Я резко остановилась, понимая, что оговорка в собственных мыслях – отвратительный знак. Глубоко вздохнув и закатив глаза, я иду к университету. И нещадно опаздываю на пару. Очень надеюсь, что преподаватель тоже опоздает. Или не придет. Такое нередко бывает, особенно на последних курсах. Выпускники часто рассказывали нам на первом курсе, но верилось слабо. Но когда Тео говорит о подобном, мне становится действительно страшно, учитывая, сколько сейчас стоит страховка.

– Эй, – кто-то врезался в меня сзади. – Аккуратнее, – зашипела девушка. – Погоди, – она вцепилась в мою руку. – Ты можешь прийти сегодня на тренировку? Я тебе заплачу… Сотню, – она порылась в кармане, вытащила смятую купюру и запихнула мне в руку. – Я опаздываю. Удачи.

Она понеслась дальше, а я удивленно таращилась на деньги. Этот спор начинает мне нравится. Я улыбнулась, закусывая губу. Иногда стоит наплевать на гордость. Пожав плечами, направилась к аудитории.

***

Медленным шагом направилась к выходу, размышляя, стоит ли мне оправдывать ожидания той девушки. На самом деле, я была бы не против получать процент тех ставок, но тогда игра стала бы менее привлекательна. Пусть думают, что я игрок. Вот только… Если они так щедро разбрасываются такими суммами, какие вертятся в их кругах? Я хмыкнула, невольно думая, что бы было, если бы я родилась в настолько богатой семье.

Сейчас такая жизнь кажется даже тоскливой. Чего желать, если все есть? Скатываться до уровня тех уродов? В какой-то степени я понимаю их сейчас, но менее гадкими их поступки от этого не становятся. Я бы не променяла уют нашей с Тео каморки на богатый дворец. Даже когда нам придется разойтись, мне будет не хватать наших драк за расчески или душ, когда вода кончается. Я фыркнула от смеха, вспоминая это, и чуть покрутилась на месте, не в силах стереть с лица идиотскую улыбку. Сейчас не терпелось поговорить с другом больше всего. На последнем месте была перспектива снова видеть мерзкую усмешку. Я сама не заметила, как мысль о предстоящей тренировке стерла всякое подобие радости с лица.

– Да если понаблюдать за твоей мимикой, можно справочник по развитию шизофрении писать, – услышала я насмешливый голос.

Тяжело вздохнув, я крутанулась на пятках, разворачиваясь на звук. Нисколько не удивилась.

– У тебя лицо такое, будто тебя только что заставили отходы перебирать, – заявил Джейс.

– Потому что предстоит аналогичное, – скривилась, направляясь к парню.

– Ты выглядишь, как обиженная восьмилетка, – засмеялся Андервуд, хватаясь за бок.

Я беззвучно перекривила его, что не осталось незамеченным. Джейс утер несуществующие слезы и шумно выдохнул.

– Ты идешь? – с подозрением спросил он, щурясь.

– Да, – я несколько раз кивнула, сжимая кулаки.

Джейс склонил голову набок.

– Твой друг разве не запретил нам общаться?

– Ты немного путаешься. Мы не запрещаем ничего друг другу. Каждый выбирает сам.

– А то я решил, что это стокгольмский синдром, – протянул он.

Я фыркнула, закатывая глаза. Направилась к мотоциклу, но он так и остался стоять на месте. Я сложила руки на груди, приподнимая брови.

– Я могу взять его и попрактиковаться сама? – выразительно спросила я.

– Ты хочешь, чтобы я пошел за тобой? – спросил Джейс с насмешкой. Он никогда не бывает серьезен? Бывает, конечно. Когда угрожает.

– Идиот, – сорвалось с губ. Я развернулась, направляясь к мотоциклу.

Реакция не заставила себя ждать. Андервуд резко схватил меня за руку и дернул, разворачивая к себе. Я пошатнулась, хватаясь за его рукав, чтобы устоять на ногах.

– Я тебе говорил, что ты не имеешь никакого права оскорблять меня, – прошипел он, а мне стало смешно. Сколько агрессии из-за одного оскорбления.

