А сам, не рассуждая и не думая, на одних рефлексах вздыбил землю перед собой, а затем разнёс её воздушной волной.

Куски брусчатки ударили во все стороны, как шрапнель.

Николай остановился, закрывшись щитом, а я рванул вперёд.

Рубящий в основание шеи, укол в грудь. Поворот, удар ногой. Вспарывающий удар, укол в живот. Сдвоенный удар — на манер ножниц. Воздушная волна.

Радзивилл отшатнулся назад. На брусчатку упало ещё несколько капель крови от глубоких порезов, что я ему нанёс.

Что толку с того, что ты видишь мои удары, если просто-напросто не успеваешь их парировать?

Метнул «тройное лезвие», рванул вперёд, сжимая кулаки. Воздушные клинки развеялись, вместо них руки охватило пламя.

Ударил с кинжальной дистанции двумя потоками пламени — поляк закрылся ледяным щитом. Я вырвал из земли поток воды, поймал его в руку и с разворота хлестнул им, как бичом.

Водя, пройдя сквозь щит, замёрзла и обратилась ледяной цепью, которая рассекла грудь Радзивилла. Неглубоко, но чувствительно.

Раскрутил цепь вокруг себя, метнул воздушное копьё, пробившее плечо Николая.

Правая рука поляка повисла плетью, но он сформировал клинок вокруг левой и всё равно бросился ко мне, но практически наобум.

Взмахнул ледяной цепью, захватывая руку противника с клинком и ударил с левой воздушной волной.

Радзивилла отбросило назад, но не далеко — я удержал его цепью. Но из-за удара ледяные звенья врезались ему в руку до крови, и он, что называется, поплыл.

Дёрнул цепь на себя и ударил прямым с ноги — Николай немного сместился, смягчая удар. Я довернулся, дёрнул цепь, нажал на неё локтем левой руки и швырнул поляка на землю.

Тот попытался сразу же подняться, встал на колени, но я уже подскочил к нему и накинул цепь на горло. Дёрнулся, упёрся ногой в спину, и Радзивилл захрипел.

На землю уже падали капли воды — долго ледяная цепь не продержится, но мне долго и не надо.

— Ну что, сдаёшься? — спросил я.

В ответ — только хрипение и вялая попытка вырваться.

Убрал ногу со спины и без особых сантиментов пнул по пробитому воздушным копьём плечу, заставил поляка зашипеть от боли.

— А теперь? Смотри, третий раз спрашивать не буду.

— Сдаюсь… — просипел Радзивилл.

Я подождал пару секунд, а затем развеял заклинание. Николай опёрся рукой на землю и закашлялся.

Защитный купол немедленно исчез, и меня снова встретил радостный рёв болельщиков. Времена меняются, а нравы остались теми же, что и в Древнем Риме — народу подавай хлеба и зрелищ…

Впрочем, не имею ничего против.

— Третья дуэль окончена! — объявила Рюрикович. — Победитель — Конрад Винтер!

С ухмылкой раскланялся во все стороны и снова вернулся на исходную.

Вот этот бой выдался понапряжённее, конечно, но опять же — ничего страшного.

Если столкнулся с чем-то необычным — тоже удиви. Тем более, что по уму Радзивиллу стоило навязать мне дальний магический бой — тогда Нить Скульд была бы наиболее эффективна. Но у него на дальний бой похоже просто не было достаточного запаса энергии, вот он и полез врукопашную. А в ближнем бою тактическое предвидение как раз таки не столь эффективно, если противник слишком быстр…

— И я снова обязана спросить вас, лорд Винтер — не желаете ли взять небольшой перерыв? — спросила у меня Анастасия.

— Спасибо, не нужно.

— Тогда — хотя бы стакан воды? Магические поединки довольно выматывающи…

Я вздохнул.

— Хорошо, от стакана воды не откажусь.

Налили мне из графина самой Рюрикович, Хильда и секундантша Вышеслава проверили диагностирующими чарами, что это просто вода, а не какой-нибудь люто-бешеный эликсир. И наоборот — что яда в воде тоже нет.

Пока неторопливо пил воду, краем глаза следил за совещанием в стане «мантикор». Похоже, на Радзивилла возлагались большие надежды… Которых он не оправдал. Поэтому к бою готовился следующим поединщик.

