум. Здесь хорошо.