– А ты не имеешь никакого права трогать меня, – в тон ему ответила я. – Собираешься ехать или только болтать и можешь? Говорю же, у меня не так много времени. Я тут только из-за денег.

– Да? – он прищурился. – Признаешь, что ты продажная?

– Если под продажностью ты подразумеваешь примирение с перспективой нахождения рядом с тобой, то да. Я совершенно точно продажная, – я благодарила богов, что не запнулась, говоря это. Юридический учит говорить чисто и без запинок. Иначе не выжить. – Не у всех серебряная ложка во рту с рождения, знаешь ли.

– Завидуешь? – несколько разочарованно протянул Андервуд.

– Мне скорее вас жаль. Вы столько в жизни пропустили.

– Ага, жизнь в маленькой квартирке; вечный страх, что не получится поступить на бюджет; отсутствие машины и нормальной одежды… Ты про это говорила?

– Я про отсутствие свободы.

– Это у нас свободы нет? Я могу в любой момент сделать что угодно.

– Но ты тут. Споришь со мной. Не жалко ли, – тихо произнесла я, за что тут же получила по лицу. Пощечина, но болезненная. Давно я их не получала.

– Не смей смотреть на меня осуждающе. Ты из Клетки. Кулаком все же совесть не позволяет.

Я хмыкнула и медленно кивнула. Резкий выпад, удар ребром ладони прямо по кадыку. Джейс пошатнулся, хватаясь за горло. Он закашлялся, качая головой. Оперся рукой о столб.

– Если думаешь, что я буду терпеть подобную хрень, ты сильно ошибаешься, – я быстро отошла назад, чтобы нас разделял мотоцикл. Все же Тео говорил правильно: на его стороне сила. А против грубой силы особо не попрешь.

Джейс застонал, запрокидывая голову. Он поправил одежду и разочарованно вытащил из-за ворота что-то. Я не смогла разглядеть: он вовремя отвернулся.

– Твою мать, как же с тобой сложно, – простонал он, оглядываясь. Я нахмурилась, ведь ожидала злость, а не это. – Из-за тебя я повредил микрофон. Вот же черт… Могла ударить в живот или ноги, как нормальные люди? Или хотя бы лицо? – ругался он, но тон был совершенно не серьезен. – Блять… До сих пор в горле першит.

– Что ты… – я мотнула головой.

– Похоже, тренировка отменяется. Нужен новый микрофон.

– Нет, – тут же сказала я. – Можно ведь хоть раз потренироваться нормально? Без твоих замашек. И без зрителей. У тебя будто раздвоение. На публику одно, а за кадром другое, – я почувствовала себя в безопасности.

– Не я пишу сценарии, – фыркнул он и тут же умолк, прищуриваясь. – Не я делаю ставки.

– Зачем ты это рассказываешь? – я склонила голову чуть набок, опираясь о мотоцикл. – Разве не смысл в том, чтобы я не знала, а потом мне было… – я усмехнулась. – Что вы там прогнозируете? Боль, отчаяние или вселенскую тоску?

– Смысл в том, что мы измеряем цену каждого. Насколько низко готовы пасть люди ради денег.

– Вы так циничны. Отбери у вас деньги, что останется? – я сморщилась. – Даже ваше напыщенное эго сдуется.

– Мое прекрасное лицо останется со мной, – с фирменной улыбкой произнес Андервуд.

Я едва сдерживала свою мимику. Он наверняка ждет этого. Ждет, пока я сорвусь. Я выдыхаю, медленно сжимая ладони в кулаки.

– Ты вообще бываешь серьезен? – раздраженно спросила я. – Ведешь себя просто… – я мотнула головой, задыхаясь в словах. Но на языке были лишь маты.

– Поражаешь, – хмыкнул он. Улыбка дрогнула, а на лице снова будто маска. Это состояние пугает. – Я думал, ты умнее.

Он направился ко мне размашистым шагом. Многих усилий стоило оставаться на месте, а не начать отступать. Я просто представила вокруг себя Клетку и толпу. Легче оставаться сильной, когда знаешь, что за слабость тебя забьют до смерти. Поэтому я редко отступала на первых секундах. Нужно показать силу, чего бы это ни стоило. Мне нужна аудитория.