Что мне не очень понравилось — он не был из числа тех, кто обычно был при Вышеславе. И насколько я помнил — он вообще не был первокурсником. При том, что драться за Гедеминовича, кроме его свиты, никто особо не рвался. Одних останавливал факт, что драться придётся со мной, других — что наниматель, мягко говоря, мутноват. Он мог сулить золотые горы, но любые обещания портил тот факт, что Вышеслав, как говорится, хозяин своему слову: захотел — дал, захотел — забрал обратно. Если нарушил слово, данное невесте, так чего уж говорить о каком-то наёмнике?

А вот поди ж ты — нашёлся кто-то со второго или даже с третьего курса…

Невысокий, светловолосый, сероглазый… Глаза, кстати, тоже непростые вроде бы — слегка светятся, что ли.

— Конрад Винтер против Вацлава Сагана!

Мы шагнули навстречу друг другу…

Неожиданно на площадку ворвалось ещё двое человек, и её накрыло защитой.

Из рядов «мантикор» вылетело мощное заклинание. Сплетённый из чёрного дыма шар расплескался об защитный купол, и он тут же замерцал серебристым сиянием.

— Ну что, саксонская мразь? — ухмыльнулся Вацлав. — Спорим, ты не знал, что Саганы — боковая ветвь Биронов?

Я бросил взгляд по сторонам.

За пределами купола началась какая-то суета. Рюрикович вскочила с места, Волкова и Касимов принялись что-то колдовать. К «мантикорам» бросился десяток бойцов Академии и вывели под руки незнакомого мне парня.

— Тёмная магия примерно седьмого ранга, — сказал я. — Довольно специфическая. Видимо, чтобы активировать защиту?

— И не дать другим вмешаться, — кивнул Вацлав.

— Сами поняли или подсказал кто?

— Какая разница? Разговор не об этом.

— И о чём же тогда разговор? — поинтересовался я.

— О том, что подвернулся удобный случай свести старые счёты наших семей.

— У нас вообще-то и так дуэль.

— Но лишь до поражения.

— А ты какую хочешь?

— До смерти, разумеется, — оскалился Саган.

Бросил взгляд ещё на двоих противников. Тоже светловолосые, сероглазые — наверняка родичи поляка. Один — среднего роста и телосложения, а вот второй — настоящий здоровяк.

— Вас отчислят. В лучшем случае.

— Это стоит того, чтобы прикончить одного из Винтеров.

— Останутся ещё сёстры.

— Они нам ещё пригодятся, — ухмыльнулся Вацлав.

— Ещё не отказались от той глупой идеи? — спросил я. — Хорошо. Хочешь драться насмерть — пусть будет так. Только сначала — дай мне повод. В глазах уважаемой публики я должен остаться чистым.

— А ты смелый, Винтер. Сделаю тебе одолжение перед смертью.

Мы тянули время, готовя заклинания. И да, они должны были ударить первыми — опасно, но мне и правда требовалось остаться в глазах остальных невинной жертвой бесчестного покушения…

— Думаешь, успеете меня убить, пока учителя взламывают защиту?

— Уж поверь. Я знал, на что шёл, когда запер тебя с нами.

— Не я заперт с вами, — сказал я. — Это вы заперты со мной.

Глаза Вацлава полыхнули серебристым огнём, и меня скрутило болью. Сильной — аж в глазах потемнело. Но было терпимо — восемь баллов из двенадцати. Учитывая, что меня били и на двадцать баллов, то — терпимо.

Из земли вырвался десяток гибких корней, метнувшихся ко мне со всех сторон.

Я взмыл вверх, перекувыркнулся в воздухе и ударил вниз волной пламени, сжигая корни.

Приземлился. И оказался лицом к лицу к подлетевшем ко мне здоровяком.

Заблокировал предплечьем его удар — руку моментально прострелило болью, а у меня чуть не сшибло с ног. Дури в этом громиле было просто немеряно. Хорошо ещё, что я догадался наложить усиление на всё тело.

Удар правой в солнечное сплетение. Левой в печень. Апперкот в челюсть — противник отшатывается назад. Похоже он сильный, но не слишком быстрый.

Бью ногой с разворота, впечатывая подошву ботинка в живот здоровяка, и тот отлетел в сторону. Не похоже, чтобы я нанёс ему серьёзные повреждения, а ведь бил от души, но хотя бы немного отброшу.

Отбил щитом ещё порцию метнувшихся ко мне корней. Бросил воздушную косу, перебивая их, и швырнул файербол в чародея. Противник закрылся щитом… Который я прошил молнией, и чародея отшвырнуло в сторону.